Ткачиха - Мария Руднева

– Друзья! – громко сказала она, так, чтобы все услышали.

За ее спиной раздался задумчивый хмык Охотника. Спутники обступили Бетти и, казалось, были готовы ее слушать.

– Человек, с которым мы говорили, мой друг, из мира, откуда я пришла, – Артур Ним. Я не знаю еще, чем он может нам помочь, но уверена, что гораздо лучше знать, что мы не одни блуждаем в темноте, что нас где-то ждут… – Бетти остановилась, чтобы перевести дыхание. Мотивирующие речи никогда ей не давались.

– Я прошу вас… Прошу вас не падать духом. Мы много пережили, пока шли через Болота, и сейчас мы все готовы сдаться. Каждый из нас. Но нельзя, совсем нельзя отчаиваться! Наоборот: мы должны помнить о пройденном пути. Где мы начали, и где мы теперь. Мы с Рубашечником, – Бетти протянула руку и сжала некрепко его пострадавшую ладонь в своей, – вышли из Леса, еще не зная даже, куда именно лежит наш путь. Мы попали в Холмы и встретили там Мэри и Энн, и это знакомство не только помогло нам найти дорогу, но и сделало чуть больше… Мы нашли друг друга, и это мы с Рубашеником заразили Мэри и Энн идеей, что Холмы можно покинуть. Потом мы позвали с нами Охотника, который так же устал от тирании Ткачихи. Этот мир вокруг нас – серый, душный и неживой, но ведь мы все еще помним, что он соткан из наших страхов и страданий? Выше нос, друзья. Мы почти у цели. Старая Церковь так близко. Вместе мы покинем это место и выйдем в Центральном парке. А там, знаете… – голос Бетти дрогнул. – Там солнце.

Воцарилась тишина. Некоторое время все стояли, не шевелясь, и пристально смотрели на Бетти. Наконец Рубашечник улыбнулся – светло и просто, так, как улыбался ей давным-давно в солнечном Лесу.

– Замечательные слова, Бетти Бойл, – сказал он. – Мне их не хватало.

– И правда чудесные слова, Бетти, – прошептала Мэри.

– Они вдохновляют, – сдержанно кивнула Энн, словно боялась расплескать переполнявшие ее слова.

На плечо девочки легла тяжелая рука Охотника.

– Веди нас, Бетти Бойл.

Бетти вздохнула и сделала шаг вперед по тропинке. Внезапно ей стало казаться, что туман вокруг стал менее густым, тропинка высохла и в целом стало светлее. Пройдя несколько шагов, она увидела кое-что и поняла: она все делает правильно.

Едва заметный солнечный луч упал на тропинку перед ее ногами.

– Солнце… – прошептала Бетти и крикнула в голос: – Солнце!!! Друзья мои, вперед. Вперед!

Бетти и ее спутники шагали вдоль Зеркальных берегов и старательно отводили глаза от любых отражений, попадавшихся им на пути. Всем было ясно: так, как в прошлый раз, им может больше не повезти, и мало ли кто посмотрит на них из зеркальной глубины. Погоня по их следам по-прежнему не показывалась, и Ткачиха никак не являла им своего присутствия, а посветлевшие окрестности и солнечный луч, проявившийся среди серой хмари, внушали надежду на лучшее.

– Быть может, мы просто достаточно безумны, и с нами уже ничего не поделаешь, – говорила Мэри, пританцовывая на каждом шагу. – Может быть, нас просто оставят в покое и займутся кем-нибудь, более безобидным.

– Я бы не надеялся на столь простой исход, – усмехнулся Охотник. – Но было бы здорово и в самом деле успеть дойти до Старой церкви до того, как Ткачиха примется за нас всерьез.

– Рубашечник, – обратилась к молчаливо идущему позади спутнику Бетти, – ты говорил, что узнал про Старую церковь из старинных легенд. Расскажешь их нам? Нам все равно еще идти и идти. А я об этих легендах ничего не знаю…

– В самом деле, Рубашечник, расскажи! – загорелась Мэри.

Энн кивнула, Охотник бросил одобрительный взгляд через плечо, и Рубашечник смирился.

– Хорошо, я расскажу вам эту легенду. Не спрашивайте, откуда именно я ее узнал: через мои руки прошло множество блуждающих воспоминаний. Так вот, много лет назад жила одна девушка, жила в доме у Холма, что лицом выходил на реку…

Рубашечник вздохнул и тихо запел:

Голос у Рубашеника был красивый, глубокий, и песня лилась серебристыми переливами, как будто и в самом деле была соткана из нитей воспоминаний.

Бетти никогда раньше не слышала эту песню. История и в самом деле получалась грустная. Человек увел Дженни Ли за Холмы, и там она должны была пропасть, потому что свет мира людей погас для нее, а человек этот разлюбил ее вскоре и оставил. Но Дженни Ли не потеряла надежды и вернулась обратно тем же путем, которым человек ее увел, а старую церковь на вершине холма обошла противосолонь три раза, и открылась ей дверь в мир живых людей. Так на хорошей ноте песня и закончилась: Дженни Ли вернулась домой, и счастье вернулось вместе с ней.

– А как ей пришло в голову, что церковь надо обойти противо… противосо… Что это вообще за слово такое? – спросила Бетти.

– Противосолонь – значит, против солнца, то есть против часовой стрелки, – сказала Мэри.

– Ой, я не знала. Так как она придумала это?

– В давние времена такой способ – делать что-то против часовой стрелки – считался возможностью отогнать любое колдовство, – сказал Рубашечник. – И в очень многих сказках и легендах об украденных в Холмы людях, в сказках об эльфах, встречался именно этот способ.

– Очень часто что-то, описываемое в одной легенде, а потом повторяющееся в других, имело под собой реальное основание, – подала голос Энн.

– Значит, у нас и в самом деле есть надежда, – улыбнулся Охотник. – Смотрите. А ведь пока мы слушали песню, Зеркальные берега почти подошли к концу. Мы приближаемся к цели.

– Ничего не бойтесь, – Бетти охватил боевой задор. – Мы прошли долгий путь!

Зеркальные топи и в самом деле остались позади. Бетти огляделась по сторонам и увидела, что они стоят на зеленой поляне, и окружающий пейзаж больше напоминает Лес, чем Топи. Ей было ясно, что это иллюзия, которой не стоит поддаваться: Ткачиха наверняка только этого и ждала, чтобы натравить на них Охотников. Но от вида более зеленой, чем прежде, травы у нее отлегло от сердца. Тем более, что трава не пыталась схватить ее за ногу или немедленно сожрать. После всего, через что им довелось пройти, уже одно это заставляло девочку радоваться. Бетти осмотрела себя с ног до головы и хмыкнула недовольно: ее красивая некогда одежда полностью пришла в негодность. По возвращении домой придется выкинуть кроссовки, которым не было и недели, да и любимые джинсы уже не спасти. Друзья выглядели не лучше. Мэри-Энн потеряли свой фарфоровый лоск еще на подходе к Болотам, а по Рубашечнику можно было сказать, что в своей знаменитой рубашке он путешествовал по Топям по шею в воде. Один Охотник в кожаной одежде и с туго заплетенной косой выглядел почти так же опрятно и внушительно, как во время первой их встречи.