Каждый за себя - Александра Маринина

Он делал Дело, а все остальное значения не имело. Можно покапрогуляться до парка, подышать воздухом, подумать, проанализировать события -весь разговор, каждое слово, каждый взгляд - и наметить план на пятницу.

Продумать заранее, что и как говорить, как вести себя вовремя спектакля и после него, какие цветы купить, как одеться, чтобы произвестина учительницу нужное впечатление. И самое главное - какие жесты можно себепозволить уже послезавтра, а какие еще рано, есть опасность спугнуть. Можно линакрыть ладонью ее руку в темноте зрительного зала? Или пока ограничитьсятолько "случайным" прикосновением?

Игорь не любил импровизаций, он предпочитал загодясоставлять план и строго и неуклонно ему следовать.

Через полчаса он вернулся к машине и с удовлетворениемотметил, что выезд свободен, а в голове у него сложилась четкая и понятнаякартина похода в театр.

НИКА

Это был во всех отношениях удачный день. Удача как таковаянаметилась еще накануне вечером, когда Наталья Сергеевна сообщила, что весьследующий (то бишь сегодняшний) день намеревается провести дома, поскольку вработе ее наступил временный перерыв. Такие перерывы случались и раньше, ведьдизайнер-архитектор - творец свободной профессии, заказчик есть - работает,заказчика нет - сидит дома. Перерывы у Мадам бывали как короткими - два-тридня, так и подлиннее, например, однажды она просидела без заказов целых двенедели, в течение которых я могла уходить днем куда угодно.

- Ника, завтра я буду дома, так что вы можете, еслихотите, планировать собственные дела.

Нет, что ни говори, а Наталья хороший человек Ни Гомер, ниДенис, ни Алена никогда не снисходили до того, чтобы по собственной инициативеотпустить меня.

Ну, Великий Слепец - еще ладно, он, по-моему, за год так ине сообразил, что я существо одушевленное и могу иметь какие-то потребности.Денис, похоже, понимал, что я живая, но со свойственным молодым людям апломбомполагал, что женщина в тридцать семь лет (да-да, это в начале истории мне былотридцать шесть, а теперь уже, увы, на год больше) не живет, а доживает своюжизнь, доволакивает, с трудом шевеля ногами, свое бренное существование,посвящая всю себя беззаветному служению детям и внукам (если повезет) или чужимлюдям (если не повезет, как мне). Денис вообще редко сидел дома, у него, помимоучебы в институте, находилась масса преинтереснейших занятий, он рано уходил ипоздно возвращался, а бывало, что и не возвращался вовсе, поскольку оставалсяночевать у своей пассии. В те же редкие дни, когда он никуда не уходил с самогоутра, он никогда не мог ответить со всей определенностью, сколько временисобирается пробыть дома. Он мог твердо пообещать мне два часа"отгула", но когда я возвращалась, то заставала в квартире толькоНиколая Григорьевича в обществе немногочисленных животных и многочисленныхрастений. Оказывается, Денис вдруг вспомнил, что кому-то что-то пообещал илиему куда-то срочно нужно. (Помните у Жванецкого: "Мне в Париж по делунадо".) Или наоборот, парень явно собирался уходить, одевался, с кем-тосозванивался, а спустя некоторое время я обнаруживала его лежащим на диване спультом от телевизора в руках или сидящим за компьютером с неизменным Патрикомна плече. Он, видите ли, передумал ехать туда, куда только что собирался. Но,может быть, опять вскоре надумает.

Алена же - это вообще особая статья. Она девушкацелеустремленная и собранная, всегда точно знает, когда, куда и зачем пойдет,она все записывает в ежедневник и постоянно заглядывает в него, чтобы ничего незабыть и никуда не опоздать. Но! Она так и не простила мне измены Патрика.Алена убеждена, что самим фактом извлечения котенка с улицы и водворения его вСемье получила незыблемое и непреходящее право на его любовь и преданность.Патрик же этой точки зрения почему-то не разделял, в руки своей спасительницене давался, а спать уходил ко мне. Из-за этого девочка безумно ревноваланесчастного кота и, как я подозреваю, столь же безумно ненавидела меня. Ипотом, ей, ученице выпускного класса, очень нравилось чувствовать себя"новой русской, имеющей прислугу". Она, как и Денис, не давала мневозможности планировать выходы из дома, но в отличие от брата делала этоумышленно, а не от безалаберности. Ее коронным номером было ожиданиемифического телефонного звонка, после которого ей станет ясно, будет онауходить или нет. По-моему, ей доставляло удовольствие измываться надо мной. Нуда ладно, она еще маленькая и глупенькая, какой с нее спрос. Это когда тебе запятьдесят, ты имеешь полное право считать прожитые годы той высотой, с которойлучше видно. А когда тебе семнадцать, ты не то что не на высоте, ты даже и нена равнине пока, так, в ямке сидишь, а из ямки обзор, как известно, весьма и весьмаограниченный, да и перспектива искажается, и все, кому за тридцать, кажутсятебе ветошью, доброго слова не стоящей, и прошлым веком.

В тот день удачи просто сыпались на меня как из рогаизобилия. Мало того, что Мадам осталась дома, так еще и Денис, вопрекиобыкновению, заявил прямо с утра, что в институт ему не надо и он будет в своейкомнате готовиться к зачету. А чтобы голова лучше работала, он, пожалуй, выйдетна прогулку с Аргоном. Таким образом, имея возможность сходить в магазин днем иизбавленная от утреннего "собакинга" (как я маленьким язычкомназывала выгул пса), я получила в подарок первую половину дня без суеты испешки, без страха опоздать с чьим-нибудь завтраком и без беспрестанногопоглядывания на часы.

В очередной раз мне повезло, когда я заканчивала выжиматьсок для завтрака Мадам. На кухне возникла Кассандра собственной серо-голубойперсоной и, сверкая апельсинового цвета глазами, вывела затейливую руладу,подразумевающую вполне конкретное содержание.

Бросив соковыжималку, я кинулась в комнату Алены - и вовремяЗловредный Патрик уже облюбовал брошенную на диване книжку и пристраивался кней с самыми недвусмысленными намерениями. Меня прямо в жар бросило! Он ведь нетрепать ее собрался и не грызть, а кое-что похуже… Книжку можно, в концеконцов, выбросить, а вот что потом делать с диваном, воняющим кошачьей мочой?Схватив наглеца под брюшко, я выволокла его из Алениной комнаты и буквальношвырнула в лоток. Однако лоток его совершенно не устроил, Патрик немедленновылез из него и сел рядом в позе непонятого гения, глядя на меня в упоррастопыренными изумрудно-зелеными глазами, словно говоря: "До чего ж ты,Кадырова, неумная. Неужели ты в самом деле решила, что я хочу в туалетпо-маленькому и забыл, где лоток? Неужели ты так и не усвоила, кого я в этомдоме люблю, а кого терпеть не могу? Можешь теперь делать со мной что захочешь,но я от своих принципов не отступлюсь".

- Ну и не отступайся, - буркнула я, возвращаясь накухню и тихо радуясь про себя, что успела предотвратить катастрофу и неминуемыйскандал по поводу испорченного дивана.

Все- таки, наверное, зря я ворчу на Каську, ябедничать -оно,само собой, нехорошо, но иногда бывает так кстати!