Его Тьма - Екатерина Флат

— Какой? — я старалась говорить холодно, без эмоций. Пусть уж не ненавистью, но хотя бы равнодушием замаскировать невесть откуда взявшуюся радость. Да, я чуть ли не до слез была рада видеть Ивора и одновременно себя за это проклинала.

Он же выглядел уставшим, с пугающей решимостью в глазах. Мой взгляд сам собой остановился на рассекающем левую бровь небольшом шраме. Неожиданно захотелось умереть. Вот прямо сейчас умереть от ненависти к нему и к самой себе.

Словно прочитав мои мысли, Ивор протянул мне мой кинжал. А я ведь даже сначала не заметила, что он что-то держит в руках. Я взяла скорее по привычке, еще толком не осознав происходящее.

— Я не могу тебя отпустить. И не хочу. Но собственные желания в последнее время не слишком-то меня волнуют, — лишь на мгновение мелькнула все та же невеселая улыбка, Ивор говорил очень серьезно. — Признаю, я с самого начала ошибся. И в себе, расценив сводящее меня с ума чувство всего лишь как жажду обладания. И в тебе, не сомневаясь, что ты смиришься со своей участью и покоришься мне… Я ошибся. Во многом ошибся.

Он снова замолчал. А я не знала, что и думать. Боялась пока думать и делать какие-либо выводы. Просто ждала продолжения. Кинжал в собственных руках казался чем-то до противного чужеродным. Хотелось отшвырнуть его, но вцепившиеся намертво в рукоять пальцы отказывались слушаться.

— Ты ведь с первого мгновения мечтала именно об этом, — Ивор сделал шаг вперед, лезвие кинжала теперь едва-едва не касалось его рубашки. — Теперь все в твоих руках. И моя жизнь, и твоя свобода. Я возвращаю тебе то, что когда-то отобрал. И дарю то, что без тебя все равно не имеет смысла.

Он шагнул еще ближе. Острие кинжала сквозь рубашку добралось до кожи. Не в силах пошевелиться, я с ужасом смотрела, как по белоснежной ткани медленно расползается багровое пятно.

Ивор кончиками пальцев провел по моей щеке. Такое простое и едва уловимое прикосновение, но у меня даже дыхание перехватило.

— Убей меня, если действительно этого хочешь. Выбор за тобой.

Его слова меня буквально обожгли, мгновенно сбрасывая с меня оцепенение. И я только чудом успела отшвырнуть злосчастный кинжал за миг до того, как Ивор сделал бы свой последний шаг навстречу смерти. И вот теперь мне стало по-настоящему жутко. Жутко от осознания, что не могу его убить. Не могу! Сама мысль о его возможной гибели отдавалась таким безграничным отчаянием, что даже в глазах темнело. Я не понимала себя, боялась понять. Привычка ненавидеть пусть и была уже не в силах растоптать, но все еще из последних сил пыталась скрыть то робкое, светлое чувство, которое невесть откуда взялось в моей душе.

Сквозь взбудораженный гул собственных мыслей слова Ивора донеслись до меня будто бы издалека.

— Авиона… Любимая… Перестань цепляться за ненависть хоть на мгновение, и поймешь, что уже давно меня не ненавидишь.

— Ненавижу! — меня трясло. — И всегда буду ненавидеть! Я не понимаю, почему не могу тебя убить… Я… — мой голос дрогнул.

— Зато я понимаю, — ласково прошептал Ивор, взяв в ладони мое лицо.

Мы встретились взглядом, и я вдруг неотвратимо все осознала. И то, зачем я ему. И то, почему я несколько мгновений назад не вонзила кинжал в его сердце. От нахлынувшего ужаса даже на мгновение дышать разучилась.

Губы Ивора едва не касались моих. Бережные объятия не удерживали, позволяя в любой момент отстраниться. Да только я была не в состоянии его оттолкнуть.

