Шестерка воронов - Ли Бардуго

В ее голосе звучало убеждение.

– Он освободил тебя из «Зверинца»?

– Свободы в Бочке не существует, только хорошие условия. Девочки Танте Хелен никогда не зарабатывают на своих контрактах. Уж она об этом позаботилась. Она… – Инеж замолкла, и Нина почувствовала, как девушка задрожала от гнева. – Каз убедил Пера Хаскеля выкупить меня. Если бы этого не произошло, я бы умерла в «Зверинце».

– Ты можешь умереть и с Отбросами.

Глаза сулийки заблестели.

– Могу. Но я умру стоя и с ножом в руке.

Следующим утром Инеж помогла Нине сбежать из «Изумрудного дворца». Они встретились с Казом Бреккером, и, несмотря на его холодность и странные кожаные перчатки, Нина согласилась присоединиться к Отбросам и работать в «Белой розе». Меньше чем через два дня в «Сладком ателье» умерла девушка, задушенная у себя в кровати клиентом, одетым Мистером Кримсоном. Его так и не нашли.

Нина доверилась Инеж и не пожалела, хотя сейчас, в этот самый момент, ее раздражали они все. Она наблюдала, как несколько Грошовых Львов кололи ящерицу пиками. Судя по всему, монстр насытился своей трапезой и позволил загнать себя обратно в туннель. Его крупное тело извивалось из стороны в сторону ленивой волной.

Толпа продолжала свистеть. Когда на арену вышли стражники и убрали останки несчастного, от его плоти все еще исходил дым.

– Почему они жалуются? – сердито поинтересовалась Нина. – Разве они не за этим сюда пришли?

– Им хотелось настоящей драки, – ответил Каз. – Заключенный слишком быстро сдался.

– Это отвратительно.

Парень пожал плечами.

– Отвратительно то, что я не додумался до этого первым.

– Они не рабы, Каз, а заключенные!

– Убийцы и насильники.

– А также воры и мошенники. Как твои люди.

– Нина, милая, никто не заставляет их драться. Они сами выстраиваются в очередь. Для них это шанс. Если они выиграют, то получат хорошую еду, отдельную камеру, выпивку, юрду и свидания с девушками из Западного Обруча.

Маззен хрустнул костяшками.

– Похоже, им тут живется лучше, чем нам в Клепке.

Нина посмотрела на кричащую толпу, на зазывал, мельтешащих в проходах и принимающих ставки. Может, заключенные Хеллгейта и сами просились в бой, но деньги за это получал Пекка Роллинс.

– Хельвар… Хельвар же не участвует в боях, правда?

– Хочешь поддержать друга? Мы сюда не за этим пришли.

Он точно заслуживал хорошей оплеухи.

– Ты в курсе, что я могу заставить тебя обмочиться, слегка пошевелив пальцем?

– Полегче, сердебитка. Мне нравятся эти брюки. А если ты начнешь возиться с моими органами, Матиас никогда больше не увидит солнца.

Нина выдохнула и отвернулась.

– Нина… – пробормотала Инеж.

– Даже не начинай.

– Все получится. Позволь Казу делать то, что он делает лучше всего.

– Он ужасно себя ведет.

– Зато эффективно. Злиться на Каза за безжалостность – все равно что злиться на плиту за то, что она горячая. Ты же его знаешь.

Девушка скрестила руки на груди.

– На тебя я тоже злюсь.

– На меня? За что?

– Не знаю. Я еще не придумала.

Инеж быстро сжала ей руку, и через секунду Нина, смягчившись, сжала ее в ответ. Началась следующая битва, потом еще одна, а Нина сидела, ничего не видя, погруженная в свои мысли. Убеждала себя, что готова вновь увидеться с ним, даже в этом жутком месте. В конце концов, она гриш, солдат Второй армии. Ей доводилось видеть вещи и похуже.

Однако когда из пещеры вышел Матиас, она поняла, что ошибалась. Нина мгновенно его узнала. Каждую ночь, весь прошлый год, она засыпала, вспоминая его лицо. Эти золотистые брови и острые скулы ни с какими другими не перепутаешь. Но Каз не соврал – Матиас сильно изменился. Парень, который с яростью смотрел на толпу, был ей незнаком.

