Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Хроника пикирующего времени - Александр Проханов

Хроника пикирующего времени - Александр Проханов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 73
Перейти на страницу:

А пока кремлевская власть кликушествует по поводу «безнравственного союза патриотов и Березовского», полагая, что мы забыли несчастного Примакова, которого Доренко — этот рупор Кремля — вытряхивал на скользкий стол, словно глубоководную рыбу, потрошил на глазах у всех, рылся в ее кишках, показывал ее желтый пузырь, подымал за липкий хвост, рушил тяжелой башкой на доски. А потом, после этих глумлений, Примаков и власть обнялись, и теперь объедают Россию вместе. Или Путин, «наш державник», «наш Петр Первый», «наш национальный герой» — сдал в две минуты Россию Бушу, пустил американцев в Среднюю Азию и Грузию, готовится к вступлению в НАТО. И при этом — ни одного упрека со стороны Сванидзе, который славен тем, что наблюдает, как Президенту бреют нош, а потом посыпает этими волосками свое лицо.

Уморительнее всех не Новодворская, «мисс Вселенная», «политическая вдовица» Березовского. И не Юшенков, чья партия, после смерти Головлева и выхода Бориса Абрамовича, уменьшилась ровно вдвое. Уморительнее всех Селезнев, эта упитанная, давно не летающая птица, которую подают на стол во время кремлевских банкетов. Он хочет выйти из НПСР, если оттуда не изгонят Проханова. А вдруг Березовский обмолвится, что давал Селезневу деньги на его предвыборную кампанию в Подмосковье? То-то облезут с этой подсадной утки все ее бумажные перья.

Мы же в газете «Завтра» продолжим наше патриотическое дело, даже если к нам зашлют наемных убийц. Если для господина Похмелкина либерализм — это свобода танцевать на костях умирающей России, то для нас либерализм — это свобода и независимость нашей Родины, в которую мы веруем, как в Божество.

Особенности национальной охоты на писателей

ИЮЛЬ, 2002 г., № 29(452)

Видел в Саратове Лимонова. Мой друг, писатель, тонкий стилист, русский Сартр, романтик — в наручниках, среди конвоиров и овчарок, седой, всклокоченный, согбенный. Его то ли провели, то ли проволокли по неопрятным коридорам суда и сунули в клетку. Больно и отвратительно. Но при этом — странное удовлетворение. Русская литература снова стала опасной. Ее снова сажают на цепь, заточают в острог. А значит, писатели, пропавшие из поля зрения на добрый десяток лет, пройдя по далеким, безымянным орбитам, как холодные кометы, снова возвращаются в раскаленный центр русской жизни.

Покуда шуршащие в бесхозных закромах советской литературы Наталья Иванова и Алла Латынина, как две мышки-старушки, догрызали остатки соцреализма, а Евтушенко, этот «комиссар перестройки», сбежал от гражданской войны в американское захолустье, а «Пен-клуб» с потресканным, как сухая штукатурка, Битовым хватал лакомые кусочки со стола власти и марал белиберду об «андеграундах», а патриотические писатели, изгнанные из культуры, ушли в катакомбы и там при свечах писали исторические романы, — вдруг что-то случилось. Кто-то больно и страшно клюнул безнаказанную власть, которая привыкла топить подводные лодки, расстреливать из танков Парламент, сжигать космические корабли, хапать из казны миллиарды, морить народ миллионами, покрывая все, что ни попадет ей в лапы, пошлой бронзовой краской, какой красят багеты и могильные ограды. Этот гневный, с красным гребнем, петух, ударивший клювом в мерзкое темя, — и есть новая литература, злая, как перец, острая, как разбитая бутылка, жгучая, как нашатырь.

Поистине, «Дух дышит, где хочет». Политика последних лет напоминает мороженую рыбу — много инея, много мертвых выпученных глаз, много дурного запаха. Политика — это «селезневщина» и «мироновщина», понятные и предсказуемые, как объявление остановки в трамвае. Телевидение, примерявшее алмазный венец жреца, выродилось в тусклого, как лампочка в подъезде, Киселева и в двух очаровательных женщин, негритянку и белую, которые, демонстрируя расовый мир, не умолкая, щебечут о гениталиях. Культурный официоз представлен Жванецким, от одного вида которого скисает молоко «Домик в деревне», а также министром Швыдким, который, как бы ни умничал, все равно смотрится рядом с голым прокурором, пыхтящим в обществе двух фээсбэшных девчонок.

И вот Лимонов со своим «Палачом», «Убийством часового», «Книгой воды» сотрясает обитателей «Города золотых унитазов», верящих в безнаказанность своих злодеяний.

И те, полистав книжки, начинают обносить свои дворцы третьей колючей проволокой, минируют входы, ставят на вышках замаскированные фиалками пулеметы и спешно, меняя подгузники, принимают «Закон об экстремизме». Хорошая литература, отличный писатель.

И вот издатель Иванов из «Ад Маргиием» выпускает книжечки, плюхающие помидорами в самодовольные рожи сытых буржуа, кокающие чернильницы на вылизанных фасадах благопристойного фарисея, что днем проповедует нравственность и любовь к президенту, а ночью, когда паства засыпает голодным сном, проскальзывает в темные двери ночного клуба «Распутин», где идет бесконечная оргия. Превращается из Петра Петровича в Калигулу.

И вот молодые писатели, такие, как Сергей Шаргунов, которым по двадцать, пишут «русскую имперскую прозу», беспощадную к предателям и подлецам, нежную к родному, поруганному человеку, религиозно воспевающую Россию.

Новая проза антибуржуазна, протестна, интеллектуальна. В ней, а не на кафедрах философии, ставятся вопросы современных мировоззрений. В ней, а не в аналитических центрах утомленных «левых» движений, дается оригинальный анализ небывалой русской действительности. В ней, а не в душных кружках плюшевых моралистов, исследуются «бездны» современного человека, создается «несъедобная» эстетика, с которой не придешь на прием к Лужкову. Современная литература революционна, и только как таковая является литературой.

Поэтому и плодятся доносчики, будь то унылый, словно Дятел, функционер «Идущих вместе», или скользкий, как рептилия, журналист «МК». Поэтому и вводится в академии ФСБ «курс ямба и хорея», а также практикум, как ловчее, с криком: «Лежать, сука!», опрокинуть писателя и сковать наручниками.

Давайте снова начнем счет русским писателям, побывавшим в темницах: от Даниила Заточника и Радищева до Рылеева и Достоевского. От Гумилева и Мандельштама до Синявского и Лимонова. Ведь нельзя же и впрямь, как справедливо излолагает Глеб Павловский, Путину войти в историю с одними паводками и авиационными катастрофами. Надо и ему создать своего Солженицына, пусть и с фамилией Сорокин.

Отпор «реформаторам», погубившим великую страну, начался не в КГБ, не в ЦК КПСС, не в Генштабе или Совмине. Он начался в Писательском доме на Комсомольском проспекте в проклятом августе 91-го, где русские литераторы разных поколений и взглядов забаррикадировались, как староверы в смоляном срубе, и не пустили сатану на порог.

Это было начало «русской литературной революции». Сегодня мы видим ее продолжение.

P. S. Стихи, рожденные в коридорах Саратовского суда

«Экстремисты»

Мы — не правозащитники.

Мы — ястребы, мы — хищники.

Мятежники, зачинщики.

Тупых ножей точильщики.

Оружия носильщики.

Мы — Люблино, Текстильщики.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?