— Забудь о том, что тебя учили меня ненавидеть, — шептал Ивор, обжигая дыханием и не сводя с меня завораживающих серых глаз. — Просто забудь… О том, что ты Страж… О том, что я якобы воплощение Зла… Это ведь все так не важно… Какая разница, кем мы были раньше, до этого мгновения?.. Я люблю тебя, Авиона, люблю до безумия…

Поцелуй обжег нежностью. Обжег истиной. Истиной, которую я уже не могла отрицать. Я не хотела ни о чем думать. Стало вмиг не важно, способна ли любовь уживаться с ненавистью. Да и существовала ли теперь эта ненависть вообще. Или лишь тень ее, привычка, застарелые убеждения так выедали мне душу. Но сейчас все это осталось за гранью. Где-то там, во внешнем мире, от которого меня оградили объятия Ивора.

— Нет, пожалуйста, не уходи, — лихорадочно взмолилась я, едва он от меня немного отстранился. — Я больше не смогу так… Не смогу, как раньше…

— Не бойся, как раньше, уже никогда не будет, — с теплой улыбкой прошептал Ивор, его пальцы ласково скользнули по моим плечам. — Я не уйду, и ты забудешь про эту глупую ненависть. Все теперь будет хорошо…

Ивор спал. Улыбался. Быть может, видел что-то приятное. А может, даже сквозь сон продолжал ликовать, упиваясь своей победой над моей ненавистью. Победой и наивной верой в грядущее счастье.

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить, я выбралась из его объятий и встала с кровати. Неспешно оделась, стараясь лишний раз на Ивора не смотреть. Нельзя было допустить ни одной непрошеной мысли, ни одного сомнения. Взгляд замер на лежащем на ковре кинжале. Я невесело усмехнулась. Вот ведь ирония судьбы. Что мне мешало сейчас взять его и вонзить холодную сталь Ивору в сердце? Да ничего! Он крепко спал и уж точно не ждал никакой опасности. Проклятый маг, ненавистный враг. Любимый…

Чудом собрав всю силу воли, я не позволила себе даже прощального взгляда на спящего Ивора. Все так же бесшумно вышла из комнаты.

Затянутое тучами небо предвещало скорую грозу, спрятав зарождающийся рассвет нового дня. Стало темно как ночью, и даже вездесущие драконы попрятались в свои пещеры от надвигающегося буйства природы.

Я стояла на крыше одной из башен замка. Открывающийся вид на раскинувшуюся внизу пропасть завораживал. Мне казалось, что я в жизни не видела ничего прекраснее этих бездушных скал.

Они сулили мне прощение. Да, только они могли простить меня, отняв мою жизнь. Простить за то, что я предала долг Стража. Предала память о Клеоне. За то, что любила врага, отдалась врагу. Сам тот факт, что после такого я все еще жива, казался мне невыносимым кощунством.

Ненависть победила. Не могла не победить эту глупую ничтожную слабость. Ненависть к Ивору и куда больше ненависть к самой себе.

Ивор любит меня. Любит настолько, что его жизнь без меня действительно потеряет смысл. И хотя я не могу его убить, но могу причинить боль, которая станет страшнее смерти. Так даже лучше.

Ликующе улыбнувшись, я раскинула руки и шагнула навстречу пропасти…

— Нельзя же так, нельзя! — перепуганно причитала тетушка Илла. — Предупреждала ведь, что нельзя до смерти добираться!

Ее слова доносились до меня как сквозь пелену, я едва понимала их смысл. Перед глазами все расплывалось хаотичными кругами, да и собственное тело казалось лишь непривычным грузом.

— Что со мной? — с трудом произнесла я.

— А то, что окажись ты хоть чуточку слабее, то так бы в собственной смерти и застряла! Не вернулась бы, понимаешь! — сердито бурчала старушка, обмахивая вокруг меня пучком каких-то удушливо пахнущих трав.