История Северного круга - Юлия Кузнецова

– Ну, привет, – сказал он.

– Здравствуйте, – пробормотал я.

Я не знаю, зачем он приехал. Я не просил его приезжать. Вообще его ни о чём не просил. Я просто нажал на кнопку. А когда он сказал: «Алло», то спросил: «Скажите, а если убить жука… Это убийство?» Он сказал: «Сейчас приеду». И приехал. Пока он не приехал, я метался по дому. Я думал: «Вдруг он заберёт меня в тюрьму?» Но когда он приехал, посмотрел на меня своими грустными глазами, то я понял, что он не будет меня забирать. Мне стало не так страшно, но не легче. Всё равно мутило от того, что я натворил. Большой Цоер как-то это понял, потому что сказал:

– Пошли в дом. Расскажешь, что произошло.

Наверное, я должен был ему что-то предложить. Чаю или орехового молока. Мама предложила бы. Но я про всё это забыл. Мы ещё дверь не успели закрыть, как я начал рассказывать. Мне очень хотелось избавиться от слов, сидевших внутри. Они мучали меня, кололись в сердце, в горле, в спине.

Я рассказал про Крамта, про Эльну, про Ветряного Старца, про пастбище, про Чойри, про талюков. В голове всё вертелся и вертелся самый больной вопрос: «Он был живой. А мы его убили. Мы убийцы?» Но я так боялся ответа Большого Цоера, что не мог задать вопрос.

А Большой Цоер, выслушав, сказал:

– Вы не убийцы, Дин. Талюк не человек. Но…

– Да, – кивнул я. – Но.

Большой Цоер подумал немного и спросил:

– Ты сожалеешь?

– Да, – быстро ответил я. – Да. Если бы я мог… Я бы…

Договорить не вышло.

– А Крамт?

Я молчал. Всё думал про сову из рассказа Старца. Она ведь почернела…

– Поехали!

– Куда? – испугался я.

– К Чойри. Мы должны утешить его. Но сначала заедем за Крамтом.

У меня засосало под ложечкой.

– Нет, – покачал головой я, – я не могу. Я не знаю, что ему сказать. И Жорель, наверное, слышала, как я кричал на Эльну утром. Так что она сердится на меня!

– Поехали, – повторил Большой Цоер, с трудом поднимаясь. – Ты расскажешь ей о том, что хотел вылечить её дочь, но не смог.

На секунду у меня забрезжила надежда, что всё же старые книги правы, что способ сработал, что Эльна ходит. Но я отогнал эти мысли.

Я поднялся и направился вслед за Большим Цоером.

Электросани, быстро и бесшумно объезжая прожилки, доставили нас к дому Жорели.

Я не узнал крыльцо. Вот теперь оно было действительно покосившимся: всё в зарубках и отметинах, как будто кто-то лупил по нему топором. Возле одной из таких отметин стоял Малый Цоер, брат Большого, и с сожалением смотрел на искалеченные перила.

– Что случилось? – спросил Большой Цоер Малого, когда мы спрыгнули с саней.

– Сын разозлился, – коротко ответил Малый Цоер.

Большой Цоер глянул на меня.

– А где сейчас Крамт? – спросил он брата.

Малый Цоер дёрнул головой, указывая на лес.

– Как Эльна? – не выдержал я.

– Лежит, – пожал плечами Малый Цоер.

– Дин, – послышался из дома слабый голос Жорели. – Это ты?

Большой Цоер кивнул мне. Я вошёл.

Жорель сидела возле Эльны и гладила её по волосам. А Эльна улыбалась в ответ и что-то гудела. Когда обе увидели меня, то замерли.

– Здравствуйте, – сипло проговорил я и откашлялся. – Извините, что ночью к вам влез, – смущённо сказал я. – Я… я просто надеялся, что Эльна встанет. Я очень этого хотел. И Крамт тоже. Не сердитесь на него.

Жорель вздохнула.

– Я тоже очень хотела, чтобы Эльна встала. До сих пор хочу. Я мечтаю её вылечить. Ты знаешь чистое место в лесу? Там, где белый снег? Я вывожу её туда. Мы с ней сидим там. И разговариваем.

– Она может говорить? – опешил я.

– А ты разве сам не заметил? – прищурилась Жорель. – Она говорит глазами, жестами, звуками. Я всегда понимаю мою девочку. Эльна – моё утешение. Она самая добрая в мире, мне очень с ней повезло.

Жорель прижала к себе голову девочки, та закрыла глаза.

– Хотя иногда, конечно, страшно упрямая! – улыбнулась Жорель. – И сладу с ней нет. Знаешь, Дин, ведь с Эльной время течёт немного по-другому. Вы с Крамтом быстро учились всему: сидеть, ходить, ездить на лыжах. А у неё свой путь. Она тоже учится. Медленно, понимаешь. Но учится. Раньше она не умела улыбаться. Теперь смеётся. Раньше она не поднимала руки. Теперь может дотронуться до меня. А знаешь почему? Потому что у меня есть волшебное лекарство, которое помогает нам обеим. И ей, и мне.

– Какое? – прошептал я.

– Надежда, – ласково ответила Жорель.

Мы помолчали. Я обдумывал слова Жорели. Прокручивал их в голове, словно пытался сделать поделку из нового материала. Выходило, что надежду нельзя потрогать, как ту же таруту или сухую прожилку. Но она всё равно сильная. И помогает людям двигаться вперёд.

– А ведь лишающей болезнью нельзя заразиться? – спросил я.

– Нет, – покачала головой Жорель.

– Скажите об этом моей маме!

– Попробую, – снова улыбнулась она.

Но вдруг её брови сдвинулись.

– Дин, а где Крамт? Я беспокоюсь за него. Ему было плохо утром. Ты мог бы найти его?

– Конечно! – вскинулся я. – Я мигом! Я найду. Спасибо!

Не знаю, зачем я сказал ей спасибо. Наверное, потому, что после её слов меня перестало мучить то, что мы не вылечили Эльну. Я вынул из кармана перчатки, вышел на крыльцо. Братья Цоеры стояли рядом и обсуждали, что делать с крыльцом. Они не видели меня.

– Всё-таки ты должен вернуться, Малый, вместе с Крамтом, – вдруг донеслось до меня. – Посмотри, что с парнем. Да и девочке ты нужен. И Жорели. Подумай.

– Надо всё починить, – произнёс Малый Цоер, разглядывая крыльцо.

– Вот и почини!

Я тихонько отступил. Подхватил старые лыжи Крамта, которые валялись тут же, у крыльца, надел их. И, осторожно выбравшись на дорогу, погнал в лес.

Мне нужно было найти Крамта. Я хотел спросить его: «А ты тоже мучаешься из-за талюка, как я?»

Чем дальше я отъезжал от дома Жорели, тем хуже мне становилось. Рядом с Большим Цоером было не так страшно. Казалось, он может снять с меня хоть немного вины. А сейчас перед глазами снова замелькали картинки: вот талюк у меня на ладони, а вот Крамт бросает его в пропасть, в самый огонь прожилки.