Три танкиста из будущего. Танк прорыва времени КВ-2 - Анатолий Логинов

И где он, начальник наш героический? А, вижу, с погранцами фильтр для пленных организует. Делать ему больше нечего. Пусть этим Скрипченко занимается…

— Товарищ капитан, разрешите обратиться? Можно вас для доклада?

Зашли за угол. Сержант сообразительный, остался со всеми, молодец.

— Так, теперь нас никто не слышит… Шеф, ты что? Адреналин в голову ударил? Недовоевал, ё…? Подумал, что будет, если тебя убьют? Мне прикажешь командование брать? И вообще… ты чего увлекся этими пленными? Забыл, что частью командуешь? Я пока команду дал, чтобы с востока оборону крепили, если наши наступают, немцы в первую очередь оттуда полезут. Музыку послал. А с запада и командовать некому, Скобелев убит…

— Вроде не убит, тяжело ранен. Елена доложила.

— Хрен редьки не слаще, все равно кого-то надо ставить. Думай. Я предлагаю старшину. Да, и покормить людей надо, бывших пленных в первую очередь.

— Это я уже распорядился, тыловики уже кухню разворачивают. Помнишь этого туркмена, Рустама? Он поваром оказался. Так что одной проблемой меньше. А вообще старшина нужен, хозяйство все разрастается… — Тут Андрей поворачивает за угол и зовет:

— Скрипченко!

Подбегает Скрипченко и получает от Андрея «ценные указания» по распределению пленных. Когда Андрей его отпускает, я вспоминаю про Семена:

— Ты про Семена-то слышал уже? — и, увидев утвердительный кивок Андрея, предлагаю: — Пошли с него стружку снимем… С героя… последнего.

Но ничего у нас не выходит. Едва мы с Андреем начинаем чихвостить это чудо, гордо несущее нам навстречу обмотанную белым бинтом голову и руку, как откуда-то внезапно появляется Елена и запрещает нам «нервировать раненого бойца». Приходится извиняться перед нашим доктором и идти по своим делам. Андрей уходит в штаб, расположившийся на восточном берегу реки, в домике обходчика. А я иду к танкам и застреваю там почти до вечера. Даже стрельба на восточном берегу почти не воспринимается…

Все же дырку в «трешке» нам удается заделать полностью, благо она совсем небольшая, миллиметров восемь в диаметре. Получается, что в нас попали из противотанкового ружья. Пока мы делаем профилактику танкам, я пытаюсь припомнить характеристики таких ружей. Похоже, «трешку» могли поразить либо из чешского, но оно начало выпускаться в конце года, либо из трофейного польского. Скорее всего, это был именно трофейный польский «Ур».

А вот кое-кого из конструкторов я бы все же расстрелял из того же «Ура». Особенно за фрикционы и гусеницы. Надо как-то этого, как его, Шамшурина отыскать. Помню, что он нормальную коробку передач для KB предлагал… Мечты, мечты… кто нас с фронта отпустит и куда? Разве что в знаменитое задание «Госужаса», а там, боюсь, не только Шамшурина, но и друзей уже не увидишь.

Едва заканчиваю возню с танками и сажусь за принесенный Кузьмой котелок с кашей и смальцем, как меня вызывают в штаб. Черт, а жрать-то охота… Беру котелок с собой и, недовольно вспоминая всех родственников немцев и нашего командования, а также их противоестественные сексуальные связи, бреду через мост. Часовой, узнавший меня, пропускает без оклика, за что получает втык. Нет, ну объясняешь, объясняешь…

— …Пусть хоть сам товарищ Сталин проходить будет, ты обязан остановить и проверить! Понял?

Дождавшись утвердительного «Так точно!», иду через мост. Вот это мы в них все же вбили, хотя Скрипченко до сих пор иногда морщится от наших старорежимных замашек. Ну что это за боец, когда он на приказ с ленцой так отвечает «да» или «нет». Дисциплина начинается с мелочей. Часовой на восточном берегу бдительней и окликает меня заранее. Услышав ответ и приказав осветить лицо, что я и делаю, выйдя в круг света небольшой висящей сбоку лампы, он внимательно осматривает меня и затем пропускает. Настроение немного поднимается.

