Медовый месяц без гарантий - Дэни Коллинз

— Ухо болит?

— Нет. Хочу проконсультироваться по поводу ребенка.

— Я использовал…, — он вспомнил свой прокол. — Возможно, это хорошая идея. Спасибо.

На его лице проявились какие‑то эмоции, но исчезли быстрее, чем она смогла в них разобраться.

— Дай знать, когда тебе нужно будет туда, я вызову машину.

— Спасибо. Хочешь, чтобы я приготовила что‑нибудь сегодня?

— Ты не обязана этого делать.

— Тогда, когда увидимся, я придумаю что‑нибудь из того, что есть в холодильнике. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его на прощание.

— Я имел в виду, что мы можем где‑нибудь поужинать, если хочешь. Меня не будет всего час.

— Увидимся, когда увидимся, Тревис. Я помню, во что выливается час.

Он обнял ее, не давая отстраниться.

— Звучит как упрек.

— Совсем нет. Сейчас у тебя даже больше обязанностей, чем раньше. А я занимаю еще меньшую часть твоей жизни, чем тогда. И это нормально. — По крайней мере, Имоджен пыталась в это поверить. — Я пока поищу работу. Да и Роуэн прислала мне письмо, мне нужно внимательно его прочитать; кажется, ей есть что мне предложить.

«Ник показал мне твою статью о Тревисе. Надеюсь, ты не против того, что я ее прочитала. Мне бы хотелось знать, как ты могла бы рассказать историю моей матери, представься такая возможность».

Имоджен не восприняла это всерьез, но почему бы не поупражняться.

Он отпустил ее и засунул руки в карманы.

— То, что ты сказала моей матери… Четыре года назад я был очень занят, развивался, брался за проекты, которых никогда раньше не делал. Не имел понятия, что происходит у тебя с отцом. Ты права: я действительно не спрашивал, но я погружался в работу не для того, чтобы тебя унизить.

— Я знаю. И не жду, что сейчас ты поставишь меня в приоритет. — Она улыбнулась, но слова давались с трудом. — Но и твою мать я понимаю, у нее было все по‑другому. Мы не женаты, у меня нет ребенка от тебя. Наверное, было больно, когда отец исключил ее из своей жизни. Мне бы просто хотелось, чтобы ваши отношения немного улучшились.

— Это не так просто. — Он отвернулся и посмотрел в окно. — Когда я сказал, что отец начал выпивать, то имел в виду, что он уходил в запои, из которых не возвращался. Сейчас он трезвенник, но тогда все было очень плохо. Я еще учился, когда мне внезапно пришлось стать родителем — укладывать его спать, собирать на работу. Я не мог оставить его и жить с ней. Я боялся, что он что‑нибудь с собой сделает. Вот почему я не навещал ее.

— Разве никто не мог помочь? А твои дяди?

Он отмахнулся.

— Папа не готов был признать даже то, что мама ушла и почему она это сделала. И уж тем более он бы не признался, что не справляется, что страдает его бизнес. Поэтому мне пришлось так серьезно за всем следить. Я не обвиняю ее в том, что он пил. Но я не мог бросить его, когда она это сделала. Поэтому мы с ней взрослели в отрыве друг от друга. — Его профиль был словно высечен из мрамора. — После всего этого не могу сделать вид, что все в порядке.

Справедливо.

— Как долго это продолжалось? Запои? Сейчас он, кажется, в порядке…

— Он уже несколько лет как трезвенник. Когда я поступил в университет, он стал посещать собрания, пытался справиться с этой проблемой. Потом я узнал, что все это происходило благодаря его знакомству с мамой Гвин — она работала в его офисе. Я не знал, что думать. Я был подозрителен, привык опекать отца. Когда у меня появлялось время съездить домой, то целью было проверить, как он. Я не выбирал между ним и матерью и не держу зла. Да, какие‑то ее слова выводят меня из себя. Но если бы она заболела или попала в беду, если бы я правда ей был нужен, конечно, я бы приехал. Но сейчас нас объединяет только ностальгия, а я не сентиментальный человек.

Звучало как предупреждение, и наверняка таковым и было.

— Она к нему хорошо относилась? Я имею в виду маму Гвин.

— Он бы сказал, что да. — Тревис передернул плечами. — Но она почти сразу заболела. Большую часть их брака отец возил ее по врачам, а ее кончина очень негативно повлияла на него. К счастью, у него появилась Гвин — и стала одной из причин оставаться трезвым. И поскольку она могла его навещать, у меня появилась возможность уехать в Нью‑Йорк, но…

Но все это не давало ему повода к кому‑то привязаться. Был ли у него хоть какой‑то положительный опыт в любви? Даже его сводная сестра столкнулась со сложностями, которые снова вынудили его нести ответственность за всю семью.

— Ты переживал за отца, когда мы были женаты?

— Я всегда за него переживаю. И одна из моих защитных стратегий — уйти с головой в работу. По крайней мере, я так думаю. — В его глазах читалась растерянность, словно он жалел о своих словах. — Когда мы поженились, я поставил работу между нами. У меня были высокие цели, и желание проводить с тобой время им угрожало. Но сегодня все совсем иначе, я просто пытаюсь решить некоторые вопросы, чтобы мы могли отдохнуть на Гавайях подольше.

— Правда? — Ее это удивило и тронуло, но она не удержалась от поддразнивания: — Ты хочешь гулять вдоль пляжа, держась за руки?

— В том числе. — Он с насмешливой улыбкой поцеловал ее. Возможно, ему действительно хочется от нее не только секса?

Имоджен едва не расплакалась от мысли, что Тревис хотел отнестись к ней как к важному в своей жизни, но сдержалась и показала на дверь.

— Что ж, тогда тебе пора на работу.

Он украл еще один поцелуй и наконец ушел.

Тревис соврал. Это было не интрижкой, о которой они договорились, но запоздалым медовым месяцем, которого Имоджен так хотела.

После нескольких встреч в Гонолулу и общения с его клиентом они полетели в Кауаи. За ближайшие три года Тревис должен был построить там курорт.

Он забронировал для них виллу с тремя этажами и шестью спальнями с огромным бассейном. Тревис работал по полдня и несколько раз брал ее с собой — осмотреть местность, пообедать с клиентами.

Остальное время они наслаждались бассейном, плавали в огромной лагуне рядом с виллой, занимались сексом в просторной и роскошной спальне. Пили отличное вино и ели свежие тропические фрукты и другие блюда, приготовленные прислугой. Благословение.

— Не хочу уезжать, — прошептала Имоджен в последний вечер. Она стояла у перил их балкона в одном саронге и смотрела на закат.

— Я тоже.

Тревис обнимал ее, и Имоджен полностью расслабилась в его руках. После недели практически непрерывного контакта она чувствовала свою принадлежность ему.

— Ты отправила статью? — Он поцеловал ее в обнаженное плечо.