Пациент всегда мертв - Джонатан Келлерман

Мы прошли к дому, в центре черной лакированной двери красовалась наклейка охранной фирмы. При нажатии кнопки звонка зазвучала музыкальная тема: "0-о-скажи-ты-видишь?" — Обождите!

Открыла женщина. Высокая, молодая, симпатичная, но бледная. У нее было лицо в форме сердечка. Из одежды — просвечивающийся черный топик и белые махровые шорты. Без бюстгальтера, босиком. Великолепные ноги, орнамент на глянцевой голени. Волосы, серебристо-светлые, матовые, собраны на макушке в небрежную копну. На ногтях неаккуратно нанесенный розовый лак. На пальцах ног лак темнее, но в еще более плачевном состоянии.

За спиной женщины просматривалась комната, заваленная новыми картонными коробками, перепоясанными коричневой лентой. Коробки имели надпись "Содержимое", после которой были нарисованы три прямые линии.

Она сложила руки на большой мягкой груди:

— Да?

Майло показал ей значок.

— Вы миссис Николс?

— Уже почти нет. Вы пришли к Рою?

— Да, мэм.

Она вздохнула и жестом пригласила в дом. За исключением нескольких футов перед дверью вся комната оказалась заставлена упаковочными коробками. У раскрытого мешка для мусора стоял поставленный на попа детский матрасик.

— Переезжаете?

— Как только приедут грузчики. Они обещали быть к завтрашнему дню, но один раз уже обманули. Этот дом продан, к следующей неделе я должна из него выехать. Что натворил Рой?

— Вы полагаете, он что-то натворил?

— Ну вы же здесь, так? А я ничего такого не сделала, Лорелей — тоже. Моя дочь. Ей четыре года, и, если она проснется, я выгоню вас, парни, поганой метлой.

— Как вас зовут, мэм?

— Мэм! — со смешком повторила она. — Я — Лайза. Пока еще Николс. Скорее всего я верну себе девичью фамилию, Дженретт, которую всегда считала красивее, чем Николс. И теперь мне есть чем заняться. Так что он натворил?

— Быть может, ничего. Нам просто нужно с ним переговорить.

— Тогда идите к нему на стройку. Он работает где-то в Инглвуде. Ремонт офисного здания. Я знаю, что он хорошо зарабатывает, но попробуйте вытащить из него хоть пенни. Благодарение Господу, что у него классные родители. Они хотят, чтобы Лорелей жила в приличных условиях, а ведь она им не родная, биологически. Я сказала им, что останусь в Лос-Анджелесе и они смогут с ней видеться, если помогут мне; в противном случае уеду назад в Тусон, где живут мои предки.

— Рой — очень скупой человек? — уточнил Майло.

— Рой похож на старого скупердяя, если только дело не касается его идей.

— Какого рода идей?

— Его грузовика, его коллекции марочного виски, ремонта дома. Вы видели дом — он без конца с ним возится. Если бы не эти коробки, я бы показала панели, которыми он обшил задние комнаты. Панели из розового дерева — очень дорогая штука — во всех трех спальнях. В комнатах стало темно, как в похоронном бюро, но Рой заявил, что эти панели помогут поднять стоимость дома при продаже. И вот что происходит: мы выставили дом на продажу, нашли покупателя, и первое, что новые жильцы намерены сделать, — ободрать все панели.

— Это вряд ли порадует Роя, — сказал я.

— Рой ничему не радуется.

— Угрюмый человек.

Она повернулась ко мне:

— Звучит так, словно вы с ним знакомы.

— Мы никогда не встречались.

— Вам повезло.

Майло поинтересовался, не видела ли она Роя в последнее время.

— В последний месяц нет. Он живет с родителями, в четырех кварталах отсюда. Вы думаете, Рой заходил навестить Лорелей?

— Ни разу?

— Я вожу Лорелей к его родителям раз в неделю. Иногда Рой оказывается на месте, но с ней не играет, потому что она ему не родная. — Ее глаза затуманились. Женщина переступила с ноги на ногу, опустила руки и устремила взгляд на ковер. — Послушайте, мне еще нужно сделать несколько звонков. Почему бы вам просто мне не сказать, что Рой натворил? Я в том смысле, что, если он опасен, разве мне не нужно об этом знать?

— Вы считаете его потенциально опасным? — спросил Майло.

— Вы что-то вроде психолога? Мы ходили к одному по причине развода. Суд нас обязал, и он занимался тем же, тот… психолог — задавал вопросы, вместо того чтобы давать ответы.

— Рой ничего не сделал. Нам лишь нужно поговорить с ним о его бывшей подружке.

— Той, которую убили? Флоре?

— Вы знаете о ней?

— Только то, что мне рассказывал Рой. — Ее рука взлетела ко рту. — Вы же не хотите сказать…

— Нет, мэм. Мы пересматриваем дело, потому и беседуем со всеми, кто был с ней знаком.

— У меня четырехлетняя дочь. Вы должны сказать мне все честно и прямо.

— Вы боитесь Роя? — спросил я.

— Я боюсь его характера. Не то чтобы он когда-нибудь обижал меня. Но то, каким он становится… замыкается в себе…

— Что он рассказывал вам о Флоре Ньюсом? — осведомился Майло.

— Что она была… — Лайза прикусила нижнюю губу. — Как-то неудобно…

— Что неудобно, мэм?

— Он говорил, что она была холодна. В постели. Не особенно сексуальна. Рой говорил, что она, видимо, наткнулась на какого-нибудь парня, что-то там не получилось, и из-за этого Флора такая, какая есть.

— Потому они и расстались?

— Возможно. Ведь Рой обо всем судит с точки зрения секса. Особенно если это касается его лично… — Лайза тряхнула головой. — Мне нужно закончить паковаться. Лори скоро проснется, и у меня будут связаны руки.

Она дала нам адрес и телефон родителей Роя Николса. Май-то позвонил им, поговорил с матерью, соврал, что является строительным подрядчиком, которому требуются специалисты по установке лесов, и получил информацию о месте, где в настоящее время работает Рой.

— Полагаю, что Флора не вполне устраивала Николса, — сказал он, когда мы ехали по Сепульведе на юг в сторону Инглвуда, — и потому этот парень избавился от нее. Или он… Как гам у вас называется, когда свое дерьмо перекладывают на кого-то другого?..

— Проецировал. Убийство с особой жестокостью нередко совершается в результате долго копившейся злости, а сексуальное поведение будущей жертвы вполне может быть источником такой злости.

— Прут от кованой железной изгороди… Такие прутья наверняка валяются вокруг строек. Больше, чем когда-либо, я хочу знать, где был этот ублюдок в ночь убийства Гэвина и блондинки. Кстати, о ней: я посылал двух детективов в соответствующие отели, потом они беседовали в управлении полиции Беверли-Хиллз, но никто не знает нашу девушку от "Джимми Чу". В отелях, вероятно, лгут, но у полицейских в Беверли есть досье на дорогих девиц по вызову, однако среди них она не значится. Но я думаю, установление личности блондинки — это всего лишь вопрос времени. Кто-то же должен ее хватиться.