Мертвый сезон - Андрей Воронин

Завьялов искоса посмотрел на него, осторожно посвечивая видневшимся из-под очков фингалом. Очевидно, панибратский тон, которым Глеб говорил о всесильном Ашоте Гаспаряне, действительно произвел на него сильное впечатление.

– Ладно, – выдержав длинную паузу, повторил Глеб, – у богатых, как говорится, свои причуды... Бог ему судья. – Твое дело – следить, чтобы Степан Степанович не был обижен, понял?

– Понял, – нехотя произнес Завьялов.

– Вижу, что понял. А если окажется, что понял не до конца, объясню еще раз, более популярно. Будешь за молом крабам права качать. С ними ты общий язык легко найдешь, они в живописи разбираются примерно так же, как ты. Ну, будь здоров, не кашляй.

Он, повернулся к Завьялову спиной и, не оглядываясь, пошел вдоль набережной.

Разумеется, Глеб не собирался торговать картинами вместо Стаканыча – это отняло бы у него слишком много драгоценного времени, да и пользы в этом не предвиделось. Предлагая старику соглашение, Сиверов знал, что, поразмыслив, тот откажется от его услуг. В конце концов, что ему, Стаканычу, делать целые сутки в четырех стенах? Судя по состоянию участка и дома, домашним хозяйством он, мягко говоря, не увлекается, а ежедневная тусовка на набережной – это как светская жизнь. Тем более что Глеб вернул ему статус уважаемого члена этой тусовки и, более того, поднял данный статус до недосягаемых высот. За это старик будет рад предоставить ему бесплатный ночлег, да и компаньон для вечерних посиделок за накрытым столом ему не помешает. Ну, а если предложение Сиверова переложить торговлю на его плечи старику понравится, будет, наверное, нетрудно нанять продавца – тот же Завьялов поможет, если его правильно попросить...

Глеб остановился, облокотившись о бетонный парапет набережной, и закурил, глядя на море. Слева от него пляж кончался, обрезанный нагромождением скал. Где-то там, за мысом, по идее должны были находиться выведенные далеко в море сточные трубы, в том числе и магистральная труба ливневой канализации. Впрочем, все это хозяйство с таким же успехом могло находиться и на противоположной стороне. К операции пришлось готовиться в большой спешке, и изучить план подземных коммуникаций города Глеб не успел. Честно говоря, наличие ливневой канализации в городе, расположенном на склоне горы, его приятно удивило. Здесь, где все улицы имели естественный уклон в сторону моря, в ливневке не было необходимости. Вряд ли она имела большую протяженность и была очень уж разветвленной; наличие колодца ливневой канализации прямо там, где парковалась машина Гаспаряна, было такой удачей, что Слепой поневоле заподозрил тут подстроенную кем-то ловушку. Отказаться от подозрений его заставила только полнейшая их бессмысленность: о том, что Глеб отправился в Сочи, знал только Федор Филиппович, а уж ему-то смерть Слепого была ни к чему! Даже если бы он захотел избавиться от своего агента, он нашел бы более простой и действенный способ, чем подстраивание каких-то ловушек в канализации за тридевять земель от Москвы...

Глеб отбросил эти мысли, как ненужный хлам. Если не доверять Федору Филипповичу, кому же тогда доверять?! В случае необходимости генерал мог попытаться устранить своего агента. Он способен на убийство в интересах дела, но не на предательство.

Метрах в двадцати от берега мимо Глеба прошел моторный катер, волочивший за собой парашют с подвешенным в стропах человеком. На человеке были пестрые плавки и оранжевый спасательный жилет. На приличном отдалении от скалистого выступа катер развернулся, описав широкую плавную дугу, и пошел в обратном направлении. Оставленный им пенный след, расходясь, таял на глазах, волна плеснула в изумрудное от водорослей подножие скалы и мягко накатилась на пляж. Проводив парашютиста взглядом, Сиверов подумал, что уже очень давно не совершал прыжков. На миг его охватила острая, как укол в сердце, ностальгия по тем давно ушедшим временам, захотелось снова испытать ни с чем не сравнимое ощущение свободного полета.

Глеб вздохнул. Что толку попусту мечтать? Полет на конце привязанного к моторной лодке троса не сравнишь с ночным прыжком из-за облаков прямо на горы...

Солнце уже начало заметно клониться к горизонту. Вдали на волнах покачивалось светлое пятнышко еще одной моторной лодки. Глеб приподнял очки, поморгал, давая глазам привыкнуть к излишне яркому для них свету, и прищурился, вглядываясь в даль. Он не ошибся: с моторки действительно ныряли аквалангисты, или, как их стали называть в последнее время, дайверы.

"Дайвинг – развлечение не для бедных, – подумал Глеб. – А это, пожалуй, мысль".

Он выбросил окурок и отправился ловить такси. Нужно было срочно поговорить со Стаканычем – тем для разговора накопилось уже достаточно. По дороге Глеб остановил машину возле гастронома, где приобрел две бутылки коньяка и целый пакет разнообразной снеди – сутки назад, когда он уходил от Стаканыча, в холодильнике у старика было хоть шаром покати.

* * *

Стаканыч с недоверием на лице дернул пыльный, замасленный шнур пускателя, и старенький "Вихрь", два раза оглушительно кашлянув, ровно затарахтел. Похожая на зеленое бутылочное стекло вода под кормой облезлой пластиковой лодки вспенилась, закипела; в ней лениво колыхались прозрачные студенистые тела медуз, похожие на выброшенные за ненадобностью силиконовые протезы молочных желез. Под прерывистый стук мотора лодка пошла вперед, расталкивая округлым носом мелкую утреннюю волну. Лодчонка была утлая, плохо приспособленная для морских прогулок; волны били в нее, как крупные булыжники в днище легкового автомобиля, с точно таким же глухим, неприятным звуком. После каждого такого удара Глеб с опаской косился на кое-как заделанные трещины в рыжих от старости пластиковых бортах. Трещин было много; можно было подумать, что Стаканыч собирал свою лодку из кусочков, как мозаику.

– А ты, оказывается, не только драться можешь! – перекрывая шум мотора, прокричал Глебу Стаканыч. Встречный ветер трепал его длинную седую гриву и выжимал из розоватых с похмелья глаз мутную стариковскую слезу. – Не думал я, что этот мотор починить можно! Думал, на веслах придется, а какой из меня нынче гребец?

Глеб в ответ лишь пожал плечами – орать не хотелось, да и о чем тут было говорить? Впрочем, один интересующий его вопрос все-таки имелся, и, немного поколебавшись, Глеб все-таки решил его задать.

– А не развалится эта хреновина? – прокричал он, подавшись к Стаканычу.

– Это которая?

– Да лодка твоя! Не рассыплется она прямо под нами, а?

– Не должна! – проорал Стаканыч во всю глотку. В его голосе Глебу почудилась твердая уверенность; впрочем, когда человек так орет, уверенность в голосе появляется сама собой, автоматически, и через мгновение Глеб в этом убедился. – Если что – вот! – добавил Стаканыч и, выдернув из-под кормового сиденья, толкнул по настилу грязный кусок твердого пенопласта, вроде тех, что дают в бассейнах детишкам, не умеющим плавать. – До берега дотянем, если что!

Глеб знал, что доплывет до берега и без этого поплавка, но это не входило в его планы. Если хочешь окунуться, зачем брать лодку?! Разве что ты – любитель острых ощущений и обожаешь купаться в одежде на большой глубине...