Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

И еще один момент – когда ты отличница, пусть и с минусом, ты все равно ученица. Значит, у тебя есть учитель, который должен не только выставлять тебе оценки, но и отвечать за тебя, а не прятаться за твою спину. Пока наставник не признал ученика равным себе, он несет за него ответственность, разве не так?

Соня убеждала себя, что слишком остро отреагировала на случай со старушкой и нужно просто поговорить с Виктором Викторовичем, чтобы понять, что он был прав, когда не вмешался в ситуацию, но трудно подступаться со всякими дрязгами к человеку, только потерявшему жену. И Соня молчала, но для себя решила, что, когда у них с профессором в следующий раз не совпадут мнения, она заставит его сделать запись в истории болезни.

Посмотрев в окно, Соня вздохнула. Там, за окном, ласково светило солнце и проплывали узорные, будто накрахмаленные облака. Настоящее бабье лето, и рабочий день, кстати, давным-давно закончился, так что, вместо того чтобы чахнуть над историями болезней, выполняя работу Стрельникова, надо бы сесть на велик и покатить в парк, пока не пришла настоящая осень со своими бесконечными дождями и промозглым ветром.

«Все проходит, – подумала она философски. – За рутиной, за днями, наполненными хлопотами и трудными решениями, и все же неотличимыми один от другого. Так и жизнь моя пройдет, и ничего, кроме работы, в ней не будет…»

Соня поднялась из-за стола и тяжело вздохнула. Дежурный хирург ушел в приемный покой, и, оттого что она осталась одна в ординаторской, чувство напрасно утекающего времени ощущалось особенно остро.

Подойдя к зеркалу, она пригладила волосы и вгляделась в свое отражение. Увы, Соня не только позиционировала себя отличницей, но в двадцать восемь лет еще и выглядела ею. Неудивительно, что многие больные не принимают ее всерьез. Наверное, когда к тебе подходит пухлая девочка, которой только бантиков в косах не хватает для полноты образа, поневоле запаникуешь и потребуешь консультации профессора.

Соня думала хоть постричься для солидности, но ее густые волосы составляли предмет маминой гордости, так что расстаться с ними было нельзя. Она пыталась убирать их в строгие прически, но в сочетании с румяными щеками, круглыми серыми глазами и носиком пуговкой всякие кички и улитки выглядели как рояль в избе. С распущенными волосами в хирургическом отделении находиться категорически запрещено, пришлось хранить верность школьной косе.

Она от природы была склонна к полноте, но любила заниматься спортом, летом – велосипед, зимой – лыжи, и стала настоящей фитоняшкой, крепкой и подтянутой.

В спортивной одежде Соня смотрелась очень неплохо, но маме нравилось, когда дочь одевается «женственно». Приходилось носить юбки и платья, красивые сами по себе, только вот превращающие ее в обычную толстушку.

Хирургическая роба тоже скрывала рельефные формы, так что заинтересованные мужские взгляды редко выпадали на Сонину долю. «Может, и к лучшему, – думала она, – все же служебные романы и даже легкие интрижки на рабочем месте к хорошему никогда не ведут.

Еще в школе Соня поняла, что не пользуется бешеным успехом у молодых людей – и никогда не будет, и довольно легко смирилась с этим обстоятельством. Сексуальная востребованность казалась ей всего лишь формой самоутверждения, а она и так живет не зря. Она умная, деятельная, заслужила уважение руководства, к чему ж расстраиваться, что всякие придурки не исходят слюной, глядя на нее? Это удел недалеких и убогих людей – хвастаться своими любовными победами и внешней привлекательностью.

Несмотря на пережитое любовное разочарование с однокурсником и полную тишину на личном фронте после него, Соня верила, что существуют мужчины, которым важна душа женщины, и когда-нибудь она обязательно встретит свою «половинку».

По вечерам они с родителями мечтали о том, как это будет, как Соня приведет в дом своего избранника и как прекрасно они все вместе заживут. Мама обещала, что дочери даже в декрет не придется идти, пусть только родит внука, а она уж примет на себя все заботы.

Соня улыбалась, представляя себе эту идиллию, у которой был только один недостаток – она никак не хотела воплощаться в реальность.

После того как Соня поступила на работу, круг ее общения замкнулся, в больнице не было такой текучки из клинических ординаторов, аспирантов и просто слушателей, как на кафедре, и встретить любовь всей своей жизни стало просто негде.

Работали в больнице молодые и неженатые мужчины, симпатичные и хорошие врачи, но никто из них не заинтересовался Соней, и, хуже того, сам не затронул ее сердца. Приятные ребята, но обычные, родители бы не обрадовались, приведи она кого-то из них в дом.

Большинство ее ровесниц вышли замуж так давно, что некоторые успели даже развестись, и почти все обзавелись детьми. Соня не завидовала им, но когда узнавала, что однокурсница ждет второго ребенка, то становилось немного неуютно.

Все рожают, а она даже ни разу не занималась сексом – куда это годится? Во всем отличница, а в этой области самая отстающая! Но любовь это такая дисциплина, где не сдашь зачет в одиночку…

В этом году зима долго не хотела отступать, весь март простояли морозы и в середине апреля лежал еще полноценный снег. Солнце село, оставив после себя лиловый свет заката, и в легком ветре чувствовалось теплое обещание скорой весны. В таких сумерках трудно усидеть дома, и Соня решила пройтись на лыжах.

Она бежала по глубокой накатанной лыжне вдоль парка, иногда ловила свое отражение в зеркальных стеклах торгового центра, расположенного на другой стороне улицы, радовалась, что движется так ловко и выглядит весьма миленько в спортивном костюме, и ускоряла темп выше обычного. Засмотревшись на себя, она не сразу заметила мужчину в морской форме, быстро идущего навстречу, и встретилась с ним глазами, только когда он подошел совсем близко.

– О, госпожа метелица! – воскликнул мужчина.

Соня смущенно отвела взгляд и покатила дальше, но боковым зрением поймала какое-то движение и обернулась. Человек растянулся на обледеневшем тротуаре. Она бросилась вылезать из лыжни, чтобы помочь ему, но он энергично замахал ей рукой:

– Все нормально, нормально! Езжайте дальше, просто я загляделся на вас и упал.

Он быстро поднялся, улыбнулся Соне и зашагал по своим делам.

Соня тоже двинулась в путь, немножко потешила свое женское тщеславие мыслями о том, что ее красота в буквальном смысле сбила человека с ног, а к вечеру выкинула этот эпизод из головы.

Следующий день была пятница и Сонино дежурство. Она давно заметила странную и необъяснимую закономерность: пока на дворе белый и рабочий день, функционируют все диагностические кабинеты и наиболее компетентные специалисты находятся на службе, граждане упорно сидят по домам в твердом убеждении, что «пройдет само». Но стоит только пробить восьми вечера, всем докторам разойтись, заперев на ключ аппараты УЗИ, КТ и прочие, так что уровень диагностики приемного отделения откатывается минимум на век назад, то как по волшебству всех болящих осеняет мысль, что само не пройдет и надо наконец идти в больницу. Эта пятница не стала исключением, Соня до утра возилась с трехсуточным аппендицитом, пятидневной кишечной непроходимостью и двухнедельным черт знает чем, о котором могла сказать пока только одно: в экстренной операции не нуждается, можно положить под флагом панкреатита и спокойно обследовать.