Нина вспомнила, как они впервые встретились в залитом лунным светом каэльском лесу. Его красоту она расценила как несправедливость по отношению к ней. В другой жизни, наверное, он пришел бы для того, чтобы ее спасти – рыцарь в сверкающих доспехах с золотистыми волосами и светло-голубыми глазами цвета северных ледников. Но Нина сразу же догадалась, кто он на самом деле. Достаточно было услышать, что он говорит, и увидеть отвращение на его лице, появлявшееся всякий раз, когда парень смотрел на нее. Матиас Хельвар был дрюскелем – одним из фьерданских ведьмоловов, которым было поручено отлавливать гришей для суда и казни. Хотя ей он всегда напоминал воина Святого войска, от которого исходило золотое свечение.

Теперь он больше походил на того, кем являлся на самом деле – на убийцу. Его голый торс выглядел так, будто был высечен из стали, и, хотя она знала, что это невозможно, он казался крупнее, словно изменилось само строение его тела. Раньше кожа Матиаса была цвета позолоченного меда, теперь – грязной и бледной, как рыбье брюхо. Его волосы… у него были такие прекрасные волосы: густые, золотистые и длинные, как принято у фьерданских солдат. Теперь же, как и все заключенные, он был обрит наголо – наверное, чтобы вши не заводились. Кто бы это ни делал, со своей задачей он справился ужасно. Порезы и шрамы на голове Матиаса Нина заметила даже издалека, как и светлый пушок в местах, где не прошлись бритвой. Тем не менее он все еще выглядел красавцем.

Парень окинул зрителей убийственным взглядом и с силой крутанул колесо, едва не сорвав его с места.

Тик, тик, тик, тик. Змеи, тигры, медведь, кабан. Колесо начало замедляться и наконец остановилось.

– Нет, – ахнула Нина, увидев, куда показывала стрелка.

– Могло быть и хуже, – вставил Маззен. – Например, снова пустынная ящерица.

Она схватила Каза за руку и почувствовала, как напряглись его мышцы.

– Ты должен это остановить!

– Отпусти меня, – произнес он напоминавшим скрежет тихим голосом, но Нина услышала в нем реальную угрозу и убрала руку.

– Пожалуйста, ты не понимаешь! Он…

– Если он выживет, я вытащу Матиаса Хельвара из этой дыры, но сейчас он сам должен за себя постоять.

Нина расстроено покачала головой.

– Ты не понимаешь.

Охранник снял с заключенного кандалы, и, как только цепи рухнули на землю, они вместе с юношей в львиной шкуре быстро кинулись к лестнице, в безопасное место. Толпа взревела и затопала ногами. Но Матиас стоял молча и неподвижно, даже когда открылись ворота, даже когда из туннеля выбежали три волка – рычащие, клацающие челюстями и бегущие наперегонки, чтобы добраться до него первыми.

В последнюю секунду Матиас припал к земле, сбивая первого волка в грязь. Затем перекатился вправо и подобрал окровавленный нож, брошенный в песок предыдущим бойцом. Парень резво поднялся на ноги, выставив клинок перед собой, но Нина чувствовала его нежелание пускать оружие в ход. Склонив голову набок, Матиас смотрел на двух кружащих вокруг него волков своими голубыми глазами, в которых читалась мольба: он словно пытался вовлечь их в какие-то молчаливые переговоры. О чем бы ни была его просьба, она осталась неуслышанной. Волк справа прыгнул. Матиас присел и развернулся, вонзая нож в его брюхо. Тот издал жалобный визг, и парня передернуло от этого звука. Это стоило ему бесценных секунд. Третий волк повалил его на землю и впился зубами в плечо. Матиас перекатился, потащив волка за собой. Тот клацнул челюстями, но парень вовремя схватил их. Он раскрыл волку пасть – вены на его руках вздулись, лицо исказила свирепая гримаса. Нина зажмурилась. Раздался тошнотворный треск. Толпа взревела.