Признания - Канаэ Минато

раздражать – сколько бы он ни приходил, ему так и не удалось добиться хоть какого-то прогресса. Он приносит конспекты, но на этом всё – похоже, у него нет никакой стратегии или плана. Он точно обсуждает проблему с коллегами и руководством школы, но дальше разговоров дело не идет.

Я думала позвонить в школу с просьбой о помощи, но боюсь, что если Наоки услышит об этом, то совсем перестанет выходить из комнаты. Придется на какое-то время забыть о школе.

Х ИЮЛЯ

Хотя мы и живем вместе в одном доме, но я очень давно не видела Наоки. Он совсем не выходит из своей комнаты.

Когда я приношу ему еду в одноразовой посуде, он тоже отказывается выходить, требуя, чтобы я оставила ее у двери и немедленно ушла. Он уже месяц не принимал ванну и, похоже, давно не менял одежду и нижнее белье.

Конечно, он выходит в туалет, но делает это, только когда меня нет дома или я занята делами внизу. Зайдя в туалет по возвращении домой, я нахожу его начищенным до блеска. Но в воздухе все равно продолжает стоять странный запах. Нет, не запах испражнений, а скорее запах испорченной еды или гниющих фруктов.

Похоже, что Наоки представляет себя храбрым воином – его грязная одежда стала ему броней, а комната превратилась в неприступную крепость.

Я правда верила, что он справится. Но с каждым днем мой бедный мальчик все больше замыкается в себе. Кажется, все же пришло время мне самой столкнуться с терзающими его страхами и болью.

1Х ИЮЛЯ

В своих доспехах из грязи Наоки мирно спит в кровати посреди своей пугающе чистой комнаты, в которой не осталось ни пылинки. Если все пройдет по плану, то он не проснется до самого вечера.

Ужасно, что, воспользовавшись его доверием, я подмешала сыну в еду таблетку снотворного, но я не придумала ничего лучше, чтобы наконец смыть с него эту грязь. Эти отвратительные доспехи – продукт чувства вины, они заставляют его закрываться от мира в своей комнате.

Шторы в его комнате были плотно задернуты. В кромешной темноте я аккуратно приблизилась к мирно спящему Наоки. Несмотря на отвратительный кислый запах, сальную кожу, уже начавшую покрываться мелкими прыщиками, и грязные, покрытые хлопьями перхоти волосы, это по-прежнему был мой мальчик! Я не удержалась и легонько провела рукой по его бледной щеке.

В другой руке я держала небольшие портновские ножницы – с их помощью я когда-то шила для Наоки, идущего в первый класс, мешочки для сменной обуви и прочих школьных принадлежностей. Отрезая небольшую прядь волос у самого его уха, они издали громкий клацающий звук. Я испугалась, что Наоки может проснуться, но он продолжал мирно сопеть, и мне удалось кое-как его постричь.

Я не собиралась стричь его как следует – наоборот, я рассчитывала на настолько плохой результат, что он сам захотел бы сходить в нормальную парикмахерскую.

Я хотела наделать побольше трещин в его доспехах.

Остриженные волосы рассыпались по всей кровати, но я, в надежде, что они будут неприятно колоться и заставят его наконец принять ванну, не стала их убирать и тихо вышла из комнаты.

Я готовила ужин на кухне, когда по всему дому разнесся чудовищный вой раненого зверя. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это кричит Наоки. Я мгновенно бросилась на второй этаж и распахнула дверь в его комнату. Мимо меня тут же пролетел его новенький ноутбук. Комната, еще пару часов назад находившаяся в идеальном порядке, теперь была полностью разгромлена. Посреди нее, яростно мечась и швыряя все, что попадется под руку, в стены, издавая нечеловеческие звуки, бился мой Наоки, почти переставший походить на человека.

– Наоки, остановись! – неожиданно громко крикнула я.

В ту же секунду он замер и, медленно повернувшись ко мне, холодно ответил:

– Убирайся.

В его глазах я увидела чистое безумие. Наверное, я должна была обнять своего мальчика, несмотря на тот ужас, что он внушал мне в тот момент? Но я не смогла. Впервые в жизни я испытала такой страх по отношению к своему ребенку, что немедленно сбежала прочь.

Я поняла, что больше не справлюсь в одиночку.

Придется рассказать мужу.

Взяв в руки мобильный телефон, которым я редко пользуюсь, я увидела сообщение от него – сегодня нужно задержаться на работе допоздна, его можно не ждать.

Мне только и остается, что жаловаться здесь, в этом дневнике.

Должно быть, Наоки снова уснул; его комната прямо над гостиной, и из нее не раздается ни звука.

1Х ИЮЛЯ

Должно быть, я задремала прямо в гостиной; под утро меня разбудил звук воды, льющейся в душе. Я решила, что это муж наконец вернулся с работы. Но перед дверью в ванную комнату я обнаружила брошенную на пол одежду Наоки.

Он сам решил помыться! В это сложно было поверить после того, что я видела вчера, но, возможно, выспавшись, он наконец успокоился и передумал.

Выходит, что мне удалось сломать его доспехи!

Вода продолжала идти уже больше часа, заставив меня понервничать, как бы он не решился на отчаянный шаг – самоубийство. Я раз за разом подходила к двери и прислушивалась. Уловив звук трения нейлоновой мочалки или топот переступающих ног, я тут же возвращалась в гостиную и принималась ждать. Он не мылся больше двух месяцев – конечно, ему понадобится больше времени!

Когда Наоки наконец вышел из ванной комнаты, я не смогла сдержать всхлип. Он побрил голову наголо.

Это, несомненно, шокировало, но с точки зрения гигиены это было самое логичное решение. С обритой головой Наоки был похож на маленького монаха, избавившегося от всех своих мирских забот. Он также коротко постриг ногти и надел чистую одежду.

Но, глядя на него, я не испытывала никакой радости. Его лицо не выражало абсолютно ничего, словно вместе со всей грязью он смыл с себя все человеческие чувства.

Я не знала, как обратиться к нему, но сын заговорил первым.

– Прости за все это. Я пойду схожу в магазин, – холодно сказал он.

Он не только сам принял ванну, но и собирался выйти наружу. Я спросила, могу ли пойти с ним, но он вежливо отказался. Конечно, сперва я собиралась незаметно проследить за ним, но мысль о том, что Наоки может заметить меня и это перечеркнет все, чего он достиг, заставила меня отказаться от этой идеи. Я заставила себя остаться дома и ждать его возвращения.

Глядя, как Наоки выходит за пределы гэнкана,