Город грешных желаний - Елена Арсеньева

Кто знает, может быть, Троянда так бы и пролежала до вечера,а то и до глубокой ночи в садике, но, по счастью, слуги услышали ее истошныйвопль и не поленились забраться на стену и поглядеть, что стряслось. Хозяинотсутствовал; однако дома оказался Луиджи Веньер, который всем и распорядился.Троянду уложили в постель; мертвую, прикрыв, унесли; Луиджи оказался до тогорасторопен и заботлив, что велел отмыть дочиста траву, на которой лежала Молла.Траву-то отмыли, однако кровь уже успела глубоко впитаться в землю ипревратиться в зловещее бурое пятно.

Но Троянда ничего этого не видела. Проведя день в глубокомбеспамятстве, она очнулась лишь за полночь и тут же впала в такое отчаяние,разразилась такими горькими рыданиями, что Аретино не знал, как ее успокоить.Всюду чудился ей призрак Моллы; отовсюду слышалось медленное шлепанье ее босыхног, из-за каждой портьеры сверкали мученически выкаченные, слишком яркиебелки.

Аретино едва сдерживал ярость. Всякое случалось в его доме,этом многоликом мире: драки, поножовщина, разнузданные оргии, даже покушениебыло, когда кондотьер Пьетро Строцци за одну сатирическую песенку возненавиделАретино и послал bravi заколоть его в постели, — но смерть при родах… Самдьявол не смог бы придумать ничего подобного.

Ему, разумеется, не было жаль Моллу — сама виновата! — носостояние Троянды пугало и раздражало его. Он еще не насытился этой покорной,всепоглощающей любовью, его еще возбуждали постоянное смиренное ожиданиелюбовницы, ее готовность жить им одним, лишь для него, ему нравилась женщина,не обремененная лишними знаниями и ревнивыми подозрениями… «Меньше знаешь —лучше спишь, — философски размышлял он, — а то, чего не знаешь, вообще несуществует». Но теперь все изменилось. Теперь Троянда плачет, и кричит, иуверяет, что призраки одолевают ее, и называет три свои Великолепные комнатытюрьмой похуже монастырской…

Она не в себе, это понятно, поэтому Аретино не обижается.Добродушный по натуре, он не мог не быть великодушным по отношению к одной излучших своих Аретинок. Троянде необходимо развеяться, сменить обстановку.

Что ж, в правом крыле дворца, на втором этаже, есть тринеплохие комнаты. И тоже сад, но попросторнее, весь заросший розами. Чудесноеместечко, Троянде там будет хорошо! Правда, комнаты стоят пустые и неубранные,после того как оттуда сбежал этот юный дурачок Винченцо. Неужели ему было малотех денег, что платил Аретино? Ну, пусть поищет другого такого щедрого иснисходительного покровителя. Надо велеть Луиджи хорошенько убраться в техпокоях и, конечно же, устроить все заново: повесить другие картины, более яркиепортьеры, поставить новую мебель. Ни одна вещь не должна напоминать Троянде отой жизни, в которой присутствовала Молла… и, разумеется, о прошлом обитателеапартаментов. Он, Пьетро Аретино, оденет свою северную розу во все новое сголовы до пят, осыплет драгоценностями. Все, что она пожелает, — лишь быуспокоилась, лишь бы снова стала той же веселой птичкой, которая беззаботночирикала в золотой клетке в ожидании своего хозяина.

Все новое! И — вот замечательная, поистине великолепнаямысль! — эти новые вещи Троянда сможет выбрать себе сама. Целый день они вдвоемпроведут на Мерчерие, и Аретино будет покупать Троянде все, что ей нипожелается, пусть даже это будет солнце в небе. А потом, к вечеру, они вернутсяво дворец, пройдут в свежеубранные покои, куда будут уже доставлены всепокупки, устроят великолепный ужин, отмечая новоселье… а потом будет ночь,такая ночь, что прекрасная Аретинка забудет обо всем на свете, не то что обэтой дикарке Молле, которая всем была хороша, да вот беда: оказалась так глупа,так непроходимо глупа, что заслуживает теперь лишь скорейшего забвения.

И, изгнав мертвую африканку из своей бездонной памяти,Аретино вытянулся на постели рядом с беспокойно задремавшей Трояндой,намереваясь хоть немного поспать перед оргией покупок, которая начнется завтрас самого утра.

* * *

Толпа на улицах пестротою превосходила всякое вероятие, ноМерчерие — это было что-то сказочное! Блестящие патриции и патрицианки,разряженные в пух и прах; албанские воины, находящиеся на службе у республики;греки; матросы всевозможных судов; залитые в золото и багрянец должностные лицаВенеции; гондольеры в бархате — все мешалось, сталкивалось и разливалось поузкой улице, между двумя рядами блестящих лавок. Витрина каждой была убрана стаким вкусом и роскошью, что представляла собою бесценную картину. Сукна,разные невиданные материи, шелка, атласы, бархат, дивные, тончайшие в мирекружева, изящные бахромы, полотна, разноцветные ленты, парча, золото, серебро,перлы, бриллианты — все это представляло зрелище неописуемое.

У Троянды разбежались глаза, она не знала, куда смотреть: толи в витрины, то ли на платья проходивших мимо дам (некоторые она мысленнопримеряла на себя самое), то ли, задрав голову, разглядывать балдахины сзолотыми кистями, украшавшие каждую лавку. Все стены в честь завтрашнего праздникаУспения Богоматери были закрыты волнами белого шелка и атласа, от дома к домучерез улицу висели цепи, на которых красовались фонари из граненого хрусталя.Наверное, вечером, когда зажгут эту иллюминацию, горящая бесчисленными огнями иубранная во все белое Мерчерие будет представлять собою воистину волшебноезрелище! Впрочем, подумала Троянда, если они с Пьетро и дальше будутпродвигаться с такой же черепашьей скоростью, останавливаясь перед всякойвитриною, заходя во всякую лавку и покупая вес подряд, они недалеко уйдут, ивечер застанет их на Мерчерие, и они увидят все великолепие иллюминации.

Сердце Троянды дрожало от восторга. Какой Пьетро добрый, каклюбит ее, если привел ее сюда и всячески старается развлечь! Конечно, он и самлюбил роскошь, прекрасные вещи, блеск, золото и сверкание ожерелий, колец,серег; он и сам получал удовольствие, перешучиваясь с торговцами, толкаясьсреди покупателей… особенно когда его бриллиантовые пуговицы, нарочно пришитыекое-как, вдруг отрывались, катились по мостовой, их кто-то поднимал, с трепетомвозвращал — и тогда Аретино снисходительно дарил пуговицу поднявшему,забавляясь, как дитя, его восторгом… Конечно, ему самому здесь нравилось, новсе-таки он потратил целый день своего драгоценного времени и кучу денег иготов потратить еще больше, только чтобы утешить ее, изгладить из ее памятисмерть Моллы.

Страшный образ мертвой негритянки и впрямь отодвинулсякуда-то в глубины сознания, однако порою всплывал на поверхность, и тогдасловно бы черная тьма застила взор Троянды, стирала улыбку с ее уст, холодилаладони. Но она не давала Пьетро заметить свою печаль и с удвоенным интересомперебирала неисчислимые богатства Мерчерие, заглядывалась на прохожих,смеялась, пила ледяной лимонад, ела конфеты…