Из жизни непродажных - Ирина Волчок

Мертвая хватка у Царькова. Вот и Олега он… прищемил. А ведь предупреждал его Влад: тормозни, Камнев… Олег - дурак, он к своему Стечкину вряд ли за помощью обратится. А интересно было бы схватку гигантов понаблюдать…

Так думал Влад, брезгливо просматривая полосы своих «Прогулок», а в душе его болела и словно разгоралась та точка, к которой крепилось его дружеское чувство к Олегу. Да, он всю жизнь завидовал Камневу, но он и гордился им. И больше всего на свете хотел быть таким, как Олег. Когда Олег вдруг стал владельцем собственной газеты, Влад очень удивился: откуда у честного журналиста такие денежки? Потом Царьков рассказал ему, откуда, и Влад позлорадствовал: ага, и ты, оказывается, продаешься… Но сколько ни вчитывался потом в публикации «Объектива», не мог найти в них ни пиара Стечкина, ни… В общем, «Объектив» и впрямь был объективным изданием: профессиональным, интересным, на скандал ради собственной рекламы не нарывался, но и мимо несправедливости с закрытыми глазами не проходил. Причем не смотрел на статус лица или учреждения.

Вот за это теперь на него и наехали. Кому нужна кость в горле? Кто из верхов в наши дни - как, впрочем, и во все иные - потерпит неуправляемую печать?…

Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме возникло личико Томуси, молодой корреспондентки и нынешней Владовой «любови».

- Мне тебя ждать или как? - недовольно спросила она.

- Иди домой, заинька… - Влад невольно поморщился. - У меня еще много работы.

Томуся фыркнула, как рассерженная кошка, и хлопнула дверью.

Томуси, Ленуси, Ируси… А у Олега Ланка. Ланка… Когда-то Влад ей в день ее рождения серьги преподнес: сапфиры в белом золоте. Она открыла бархатную коробочку, побледнела, глаза сузились, но отказалась от подарка вежливо:

- Извини, Влад, у меня для сережек уши не проколоты. Я их никогда не носила. И, извини, носить не буду, не люблю, мешают…

Серьги он обратно ювелиру отнес, потому что никому больше такое не подойдет. Только Ланке.

А Ланка - только Олегу.

И ни черта у вас не получится Камнева схарчить! Подавитесь! Зубы обломаете!

Ну как же это он номер мобильника Олега не взял! Завтра придется в редакцию звонить…

* * *

- Олег Дмитриевич будет через два часа, я передам ему, что вы звонили, - сказала Владу Ниночка. - Может, поговорите с его заместителем? Он на месте.

- Нет, девушка, спасибо, мне нужен Олег Дмитриевич лично. Я перезвоню.

Влад положил трубку на соседнее сиденье и оперся грудью на руки, лежащие на руле, бездумно наблюдая, как «дворники» сгоняют с лобового стекла падающий и падающий снег. Он уже полчаса торчал в «пробке», продвигаясь вперед буквально по сантиметру. Ожил мобильник. Мелодия вызова от Царькова.

- Да, слушаю вас, Валерий Игоревич.

- И зачем тебе лично понадобился Камнев? - лениво осведомился Царьков.

Опешив, Влад молчал.

- Ты, Владислав Евгеньевич, место свое знай, - ласково посоветовал Царьков и, не дожидаясь, когда немота абонента закончится, отключился. Сзади рассерженно загудели. Влад, очнувшись, понял, что «пробка» двинулась вперед, а он тормозит движение своего ряда. Он тронул с места свою «тойоту».

Вскоре затор рассосался. Машина Влада взяла разбег и полетела по гладкому шоссе, как вдруг ее ударило и сзади, и сбоку, «тойота» завертелась на месте, получая удары уже со всех сторон. Вздулась подушка безопасности. Что-то огромное, кроша лобовое стекло, вломилось в кабину…

* * *

Сначала секретарь Влада отвечала Олегу, что Владислав Евгеньевич скоро будет. Потом сказала, что его мобильный не отвечает. А потом позвонила сама и паническим голосом прокричала, что Петраков попал в аварию и теперь в Склифосовского…

Олег позвонил Лане по внутреннему телефону:

- Одевайся, пройдемся.

Лана тут же прибежала в кабинет:

- Что случилось?

- Я же сказал: одевайся! Иди, куртку накинь, шапку надень. Мне фантазия пришла в кафе тебя пригласить. Давай-давай, скорее…

Лана пожала плечами, ушла и через пару минут вернулась одетая:

- Пошли? Спускаясь по лестнице, все же спросила с тревогой:

- Мы правда в кафе или что?

- Можно не в кафе. Можно в скверике погулять. Лана остановилась, преградив путь мужу.

- Олег, что?

- Ничего страшного, Лань, сейчас выйдем, и я тебе все расскажу. Пошли уже! - Он подхватил ее под локоть, и они почти бегом спустились по лестнице, торопливо одолели участок улицы, еле дождавшись зеленого светофора, перебежали на другую сторону и наконец-то оказались в уютном сквере. И как только они туда ступили, Лана остановилась и требовательно посмотрела на Олега. Он обнял ее за плечи и повел по аллейке, на ходу рассказывая:

- Понимаешь, что-то странное опять произошло… Влад Петраков мне звонил, не застал, а теперь в серьезную аварию попал. Я тебе не говорил: мы с ним где-то месяц назад встречались здесь, он тогда меня насчет Царькова предупреждал. И вот…

- Ты думаешь, это связано?

Олег помолчал, доставая из кармана сигареты и зажигалку. Потом долго закуривал.

- Иди-ка ты в отпуск, забирай мальчишек и лети в Сибирь, к Пашке, - сказал он наконец решительно.

Теперь молчала Лана, внимательно вглядываясь в хмурое и решительное лицо мужа,. Олег с досадой отбросил плохо курящуюся сигарету, снова достал пачку и зажигалку.

- Не молчи так. Вам необходимо уехать.

- А тебе?

- Мне ничего не угрожает. Знаешь, как у Паши сейчас хорошо? Ребята будут в восторге!

- Не сомневаюсь. И почему бы не поехать всем вместе?

Олег опять начал шарить по карманам, вытащил исчерканный листок и начал его внимательно рассматривать.

- Олег! Если ты в наше отсутствие все-таки собираешься воевать с Царьковым, то так и скажи: я тут кашу варить буду, боюсь вас забрызгать… Ладно, мы уедем. Но только если и ты поедешь… Олег! Давай продадим газету, а?

Олег с болью посмотрел на жену.

- Не узнаю тебя. Когда это ты так быстро сдавалась? Подумаешь, интерес к газете упал! Это все нормально и временно. Потом еще больше читателей будет…

- Потом - это когда? - вскинулась Лана. Помолчала и стала говорить очень медленно и четко, чтобы не сорваться на крик: - Когда ты Царькова в пух и прах разделаешь на страницах, а он тебя - где-нибудь за городом своим собачкам скормит? Тебя или Саньку как автора статей… Или вам обоим какую-нибудь аварию устроит… Мои просьбы оставить эту личность в покое для тебя, видимо, ничего не значат.

Олег снова начал рассматривать исчерканный листок бумаги. Как она не понимает, что отмолчаться нельзя. Нельзя категорически! И даже не потому, что газету уважать перестали и его, редактора, тоже. А потому, что Зло растет на энергии струсивших противников.