Меч Предназначения - Анджей Сапковский

Вскоре оказалось – как обычно, – что он переоценил своюсопротивляемость магическим эликсирам, забыл об их вредном влиянии на организм.«А может, и не эликсиры, – подумал он, – может, утомление, на котороея уже рутинно не обращаю внимания? Но организм, хоть и подправленныйискусственно, не поддается рутине. Реагирует естественно. Только беда в том, чтопроисходит это тогда, когда не надо. Зараза!»

Но Иеннифэр – как обычно – не пала духом из-за каких-топустяков. Он почувствовал, как она касается его, услышал, как мурлычет тут жеоколо его уха. Как обычно, он невольно подумал о космическом множестве другихоказий, во время которых она наверняка не упускала случая воспользоваться этимвесьма практическим заклинанием. А потом – перестал об этом думать.

Как обычно – было необычно.

Он смотрел на ее губы, на их уголки, дрожащие в безотчетнойулыбке. Он хорошо знал эту улыбку, она всегда казалась ему скорее улыбкойтриумфа, нежели счастья. Он никогда не спрашивал ее об этом. Знал, что неответит.

Черная пустельга, сидевшая на оленьих рогах, встряхнулакрыльями, щелкнула кривым клювом. Иеннифэр повернула голову и вздохнула. Оченьтоскливо.

– Йен?

– Ничего, Геральт, – поцеловала она его. –Ничего.

Пламечко светильника дрожало. В стене скреблась мышь.

Тихонько, мерно, монотонно шуршал короед в комодике.

– Йен?

– Да?

– Уедем отсюда. Я себя здесь скверно чувствую. Городвлияет на меня отвратительно.

Она повернулась на бок, провела рукой по его щеке, откинулаволосы, проехала пальцами ниже, коснулась затянувшихся шрамов, покрывающих шеюсбоку.

– Знаешь, что означает название этого города? АэддГинваэль?

– Нет. На языке эльфов?

– Да. «Осколок льда».

– Удивительно не подходит для здешней паршивой дыры.

– У эльфов, – задумчиво шепнула чародейка, –есть легенда о Королеве Зимы, которая во время бурана проносится по странам насанях, запряженных белыми лошадьми. Королева разбрасывает кругом твердые,острые, маленькие кристаллики льда, и беда тому, кому такая льдинка попадет вглаз или сердце. Он – погиб. Ничто больше не в состоянии обрадовать его, все,что хоть чуточку теплее снега, будет казаться ему некрасивым, отвратительным.Он потеряет покой, забросит все, последует за Королевой, за своей мечтой илюбовью. Но… никогда не найдет ее и погибнет от тоски. Кажется, здесь, в этомгороде, в незапамятные времена случилось нечто подобное. Красивая легенда,верно?

– Эльфы все ухитряются принарядить в красивыеслова, – буркнул он сонно, водя губами по ее плечу. – Это вовсе нелегенда, Йен. Это красивое описание отвратного явления, имя которому Дикий Гон,проклятие некоторых мест. Необъяснимое коллективное умопомрачение, заставляющеелюдей присоединяться к призрачному стаду, мчащемуся по небу. Мне доводилосьвидеть такое. Действительно, это часто случается зимой. Мне предлагали немалыеденьги за то, чтобы я положил конец заразе, но я не взялся. Против Дикого Гонанет средств…

– Ведьмак, – шепнула она, целуя его в щеку. –В тебе нет ни крохи романтики. А я… я люблю легенды эльфов, они такие красивые.Жаль, у людей нет таких. Может, когда-нибудь появятся? Может, люди создадут их?Но о чем могут говорить легенды людей? Кругом, куда ни глянь, серость инеопределенность. Даже то, что начинается красиво, быстро кончается скукой иобыденностью, заурядностью, тем человеческим ритуалом, тем тоскливым ритмом,который именуется жизнью. Ах, Геральт, нелегко быть чародейкой в нашем мире, нопо сравнению с обычным человеческим существованием… Геральт? – Онаположила голову на его мерно вздымающуюся грудь. – Спи. Спи, ведьмак.

Город отвратно влиял на него.

С самого утра. С самого утра все портило ему настроение,угнетало и злило. Его злило, что он проспал и поэтому самое утро практическиоказалось самым полднем. Его нервировало отсутствие Йеннифэр, которая ушла ещедо того, как он проснулся.

Вероятно, торопилась, потому что все причиндалы, которые онаобычно аккуратненько раскладывает по шкатулкам, в беспорядке валялись на столе,словно кости, брошенные гадалкой. Кисточки из тонкого волоса, большие длянапудривания лица, маленькие, которыми она накладывала помаду на губы, и совсеммалюсенькие для краски, которой она чернила брови и ресницы. Мелки и стерженькидля век и бровей. Щипчики и серебряные ложечки. Баночки и скляночки из фарфораи молочно-белого стекла, содержащие, как он знал, эликсиры и мази с такимибанальными ингредиентами, как сажа, гусиный жир и морковный сок, и такимигрозными, таинственными, как мандрагора, которую еще именуют поскрипом,антимоний, красавка, конопля, драконья кровь и концентрированный яд гигантскихскорпионов. А надо всем этим, вокруг, в воздухе витали ароматы сирени и крыжовника– благовоний, которые она употребляла всегда.

Она была в этих предметах. Была в этом аромате.

Но не было ее.

Он спустился, ощущая растущее беспокойство и нарастающеераздражение. На все.

Его раздражала холодная яичница, которую подал трактирщик,на мгновение с трудом оторвавшись от девочки, которую тискал в подсобке.Раздражало, что девочке было, самое большее, двенадцать лет и в глазах у неестояли слезы.

Теплая весенняя погода и радостный гул пульсирующей жизньюулицы не исправили Геральтова настроения. Все не нравилось ему в Аэдд Гинваэль,городке, который, по его мнению, был скверной пародией на все известные емугородки – преувеличенно шумным, душным, грязным и нервирующим.

Он неотрывно улавливал слабый запах свалки в одежде иволосах. Решил пойти в баню.

В бане испортила настроение мина банщика, глядевшего на егомедальон и на меч, лежавший на краю кадки. Нервировало, что банщик не предложилему девки. Он не думал воспользоваться девкой, но в банях их предлагали всем,поэтому его злило сделанное для него исключение.

Когда он вышел, резко пахнущий серым мылом, его настроениене улучшилось, а Аэдд Гинваэль ничуточки не стал красивее. По-прежнему в нем небыло ничего такого, что могло бы нравиться. Ведьмаку не нравились кучи навоза,покрывающие улочки. Не нравились бродяги, сидевшие на корточках у стены храма.Не нравились каракули, выведенные на стене и вопиющие: ЭЛЬФЫ – В РЕЗЕРВАЦИИ!

В замок его не впустили, а отослали за войтом в купеческуюгильдию. Это его расстроило. Расстроило также, когда старшина цеха, эльф, велелискать войта на рынке и при этом глядел на него с презрением и превосходством,странным для того, кому вот-вот предстоит убраться в резервацию.