Под знаком Льва - Марина Ноймайер

Что за…

Когда я снова хватаюсь за оберточную бумагу, чтобы проверить, не упустила ли я что-нибудь, из нее вываливается сложенная записка, запечатанная капелькой воска, осторожно сломав которую, я дрожащими пальцами разворачиваю письмо.

Письмо не подписано, но я и так прекрасно понимаю, кто является его адресантом. Волна ужаса парализует меня, и я снова и снова перечитываю строки письма, лежащего на моих коленях, пока каждая буква не отпечатывается у меня в памяти.

Убийство Чезаре Борджиа… Изменение хода истории…

В этом послании бесполезно искать скрытые смыслы: Люций похитил старшего сына Папы Александра, Чезаре Борджиа, и убьет его, если за две недели я не смогу вернуть Табулу. Одной этой угрозы достаточно, чтобы меня прошиб панический холодный пот. Во мне и так кипело чувство вины за то, что в последние дни я была так увлечена собой и своей жизнью, что едва не забыла о Леонардо, которого я, возможно, безвозвратно отправила в неизвестную точку истории и не предприняла ни единой попытки его отыскать, а теперь еще и это. Нужно из кожи вон вылезти, но вернуть да Винчи: кто знает, вдруг он в опасности?

Но как же мне вернуть Леонардо и Табулу? Та взрывная энергия родилась во мне только после соприкосновения с Табулой, и с тех пор я не ощущала в себе даже ее отголосков, как же мне снова ее пробудить? Способна ли я вообще на такое?

Лихорадочное стремление действовать и уныние от ощущения собственной беспомощности борются во мне, и сейчас я чувствую себя одинокой как никогда. Хочется поговорить с Лео, посоветоваться с ним, может, у него появилась бы какая-то догадка или предложение, может, он бы смог разобраться в этом всем… Но мысль о том, чтобы просить его о помощи после нашей встречи на площади Святого Петра, кажется мне отвратительной. В конце концов, это по его вине я вообще здесь оказалась, мой необдуманный побег в прошлое был не более чем ответной реакцией, и следовало ожидать, что Рубины найдут способ меня найти. Но я не могу просто протянуть ему мизинчик и предложить помириться для дальнейшего сотрудничества. Сегодня мне было безумно больно находиться рядом с ним и бороться со вновь вспыхнувшими чувствами. Я все еще не готова простить его, хотя самым правильным решением было бы пожертвовать личным комфортом ради высшей цели.

Вздохнув, я опускаюсь на подушки: нет, я еще не готова пойти к Лео, хотя и понимаю, что рано или поздно у меня не останется другого выхода. Я обязательно решу, как со всем этим справляться, но только когда вся эта заварушка закончится, а пока я полна решимости приняться за дело самостоятельно. Да, возможно, я слишком самоуверенна, но я хочу доказать и себе и Лео, что умею решать проблемы самостоятельно.

Пять дней, решаю я. Я устанавливаю себе срок в пять дней, чтобы хоть немного упорядочить этот хаос внутри меня и придумать, как вернуть Леонардо. Либо за это время я успеваю хоть что-то выяснить, чтобы прийти к Лео не с пустыми руками, либо окончательно проглатываю свою гордость и признаю, что мне нужна его помощь.

* * *

Ранним вечером приходит Анджело, чтобы сопроводить меня на ужин, но я притворяюсь спящей и не реагирую на стук. У меня вызывает облегчение, что он не входит в комнату, а прекращает попытки до меня достучаться и уходит. Почему-то сейчас я ему не доверяю: меня пугает, что он может подумать обо мне что-то не то или посмотреть на меня как-то не так. И что гораздо хуже, кажется, что он видит меня насквозь своими проницательными каре-зелеными глазами.

Я лежу, растянувшись на кровати, и ломаю голову над тем, с чего начать поиски Леонардо. Постепенно я прихожу к тому, что моя главная проблема сейчас – это полная изоляция в Риме: я здесь почти никого не знаю, и поэтому мне не к кому обратиться за информацией. Кому я могу доверить то, что я путешественница во времени и занимаюсь поисками человека, которого случайно запульнула черт пойми куда? Нет, я должна справляться, используя доступные мне ресурсы и быть крайне осторожной, если вдруг придется обратиться к кому-то за помощью.

Поскольку то немногое, что мне известно о путешествиях во времени, никак не помогает решить эту загадку, я снова и снова прокручиваю в голове послание Люция. Мне сразу становится ясно, почему он выбрал в качестве жертвы именно сына действующего папы Александра: Борджиа в значительной степени оказали влияние на ход истории, и Люций просто не мог пройти мимо них. С другой стороны, мне не совсем понятно, что именно изменит в истории гибель Чезаре. Кстати об этом, что я вообще знаю о нем?

Я напряженно прокручиваю в голове всю информацию, которая мне известна, включая даты жизни, чтобы прийти к гениальной мысли. Чезаре слишком рано получил от отца титул кардинала, он вообще не хотел становиться священнослужителем и до этого вел довольно светский образ жизни. В 1497 году его брат Хуан был убит при загадочных обстоятельствах, и Чезаре было разрешено снять одежды кардинала. Таинственный скандал, после которого он вместо Хуана принял на себя командование папской армией!

Все, что мне известно о Чезаре, по большей части проистекает из легенд и слухов, которыми окружена семья Борджиа. На протяжении веков факты и сплетни переплелись так тесно, что практически полностью утратили достоверность, ложь и клевета воспроизводились снова и снова до тех пор, пока их не стали принимать за чистую монету: истории о коррупции, инцесте и убийствах. Чезаре приписывают любовную связь с собственной сестрой Лукрецией, убийство своего младшего брата Хуана, а также шурина Альфонсо. Макиавелли в своем произведении «Князь» описывает его как идеальный образ правителя, жестокого и лишенного нравственной совести.

В общем, вырисовывается образ довольно неприятного парня, которого, так или иначе, нужно спасать, если не хочешь, чтобы ход времени изменился. Проклятый Люций!

Я все так же лежу, погруженная в свои мысли, когда снова слышу стук в дверь. Ненадолго воцаряется тишина, и я невольно прислушиваюсь, ожидая услышать нежный голос Анджело, зовущего меня спуститься вниз, но снаружи не доносится ни звука. Я в напряжении жду еще несколько минут, прежде чем спрыгнуть с кровати и приоткрыть дверь. В коридоре никого не видно, пока я все-таки не догадываюсь посмотреть вниз и не обнаруживаю на полу накрытый поднос. Эта забота так меня трогает, с ума сойти.

Забирая поднос в комнату, я понимаю, что с самого утра ничего не ела. Я была голодна, вернувшись с прогулки по Ватикану, но послание Люция мастерски отбило у меня весь аппетит, и до этого самого момента я даже не понимала, насколько успела проголодаться.