Звезда заводской многотиражки 2 - Саша Фишер

в сторону холла с грацией бульдозера. Мишка за моей спиной что-то протестующе вякнул, но догонять нас не стал.

– Нюта, прости, – сказал я вполголоса девушке на ухо. – Не знаю, что там у вас случилось, но подумал, что будет лучше тебя увести.

– Да, наверное, – Аня всхлипнула, но сквозь слезы улыбнулась. – Не знаю, он же еще больше разозлится...

– Не переживай, мы по-пионерски потанцуем, – усмехнулся я. – Чтобы даже такому ревнивому черту, как Мишка, придраться было не к чему.

Я вернулся домой, в смысле к Феликсу, уже ближе в девяти вечера. У меня была мысль сразу поехать к Анне, но после лыжной пробежки и танцев хотелось принять душ и переодеться. Как-то некомильфо являться к женщине потным, как козел. А в общаге, чтобы помыться, нужно топать в подвал, кроме того, сегодня же суббота. Женский день, вроде как. Так что я помчал в профессорскую квартиру, мое временное пристанище. Ключ он мне, правда, так и не доверил. Либо он открывал мне дверь сам, а если вдруг его нет дома, то запасной ключ у соседки, Эмилии Робертовны. Нужно ей постучать, она выйдет и меня впустит. А когда буду уходить, надо всего лишь захлопнуть дверь. Один из множества замков срабатывает автоматически. Ну, то есть, это тот самый случай, когда можно выскочить на лестницу голым и в пене и остаться там надолго.

Я нетерпеливо надавил на клавишу звонка. Мелодичная трель раздавалась явно в пустой квартире. Значит Феликс все-таки куда-то ушел. Ну что ж, вот сейчас-то мне и пригодится соседка-хранительница ключей. До этого я ее ни разу не видел, вот и будет повод познакомиться.

Еще разок я надавил на звонок, послушал, как надрывается внутри механический соловей в пластмассовой коробочке и повернулся к соседней двери.

– Кто там? – голос из-за высокой деревянной двери с вычурными латунными цифрами 43 раздался почти в тот же момент, как я надавил на кнопку звонка. Будто бдительная соседка стояла за дверью, подглядывала в глазок и только и ждала момента, когда я позвоню.

– Это Иван Мельников, – дисциплинированно ответил я, глядя прямо в выпуклую стекляшку дверного глазка. – Феликс Борисович сказал, что предупредил вас обо мне.

– Паспорт! – требовательно заявил голос с той стороны двери.

– Что? – опешил я.

– Паспорт покажи, говорю! – сварливо повторила женщина. – Откуда я знаю, что ты настоящий Иван Мельников, а не какой-нибудь проходимец, который назвался этим именем!

Хорошо, что у меня есть привычка носить при себе документ еще из прошлого. В смысле, из будущего. Работа подразумевала, что в любой момент может потребоваться выписать пропуск на режимный объект или, скажем, предъявить паспорт неожиданно решившим проявить бдительность полицейским.

Я вынул из внутреннего кармана куртки краснокожий советский документ и сунул его в развернутом виде практически прямо в глазок.

– Подальше отодвинь, мне не видно! – приказала суровая женщина. Да уж, настоящий цербер. Феликс Борисович может быть совершенно спокоен за свою недвижимость...

Заскрежетали механизмы нескольких замков. Дверь приоткрылась, звякнула цепочка. Из сумрака прихожей на меня уставился внимательный глаз. Разглядеть женщину целиком пока не было возможности, слишком уж темно было у нее в квартире.

– Давай сюда! – из щели между дверью и косяком вытянулась рука.

– Вот уж нет, дамочка! – я отдернул руку с паспортом, продолжая держать его в развернутом виде. – Вы не милиционер, чтобы забрать документ из моих рук. Я показал, что Иван Мельников? Вот, смотрите, моя фотография. А под ней написано «Мельников Иван Алексеевич». Я гость Феликса Борисовича, впустите меня, пожалуйста, в квартиру.

С одной стороны, тетка могла и полезть в бутылку. Сказать, ну и пошел нахер, мальчик. Захлопнуть дверь и сделать вид, что она здесь не стояла. С другой – у меня был не то, чтобы пунктик, не отдавать документы в чужие руки, но очень я этого делать не любил. Кроме того, она мне как-то по тону сразу не понравилась.

Но Эмилия Робертовна отреагировала неожиданно. Дверь захлопнулась, но совсем ненадолго. Ровно на то, чтобы звякнуть цепочкой. Потом она снова распахнулась, и я, наконец, увидел, кого Феликс назначил хранить свой ключ от квартиры.

По имени и голосу я представлял себе дамищу необъятных размеров, в жемчужных висячих серьгах и с дынеподобным бюстом, выпадающим из бархатного декольте.

И оказался чертовски прав!

В дверях стояла почти шарообразная мадама, чья необъятная фигура была туго обтянута темно-синим бархатом с серебряной тесьмой. Насчет жемчуга в ушах я не угадал. Он весь оказался на шее.

– Иван Алексеич, ну что же вы сразу не сказали, – медово запела она и, гремя ключами, величественно проплыла через площадку. – Феликс Борисович так много о вас рассказывал, говорит, что вы невероятно умный юноша...

Дверь квартиры Феликса открылась. Вот только женщина, вместо того, чтобы впустить меня и убраться восвояси, направилась внутрь. Продолжая ворковать что-то на радушно-хозяйском.

Я вошел следом, гадая, чем именно занимается дамочка с таким именем. Учитывая, что живет она не в хрущевке в Нахаловке, а в самом центре Новокиневска, в доме для профессоров, генералов и прочих важных людей. Поет в опере? Заведует рестораном? Или, может, она доктор какой-то прославленный? Ну... профессор по логопедии, например. Или, скажем...

– Ванечка, ты, наверное, голодный, – ворковала с кухни Эмилия Робертовна. – Ничего, что я вас так называю, да? Феликс просил меня о вас позаботиться, пока его не будет.

«Ну да, а позаботиться – это откормить до своего размера, не иначе...» – мысленно фыркнул я, стягивая с себя пропотевшую футболку.

– Эмилия Робертовна, мне надо в душ, а потом я убегаю, – сказал я, торопливо прошлепав босыми ногами по коридору.

– Без ужина я тебя никуда не отпущу! – безаппеляционно заявила дамочка. – Подождут твои дела еще двадцать минут!

Хотел поспорить, но махнул рукой и залез под душ.

В принципе, я не пожалел, что не стал спорить. Понял, что за день съел только несколько пирожков с картошкой и еще какой-то бутер. А запахи с кухни разносились прямо-таки божественные. Так что я решил, что и правда не обещал, что прибуду к точному часу. Так что ничего особенного не случится, если я сначала поем.

Предполагаемая оперная дива почти влюбленными глазами смотрела, как я уплетаю истекающие сливочным маслом котлеты по-киевски и похрустываю замечательно вкусными солеными огурчиками.

Так, надо как-то остановиться.

А то я стану похожим на шар, буду перекатываться с боку на бок, а у меня еще есть планы заняться сексом этой ночью, а не просто лечь и лежать. Я опустил вилку на тарелку. И посмотрел на соседку с чувством искренней благодарности.