Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта - Владимир Стрельников

– Вторая установка – ответь ходовой. Доложить обстановку, – ожили наушники.

– Ходовая – ответь второй. В моем секторе чисто. – Ответил я, оглядывая и «прослушивая» выделенный под мою ответственность кусок неба.

– Добро. Не спать, стрелок! – И ходовая, щелкнув, отключилась.

А я уселся поудобнее, вытянув ноги. В чем преимущества сильного некроманта перед обычным бортстрелком? В том, что я смотрю не только глазами. В небесах нежити, кроме расквыр и грайворонов, практически не бывает, разве какой-либо шалый призрак шарахается, это да. Но зато в небесах очень мало живых людей, и я их вычисляю на весьма значительном расстоянии, частенько раньше, чем могу увидеть.

А ведь именно воздушные пираты и стали причиной того, что на дирижаблях появились бортстрелки. Нет, никаких боевых самолетов у частников не водилось, за этим очень жестко смотрели государства. Но вот как-то пришла в голову одному деятелю мысль – установить на свой биплан пару пулеметов. Обстрелял он дирижабль, убил в гондоле офицеров, повредил рули управления. Заодно и радиорубку разбил.

Среди товаров, что перевозят дирижабли, дешевки нет. Все достаточно дорогое, настолько, что воздушные перевозки выгодны. Дурное дело показалось нехитрым, но достаточно прибыльным, за дирижаблями попытались развернуть охоту.

Да вот только народ после Катастрофы стал проще и рациональнее. Ну, и добрее сам к себе. Потому никто особо не паниковал, просто установили на уже имеющиеся дирижабли пулеметные гнезда. А также активировали работу следопытов, и вскоре на центральных площадях некоторых городов выросли виселицы, где сплясали короткую джигу и сами пираты, и скупщики краденого. Ну, те, что уцелели – армейские подразделения, выделенные для усиления полиции, особо не церемонились.

Ну а бортстрелки прочно вошли в состав экипажей дирижбомбелей. Несколько раз за прошедшие пятьдесят лет воздухоплавательным кораблям пришлось отражать атаки пиратов, это утвердило компании в мысли, что для того, чтобы пистолет однажды спас вам жизнь, его необходимо пятьдесят лет носить с собой.

Неторопливо оглядывая небеса, контролируя сектор за сектором, вспоминал про себя прошедшую неделю.

С Сарой я так и не помирился. Точнее, пару раз я с ней разговаривал, но она была строго официальна. На мой прямой вопрос о наших отношениях сказала, что нужно подумать, и попросила меня некоторое время ее не тревожить. Вот так вот, вот такие пироги.

Кедмин, которого я спросил, кто провокатор, напоивший Юрку, болезненно поморщился и буркнул, что, мол, в семье не без урода. Сопоставив это с поспешным отъездом одного купеческого еврейского семейства, я вроде как понял, в чем дело.

И потому поймал Сару в тесном углу в самом натуральном смысле этого слова. Зажал в уголке и конкретно все объяснил. И что меня мало волнуют пересуды еврейских бабушек, и что жизнь принадлежит только ей, и ей самой решать, с кем и как ее прожить. После чего загрузил ревущую девчонку в машину и отвез до дома, где выгрузил под хмурым взглядом Юрки. Правда, парень промолчал, ничего не стал говорить, и даже дверь Саре открыл, когда я ее проводил до дома.

Так что кое-какие шансы у меня остались. Если девчонка из-за тебя плачет – значит, ты ей не безразличен, то ли любит, то ли ненавидит. А от любви до ненависти один шаг, и в обратную сторону тоже. Буду стараться помочь ей сделать шаг ко мне.

О сбежавшем с сыночком и домочадцами купчике узнал многое через Клима. Все-таки мы с ним не то чтобы сильно подружились, но хорошими приятелями стали. И такую мелочь, как список состава семьи с фотографиями, он смог мне достать. И пересказать характеристику купчика и его старшего сына. Ну, в принципе я понял, кому при личной встрече в морду врезать надо. Хотя, если честно, не думал, что сионизм еще возможен в нашем мире. То-то Кедмин хмурый был. Его вполне понять можно – спокойно работал мужик, жил с семьей, и тут на́ тебе, некоторые чистотой крови озаботились. Да еще каким образом – натравив его сына на ухажера дочки! Или тут дело в том, что Сара отшила этого сыночка, когда он сватался?

Впрочем, хватит о не самом веселом. Есть и хорошие новости. Призрак, которому дали имя Каспер, вполне себе прижился у нас дома. На чердаке имелась небольшая каморка, глухая и пыльная, там он днем и базировался. По его словам, своего угла у него уже два столетия не было, а тут целые апартаменты. Ну, про апартаменты он, конечно, загнул, но свой уголок появился.

Каспер привел в восторг Женьку и трех соседских пацанов-некромантов, которые впервые увидели неупокоя. Правда, некроманты они пока только по названию, но, как сказал один очень неглупый человек: каждое яйцо кобры – это тоже кобра.

С матерью и нашими соседками Каспер подружился, сразив их сотнями рецептов ушедшей эпохи, он, как оказалось, работал шеф-поваром в каком-то серьезном ресторане. Так что сейчас дамы активно осваивали приготовление кулинарных изысков. Некоторые из блюд мне очень понравились, особенно пара рецептов пиццы. Вообще люблю все печеное. И макароны.

– Люблю я макароны, когда-нибудь они меня погубят… – Я встал, развернул спарку налево. – Ходовая – ответь второй установке. Справа по борту, сорок градусов, угол места минус пятнадцать – самолет. Дальность около восьми километров.

Далеко отсюда над заросшим густой тайгой распадком летел какой-то самолетик. В нем я точно ощущал пятерых живых. Не знаю, кто и куда летел, но правила есть правила. Не знаешь, кто – считай за противника.

– Понял и принял, вторая. Бортстрелки – боевая тревога! – рявкнули наушники густым басом старшего сменного офицера. После чего ожила боевая трансляшка. – Внимание по кораблю, неопознанный самолет с правого борта. Дежурным сменам повышенная готовность, экипажу внимание!

Ну вот, Витьку разбудили точно. Ему еще пару часов можно было поспать. Тем более что шум и вибрация от дизеля под нашей каютой оказались не такими уж и сильными. Нормально спалось.

Самолетик вскоре опознался, а через пять минут исчез за горизонтом. Тревогу отменили, вернув режим готовности номер один. И снова под нами тишь да гладь, а выше нас только звезды.

27 июня 2241 года, воскресенье

Кунград

Василий Ромашкин

– Вась, в бордель пойдешь? – Витька поправил пояс с наганом, сбил на затылок фуражку-восьмиклинку и прищурился на пылающее солнышко Средней Азии. – Мы тут сутки проторчим, на улице пекло, жрать пока неохота. Пошли, там точно прохладно! Я спрашивал тут у здешних мужиков – хвалят.

– Витянь, впервые слышу предложение идти в публичный дом в поисках прохлады. – Я усмехнулся, глядя на пыльные смерчики неподалеку от нас. Сам-то я еще из-под дирижабля, пришвартованного к причальной мачте, не вылезал, стоял в тени. А впрочем… а пойдем, хоть развеюсь маленько!

Здешний дом терпимости под звучным названием «Розы Востока» принял нас тишиной и прохладой холла. За журнальным столиком одиноко сидела пожилая брюнетка с высокой прической.