Люди на войне - Олег Будницкий

Двадцать восьмого августа 1941 года Особое совещание приговорило Николая по статьям 58–10, ч. 2 и 58–11 к пяти годам ссылки в Казахстан. Приговор на фоне прочих на первый взгляд кажется «вегетарианским». На самом деле шансы 64-летнего архиепископа пережить ссылку были невысоки. Его продержали в тюрьме полгода, затем в арестантском вагоне отправили к месту назначения. Охранники вытолкали Николая на станции города Челкар Актюбинской области зимой в одном белье и рваном ватнике. Выжил он чудом и милостью добрых людей.

Председатель ВС УССР К. Т. Топчий в докладной записке о делах, рассмотренных в период с 15 июля по 1 августа 1941 года, писал: «Из рассмотренных Верховным Судом контрреволюционных дел обращают на себя внимание дела о деятельности разных антисоветских церковных групп, которые в последнее время расширили свою деятельность». Наиболее масштабным из приведенных Топчием процессов было рассмотренное Запорожским областным судом дело Красновского — бывшего епископа Московской епархии «и других в количестве 6-ти человек (все бывшие монашки и попы)». Все подсудимые были приговорены к расстрелу за то, что являлись «участниками контрреволюционной организации „Тихоновцев“, организовали подпольную церковь на квартире одного из членов этой организации, проводили подпольно религиозные обряды, собирались на нелегальные собрания, на которых проводили контрреволюционные разговоры, заявляли… что советская власть послана человечеству за грехи». Епископ Клинский, викарий Московской епархии Гавриил (В. В. Красновский) был арестован еще 9 апреля 1941 года. В конце 1920‐х годов он «отделился» от митрополита Сергия (Страгородского); с 1936‐го жил в Геническе, служил тайно. Епископа Гавриила и других осужденных по этому делу расстреляли 18 августа 1941 года.

Архиепископ Вологодский Стефан (Н. И. Знамировский) «отделился» от митрополита Сергия (Страгородского) в 1927 году, однако уже в 1929‐м с ним воссоединился. Неоднократно арестовывался, находился в заключении и ссылке. Освободился после трехлетнего заключения из Верхне-Човской колонии в Коми АССР в июне 1941 года, за неделю до начала войны. Девятого августа 1941 года был вновь арестован и отправлен обратно в колонию. Семнадцатого ноября 1941 года ВС Коми АССР приговорил его к расстрелу за «проведение во время заключения в ИТК к/р агитации, направленной на поражение существующего строя и восстановление капиталистического строя и религии, проведение в лагере треб и молебнов». Расстрелян в Сыктывкаре 18 марта 1942 года.

Тринадцатого июля 1941 года был арестован архиепископ Куйбышевский Андрей (А. А. Комаров), однако 7 сентября его освободили в связи с прекращением дела. Возможно, начал сказываться поворот в отношении к РПЦ.

Большинство репрессированных в годы войны за веру — «простые» люди. По-видимому, относительное большинство из них — «истинно-православные христиане», не принимавшие «сергианскую» церковь. Многие верующие были повторно осуждены в лагерях. Характерной чертой многих дел была высокая доля женщин и исключительная жестокость приговоров.

Карагандинский облсуд как будто поставил истребление верующих женщин-заключенных на конвейер. Седьмого августа 1941 года постоянная сессия Карагандинского облсуда при Карлаге приговорила Наталию Твердохлебову, Магдалину Сницер и Веру Дворникову по статьям 58–10, ч. 2 и 58–14 к расстрелу за то, что они «в целях контрреволюционного саботажа под видом религиозных убеждений отказывались от выхода на работу, проводили к/р агитацию, направленную на поражение Советского Союза в войне, дискредитирующую коммунистическую партию и Советскую власть».

Сницер (1894 г. р.), неграмотная крестьянка из Каменец-Подольской области, отбывала в Карлаге годичное заключение за невыполнение мясопоставки государству.

Двенадцатого августа 1941 года постоянной сессией Кароблсуда при Карлаге по статье 58–14 за «дезорганизацию лагерного производства», что выражалось все в том же отказе от выхода на работу по религиозным убеждениям, были приговорены к расстрелу сразу восемь женщин: Надежда Фролова, Александра Бурцева, Пелагея Уколова, Анна Меняйлик, Евгения Першина, Совета Грищук, Анна Глушанкова и Дарья Чернова. Одна из смертниц отбывала двухлетний срок заключения, еще три — трехлетний.

Тринадцатого августа к расстрелу тем же судом по той же статье была приговорена Феодосия Жихарева.

На следующий день, 14 августа 1941 года, постоянной сессией Карагандинского облсуда при Карлаге по тем же статьям и тем же основаниям к расстрелу были приговорены Е. В. Михаленкова и Софья Ковтун, отбывавшие наказание в Бурминском отделении Карлага.

Двадцать пятого августа 1941 года тем же судом за «контрреволюционный саботаж под видом религиозных убеждений» были приговорены к расстрелу Дарья Дьяченко, Матрена Дмитриева, Прасковья Рыжкова-Печенкина, Парасковья Татарикова (в том же деле именуется также Татарыковой), Анна Каспрук.

Почти все осужденные — малограмотные или неграмотные крестьянки. Прошений о помиловании они не подавали.

В заседаниях 14 и 17 октября 1941 года Верховный суд Казахской ССР утвердил смертные приговоры всем, кроме юной Дворниковой (1923 г. р.), которой расстрел заменили десятью годами лагерей. Ее расстреляли годом позже по приговору того же суда по той же статье. В составе Судебной коллегии по уголовным делам ВС Казахской ССР, утвердившей смертные приговоры, двумя из трех участников заседаний были женщины — М. В. Фалеева и Н. П. Морозова, причем Фалеева председательствовала в заседании от 14 октября.

Пятнадцатого ноября 1941 года Л. П. Берия направил Сталину записку с просьбой разрешить НКВД привести в исполнение приговоры к смертной казни, вынесенные военными трибуналами округов и судами общей юрисдикции, не дожидаясь их утверждения высшими судебными инстанциями. Процедура утверждения приговоров занимала несколько месяцев, причем высшей инстанцией на самом деле была комиссия Политбюро ЦК ВКП(б), куда ВС СССР направлял свои решения. В результате в тюрьмах НКВД «скопилось» 10 645 человек, приговоренных к расстрелу. Речь шла о тыловых районах; в прифронтовой полосе право утверждения приговоров военных трибуналов к высшей мере наказания принадлежало военным советам фронтов, с немедленным приведением приговоров в исполнение. Сталин завизировал записку, и уже 17 ноября 1941 года вышло постановление ГКО, практически дословно ее повторявшее.

В порядке выполнения постановления ГКО 25 ноября 1941 года в подвале Ряжского райотдела НКВД были расстреляны 36 заключенных Ряжской пересыльной тюрьмы. Расстреливали сотрудники Управления НКВД по Рязанской области и Ряжского райотдела НКВД. Треть расстрелянных, 12 человек, были «активными верующими». Среди них один мужчина и одиннадцать женщин. Все женщины принадлежали к общинам истинно-православных христиан, все (за исключением 59-летней учительницы Анны Георгиевской) были крестьянками, жили до ареста в различных селах Рязанской области, в большинстве своем в селах Куймань («контрреволюционная группа церковников селения Куймань») и Парой. К расстрелу они были приговорены в сентябре и октябре 1941 года в различных заседаниях судебной коллегии по уголовным делам Рязанского облсуда и Военного трибунала (далее — ВТ) войск НКВД Московской области.