Вхожу в штаб и сразу натыкаюсь взглядом на незнакомого командира… Тэк-с, капитан, судя по знакам различия. С ним еще один, тот скромно держится в сторонке. Ага, младшой, понятно. В углу два незнакомых солдата уплетают из котелка кашу. Невольно сглатываю слюну. А народу-то! Все собрались, даже Кравцов здесь. Похоже, с нашими мы встретились. Интересно, надолго? И как к «линии Сталина» отступать будем, вместе или растащат по частям? Но твердо знаю одно — разоружить себя, как симоновские герои, не дам. Пошли они…

— Знакомьтесь, товарищ капитан. Мой начальник штаба и зампотех, военинженер 2-го ранга Иванов, — представляет меня Андрей.

— Рад знакомству. Капитан Таругин Кирилл Григорьевич.

Жмем друг другу руки. Хм, чем-то он мне сразу становится симпатичен. Младшего лейтенанта представляют как Сергея Олеговича Сергеева. Приношу извинения и быстро доедаю кашу. Вкуса уже не ощущаю — не до того…

Почти до полуночи совещаемся, а потом на местности уточняем линию обороны, хотя капитан и предупредил, что наступление наших отвлекающее и, по имеющимся сведениям, уже получен приказ отводить части фронта на линию укреплений старой границы. Стараюсь не показать, что это для меня не новость. Читал в свое время об этом приказе Кирпоноса, читал. Не уверен, что он был правильный, но ход рассуждений командующего понятен. После неудачных контрударов так хочется спрятаться за что-то прочное и «нерушимой стеной, обороной стальной»… Только вот из чего стену-то составлять? Из остатков дивизий и старых, не выдерживающих обстрела современной немецкой артиллерии дотов? Невольно улыбаюсь, вспомнив визги о подрыве этих укреплений накануне войны из книги Резуна. Прочитав первый раз, помнится, чуть ли не катался от смеха. Придумать же надо — взорвали, чтобы не затрудняли доставку грузов. Уржаться легче… Так и видишь себе Великую Китайскую стену, протянувшуюся сквозь наши леса, с узенькими такими воротами для въезда. Прочитав эту главу, сразу понял, что все эти произведения — липа. Ну не может офицер написать такую ерунду. Он что, ничего по фортификации не читал? Как укрепрайоны строятся, не знает? Это какой-нибудь шпак такую шизу может сочинить, и такие, как он, лохи в это поверят. Тут английская разведка явный прокол допустила. Зато когда появились рассекреченные документы о том, что ничего не уничтожалось… Тут меня отвлекают от этих мыслей, и я возвращаюсь к реальности.

Итак, что мы имеем? Наш отряд, скорее уже батальон, двести пятьдесят человек, два танка, две зенитные установки, сорокапятка, автоматический гранатомет, стрелковое оружие и автомобили… Так, трофеи — боеприпасы, бензин, сено, оружие в упаковке, мины… ё-мое, мы же дивизионный обменный пункт захватили! Еще трофеи — наши пулеметы, в том числе три дэтэшки… тэк-с-с, хорошо… винтовки, два Т-38 на ходу, придумаем, куда их лучше применить. О, неплохо — две сорокапятки с боекомплектом каждая! А что у коллег? Ага, батальон неполного состава с пятью батальонными минометами восемьдесят два миллиметра и тремя ротными, станковые пулеметы, ручные ДП и даже два БА-10, отлично. И два батальонных миномета они нам оставили и несколько связистов своих тоже. Совсем неплохо…

Наконец все распределено и каждый занял свой сектор обороны. Несколько саперов из бывших пленных изучают по моим беглым запискам немецкие «теллеры» и готовятся до утра заминировать все танкоопасные направления. Коллеги укрепляют северный фас обороны, направив в город передовой дозор. Хозяйственный взвод хоронит убитых. Ждем транспорт из дивизии для вывоза раненых и немецких пленных, часть из которых сейчас помогает рыть могилы и таскает грузы.