Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Она ничего не спросила – просто бровь приподняла, сидела спокойно и ждала… чего-то от него.

– Черт… – явно не этого.

Мир кое-как сел, попытался размять шею со спиной.

– И тебе доброе утро, – по правде, Амина его прекрасно понимала. Этот диван и в разложенном виде-то не самый удобный, а вот так – скрючившись, он, наверное, поистине страдал.

– Воды дашь?

Амина вредничать не стала – дала. Сначала один стакан, а потом второй.

– Сушит? Пил что ли?

– Нет. Просто страдал.

Мир даже встал, размял уже ноги, а потом снова спину, чуть не застонал, потер лицо. Было хреново, но он хотя бы постепенно начал просыпаться, в себя приходить.

– Почему страдал?

– Не знал, где ты ночи проводишь… – буркнул себе под нос, но Амина услышала.

– Что? – застыла посреди комнаты, руки в боки уперла, уставилась серьезно.

– Говорю, думал, где ты по ночам шляешься… Бабочку бросила, и где теперь жопой крутишь? – вопрос получился злым. В принципе, на другой расчитывать от невыспавшегося, недовольного мужика было бы глупо.

– Не твое дело… – Амина же практически ошалела от хамства. Нет, она уж свыклась с тем, что с ней Мир особо слов не подбирал. В принципе, как и она с ним. Но вот так… На ровном месте… После того, как она его пожалела – орать не начала, как только обнаружила в кабинете, выгнать мокрым веником не пыталась, даже слова-то кривого не сказала! – Совсем ты берега видеть перестал, начальник, – бросила в ответ презрительно.

– Ну-ну, – и Миру ведь самое время на мировую пойти – осознать, признать, поблагодарить за гостеприимство да смыться, пока не вспомнила, что он ее вообще-то утром на встречу приглашал, а причину для встречи придумать не успел, но куда там – тормоза отказали. – Это мне говорит человек, который начальника в лицо жлобом зовет и позволяет себе ультиматумы ставить. Мол, «не буду работать тогда-то и тогда-то, а вот тогда-то буду…», – язвительно передразнил женский манер, – это ты охамела, и терпеть я это не буду!

Рявкнул, а потом вышел из каморки, зло хлопнув напоследок дверью.

Типа слово последнее за собой оставил. Ну как же… Конечно… Так Амина и позволила…

Именно поэтому, выждав минуту, девушка вылетела из комнаты, понеслась следом за Дамиром, который явно направлялся к себе в кабинет.

– Ты мне пятьдесят тысяч висишь!

– Щассс… – Мир оглянулся, бросил взгляд, достойный самой Амины – такой же молниеметательный, а потом ускорился.

Видимо, очень ему хотелось стукнуть еще одной дверью перед ее носом.

И догнать его Амине было практически нереально. У мужчины и шаг размашистей, да и обувь куда удобней. Сколь бы опытным носителем каблуков Амина не была, как бы ни ускорилась, приходилось практически бежать только для того, чтоб дистанция оставалась той же.

На лестнице стало еще хуже – Мир-то взлетел, а ей нужно было внимательно смотреть под ноги, чтоб не споткнуться и не покатиться кубарем обратно.

– Закроешь дверь – получишь по морде…

Отчаянное последнее китайское предупреждение Мира ну никак не испугало. Он затормозил непосредственно возле своей двери, с ухмылкой проследил за тем, как Амина взбегает на последнюю ступеньку, как цокает своими долбанными каблуками по дощатому полу, царапая лак, дождался, когда она окажется довольно близко, медленно зашел в кабинет, глянул напоследок и попытался таки закрыть злосчастную дверь.

Откуда в девушке взялись силы – одному богу известно, но маневр провернуть Миру не удалось, Амина резко дернула ручку за секунду до того, как та с хлопком закрылась бы.

Дернула с такой силой, что вырвала из рук не ожидавшего подобной прыти Дамира, влетела в кабинет, хлопнула уже за своей спиной, а потом с чувством, с замахом, со смачным шлепком отвесила Миру пощечину.

– Я свое слово держу, а с тебя пятьдесят штук… – собиралась тут же развернуться и смыться, но кто даст-то.

– Отлично, тогда с тебя тридцать, и это мы в счет долга не берем…

Что именно – «это» спросить Амина не успела.

Ее, успевшую уже развернуться к двери, резко крутануло, впечатало в стену, не сильно, но ощутимо, воздух из легких вышел, а через секунду вдохнуть уже не дали – Мир прижался своими губами к губам такой милой сердцу занозы.

***

Почему взбесился – и сам бы не сказал. Почему забыл о пари – хрен его знает. Почему решил поцеловать, получив по морде – потому, что по морде уже получено, хуже некуда, можно рискнуть.

Поцелуй получился… больным.

Амина ошалело позволяла себя целовать первых пару секунд. Да и то «позволяла» – это образно.

Застыла, упершись в мужскую грудь руками, губы сжала, дышать перестала. А потом отмерла – брыкнулась раз, второй, вновь замахнулась, чтоб по лицу заехать…

– Отвали, придурок, – оттолкнула, схватила стоявшую на тумбе рядом керамическую фигурку. – Совсем сдурел?

Бежать не спешила, но поцеловать во второй раз Мир не решился бы. Удовольствие… сомнительное.

– Чего орешь? – до этого их лица продолжали находиться на расстоянии нескольких сантиметров, теперь же Мир сделал шаг назад. Стратегически решение было неправильным, потому что теперь Амина могла спокойно заехать этой фигуркой в область между глаз, но и зажимать ее в углу – чревато последствиями.

– Еще раз… Попытаешься… Меня… Поцеловать… – ультиматум Амина ставила, восстанавливая дыхание. Не то, чтоб этот поцелуй ее настолько впечатлил, но ошарашил знатно. – Кастрирую.

– Голыми руками, подозреваю, – Мир же действительно потерял вид на берега. Сам не знал, на что нарывается. Но, кажется, так соскучился по их стычкам, что собирался получить по максимуму. Не зная даже, как этот максимум может выглядеть.

– Идиот ты! – на Амину подействовало – она взбесилась еще больше. Серьезно замахнулась, бросила. Мир успел увернуться. Фигурка полетела в противоположную стену, чуть не попав в окно, отскочила, упала на пол.

– А ты висишь мне тридцать штук и гривен сто за эту хренотень.

– Отлично, тогда я сейчас сравняю счет. Готовься ловить головой оставшиеся двадцать тысяч, которые должен мне ты…

Амина огляделась, схватила все с той же тумбы оставленный там стакан, бросила в отошедшего к столу Дамира, промазала, но не отчаялась.

– Знаешь что, скотина?! – и слова подбирать перестала… – Ты мсе всю жизнь испортил! У меня в жизни все было прекрасно, пока ты не заявился в Бабочку со своими правилами и дебильным невосприятием меня! – в Мира полетела пепельница. – Пока ты не начал придираться по мелочам, пока ты не начал бесить меня одним своим видом! – а потом кипа салфеток, которые даже на метр не отлетели, тут же осыпавшись к ногам Амины. Над чем Мир с удовольствием посмеялся, а Амина зло зарычала, подбегая теперь уже к стеллажу и доставая оттуда какую-то книгу. Бросила. Промазала.