Девушка с синей луны - Инна Бачинская

– Знак. Предупреждение – осторожно, мины! – Монах поднял указательный палец. – Обрати внимание. Проверь еще раз. Тонкий лед, можно провалиться. Бди.

– Интересная теория. То есть может быть, а может не быть. Понятно. Значит, Ия встречалась с Вагантом и погибла. Диана встречалась с Бардом, и он погиб. Тонкий лед, очень образно. Какая связь, Христофорыч?

Монах пожал плечами.

– Ты обещал поговорить с соседями Леонида.

– Я виделся с его соседкой сегодня утром. Анна Савельевна Топорова, очень приятная дама, вдова, обожает готовить. Мужа нет, а она продолжает готовить. Встретила как родного, угостила пирожками. Регулярно читает «Вечернюю лошадь», даже звонила два раза в редакцию, благодарила за прекрасную статью, а тут я живьем. Дружит с хозяйкой квартиры, Галиной Андреевной Крутовой.

– Что она сказала?

– Помимо охов, ахов, предчувствий, дурных снов до и после, страхов, шорохов и стонов по ночам, она рассказала, что у Леонида в ту ночь кто-то был, вроде мужчина. А он сам лежал на кровати, привязанный за руки шарфом к спинке кровати, в чем мать родила. Что делают, что делают, ироды… в наше время такого не было. Последнее шепотом. Ей Галя рассказала. И красный свет…

– Откуда она знает, что мужчина? Она его видела?

– Она слышала мужские голоса. Когда Леонид открыл дверь, вроде как что-то громко сказал или воскликнул… ну вроде как встречаются старые друзья.

– А потом?

– Все было тихо-мирно, тишина, а около трех утра что-то вроде упало и хлопнула дверь. Она локти себе кусает, что не выглянула в глазок или из окна. Поленилась вставать. Кабы знать, говорит, что смертоубийство! И чуть не плачет, что так лопухнулась. Говорит, они с Галей все обсудили, вывернули наизнанку соседей на предмет кто что видел, что за мужик бывал у Леонида, кроме одного бандюка, хотя Галя говорит, что не бандюк, а наоборот, очень положительный товарищ – Боря Крючков, а то, что его обвинили, что обокрал хозяина, так это чистый поклеп. Галя еще сказала, что Боря ни сном ни духом про Ленькиного мужика и вообще говорит, что брехня, потому что Леня был не такой и нечего дурными языками наводить тень на честного человека. Очень расстроился.

– Все?

– Как на духу.

– Телефончик хозяйки взял?

– Взял. Что дальше, Христофорыч?

– Поговорить с ней надо бы. А сейчас предлагаю подбить бабки. Что мы имеем на данный момент? Весь списочек, Лео.

– Мы имеем на данный момент девушку Диану, ее убитого бойфренда, брачного афериста Леонида, ник Бард, в квартире которого до трех утра находился предположительно мужчина, а перед тем, как он ушел и хлопнула дверь, что-то упало и разбилось. Допускаю, что это была фарфоровая лошадка. Затем, у нас есть ее сестра, предположительно погибшая от несчастной любви к мужчине с ником Вагант, актера по имени Влад, умника и красавца, который ее бросил. Не вижу, каким боком это связано. Если, конечно, ты не думаешь, что Влад и Леонид один и тот же персонаж.

– Я тоже не вижу, но нутром чувствую, что связано. Может и один. Между прочим, у Дианы был парень, уже после смерти матери, то есть около года назад. Кончилось все ничем, они расстались. Подробностей Марина не знает, помнит, что звали его Никита, был он историком и ездил на машине с большими фарами. – Он помолчал, раздумывая. Потом сказал: – Кроме того, она чего-то боится… Лео, а если мы нагрянем к Диане без приглашения? По-дружески свалимся на голову с цветами, с тортом, с шампанским. Как тебе идейка? Хочется взглянуть на антураж «шелковой» художницы. Дома человек раскрывается, заметил?

– Ходит в трусах, в несвежей футболке и чешет бороду.

– Если ты обо мне, то не надо инсинуаций, я в свежей рубашке.

Добродеев хмыкнул.

– Я вообще. Марину позовем?

– Нет, Лео, нам нужно лишить девушку моральной поддержки и заставить ее раскрыться. Надеюсь, она не ходит дома в трусах и несвежей футболке…

Сначала они услышали ее дыхание, затем она спросила, не спросила, выдохнула:

– Алло?

Они словно почувствовали ее страх и неуверенность.

– Дианочка, это мы с Лешей, у ваших дверей, не прогоните? – закричал Монах. – Давайте код!

Возникла пауза. Диана молчала. Даже дыхания не стало слышно.

– Она не одна, – прошептал Добродеев. – Глупая затея! Надо было позвонить.

– Сто тридцать шесть… код, четвертый этаж, седьмая квартира. – Голос неуверенный, как будто она сомневается.

Механизм щелкнул, Добродеев потянул за ручку и пропустил вперед Монаха. В этом доме, к счастью, был лифт. Они погрузились в тесноватую кабину и взлетели на четвертый этаж. Смущенная Диана встречала их на лестничной площадке. Она бросилась навстречу Монаху, протянула руки, словно боялась, что он упадет. Тоненькая, быстрая, в широких синих слаксах и бледно-сером свитерке без рукавов.

– Добрый день, Диана, – сказал Монах. – Ничего, что мы так внезапно?

– Проходили мимо, – добавил Добродеев, не решивший, правильно он поступил, поддавшись на уговоры Монаха, или неправильно. В наше время в гости без приглашения не ходят. Или хотя бы телефонного звонка.

– Ну что вы! – воскликнула Диана. – Я рада, что вы пришли. Пожалуйста! – Она распахнула перед ними дверь квартиры, и Монах бодро перепрыгнул через порог. От ее заторможенности не осталось и следа, она была искренне рада им.

– Сюда! – Диана побежала вперед. – Вам не больно, Олег?

– Мне уже намного лучше, – заверил Монах. – Вот к вам сподобились. Как вы?

– Хорошо… – Выглядела она плохо: бледная, с синевой под глазами, уставшая. – Садитесь, Олег, можно в кресло или на диван. Леша, вы тоже. Я сейчас чай… или кофе?

– Не беспокойтесь, Дианочка, – благодушно сказал Монах, с предосторожностями усаживаясь на массивный кожаный диван и выставляя вперед громадную гипсовую ногу. Диван угрожающе затрещал. – Мне кофе!

– А вам, Леша?

– Тоже кофе. Помочь?

– Ну что вы! Я справлюсь. Отдыхайте.

Она бесшумно выскользнула из гостиной. Монах и Добродеев переглянулись. Монах кивнул – все путем, мол!

Гостиная напоминала музей. Тяжелые темно-синие гардины на окнах, массивная мебель, старинная горка с хрусталем и дрезденским фарфором – маркизами и пастушками, оленями с рожками, птицами и детьми. Большие часы в углу, нерабочие, с замершим маятником. Дерево фикус в большом фаянсовом горшке, на подоконнике какие-то цветы. На паркетном полу – большой сине-голубой ковер. Стена, противоположная от окна, увешана картинами. Масло, акварель, батики. Цветы в основном. Сине-серо-сиреневые деликатные тона. Также неясные городские пейзажи, не то в дождь, не то в тумане – пища для воображения и фантазии зрителя. Несколько соборов – размытая колючая готика и пышное византийское барокко. Несколько образцов орнаментов под стеклом: мелкий ажурный узор по краям, мелкие птицы, цветки и звездочки в центре. Мелкие детали, легкие касания кисти, полусвет, полутень…