Смерть наудачу - Владимир Михальчук

Противник хорошо вооружился для драки со мной. А я понятия не имел, с кем имею дело.

– Может, решим наши проблемы в рукопашной?..

Вж-жих!

От дверного косяка откололся изрядный кусок древесины. По-видимому, стрелок дернулся, услышав мой голос, и слегка промазал.

Я перекатился за газовую грелку и приготовился активировать защитный кокон «Карателя». Магический щит мог гарантировать мне примерно две-три минуты неуязвимости от выстрелов. При условии, конечно, что в запасе у врага не найдется более мощного заклинания.

– Эй, паскуда! Бросай магарбалет и выходи – подеремся как настоящие мужчины. Ты у меня ответишь за убийство Люэна.

В моем голосе бушевали злость и досада. Длинный был едва ли не единственным оборотнем, с которым я дружил.

Бамс!

Одна из ножек стола подломилась, и столешница обрушилась на труп моего товарища.

– Шестой выстрел! – прокомментировал я, уверенно поднялся и направился к спальне Длинного. – Если не ошибаюсь, еще не придумали ручных магарбалетов, которые стреляли бы больше шести раз. А на перезарядку тебе потребуется не менее минуты. Выходи, тварь! Померяемся силой!

Возле кровати мелькнула какая-то тень. Я бросился туда.

Противника скрывал магический кокон невидимости. Но мой «Каратель» умел определять такого рода колдовство. Рукоять полиморфоружия сгенерировала поисковую молнию. Тоненький разряд стального цвета метнулся по комнате, прыгая между полом и потолком.

У окна кто-то вскрикнул, кажется, женским голосом. Зазвенели осколки стекла – молния разбила барьер невидимости и уколола злоумышленника (преступницу?) в переносицу.

Я злорадно расхохотался и шагнул вперед. Над кроватью поднялась пошатывающаяся фигура.

Если бы не тренированная в армии реакция, вскоре мой труп присоединился бы к трупу Люэна. Лишь благодаря сноровке я сумел ощутить легкий ветерок за спиной.

Их двое?!

Рука непроизвольно поставила блок «Карателем». По волнистому клинку пробежали искры – из полумрака ударили двуручным топором. От сильного удара меня отнесло к стене.

Если бы первый противник в это время бросился на помощь партнеру, я бы потерял одну-две конечности. Но тот, кто стоял у окна, почему-то не спешил атаковать.

Это меня спасло.

Громадный мужик – кажется, туроборотень – вытаскивал лезвие топора из серванта. Мебель протестующе заскрипела и наклонилась вперед. Несчастные бокалы покатились по шатающейся полке и разлетелись вдребезги, свалившись на пол.

Воспользовавшись небольшой заминкой, я решил не церемониться. Пока гигант, заслоняющий плечами добрую треть комнаты, воевал с рухлядью Длинного, я ударил его в спину.

Соглашусь – неблагородно, подло.

Но о каком благородстве может идти речь, если меня собирались убить двое неизвестных громил?

За миг до выпада «Каратель» превратился в двуручный меч. Не слишком предназначенное для колющего удара оружие. Но в самый раз, чтобы с недюжинным физическим и магическим усилием проткнуть туроборотня насквозь.

Враг даже не успел понять, что произошло. Он издал оглушительный рев и упал на колени. Острие бастарда вышло у него из груди и воткнулось в подбородок. В таких условиях не очень-то подумаешь над причиной своей смерти.

– Грамчрах! – испуганно воскликнул второй злоумышленник. Очень тонкий голосок… – Подонок!

– Вот сейчас и проверим, кто из нас это пошлое слово.

Пока я разворачивался и готовился отразить удар противника, подлец кинулся бежать. Он на полном ходу врезался в окно. И вылетел на улицу, будь неладен! Даже морду себе не исцарапал, поскольку ранее стекло разбилось от разряда поисковой молнии.

Нет, женщина вряд ли решилась бы на такой шаг. Продолжим считать беглеца мужчиной.

Громила пускал кровавую пену и скреб ногтями по грязным половицам.

– Ты кто? – грозно спросил я, приставляя к его груди клинок.

Мог и не спрашивать.

Туроборотень выглядел отвратно. Широкая дыра над солнечным сплетением, из которой розовыми прутьями выступали окровавленные ребра; продырявленная гортань – туда угодило острие «Карателя». Мужчина еще дышал, щедро заливая кровью кожаные безрукавку и штаны, но уже превратился в беспомощную куклу. Только красные глаза с человеческими зеницами злобно смотрели на меня.

– Могу добить…

Туроборотень медленно прикрыл глаза.

Я вздохнул, опустился на колено и воткнул «Каратель» прямо в сердце умирающему. Оставалось надеяться, что полиция простит мне этот жест доброй воли.

Клинок наглотался крови, возбужденно засиял и поерзал у меня в руке. Даже вернувшись в ножны, он еще шевелился, устраиваясь поудобнее.

Тщательный обыск убитого не принес результатов. В карманах не обнаружилось даже пыли – одежду явно купили недавно. Наверное, специально для смертоубийственного задания. Двуручный топор, весящий без малого килограммов двадцать, тоже не позволил определить свою историю. Клеймо оружейника вытравили слюной виверна, а модель оружия не отличалась от сотен подобных стандартного производства. На ботинках не нашлось следов какого-нибудь экзотического болота или травы. Это только в дешевых книжонках детективы находят под ногтем у злоумышленника невероятно важную улику, с помощью которой распутывают преступление.

Я оставил злодея прислоненным к стене и отправился на раскопки квартиры Люэна. К сожалению, под завалами бутылок и бумаг мне не удалось найти чего-либо существенного. Если Длинный и вел дневник, где описывал свои расследования, то в комнате его не оказалось.

Сопровождая действия тяжелыми вздохами и едва сдерживая слезы (клянусь хвостом – Люэн был замечательным оборотнем), я вернулся на кухню. Взвалил тело Длинного на плечо и потащил к выходу.

Что-то привлекло мое внимание. Кровавые разводы на треснутой столешнице, валявшейся среди осколков посуды, напоминали буквы.

Неужели друг оставил мне подсказку?

Я вынес Длинного во двор и крикнул Гектормусу, чтобы он от моего имени вызвал полицию и коронеров. Сам же вернулся в квартиру.

Стол убитого производил удручающее впечатление: грязный, кое-где отмеченный следами затушенных сигарет, расчерченный царапинами и похабными рисунками. Но на самом краю – там, где раньше лежал Люэн, алели подсохшие линии.

Я перенес надпись на клочок бумаги. Отметил точками места подпалин и царапин:

«Их п…я…тер…о (столешница переломана в этом месте) Бе…регись кра…с…лилии… Наш ле…»

Итак, злоумышленников было пятеро – организованная банда. И хотя приободрял тот факт, что мне удалось убить одного из пятерки, личности остальных четырех являлись для меня загадкой.

Далее: «берегись крас(ной) лилии»?