Каприсуэль. Во власти желания - Елена Арматина

- Я очень надеюсь, что мы скоро встретимся, - он немного отодвинулся, позволив второму присоединиться к нам, - и тогда я обязательно займусь твоими ногами.

Как то это обещание прозвучало…угрожающе.

- Девушки, нам доложили, что ваши датчики барахлят. Вы не чувствуете никакого дискомфорта?

А затем добавил, явно насмехаясь:

- Кроме ослабевших ног, конечно.

Мы с Алу быстро переглянулись и одновременно покачали головами.

- Ну, хорошо, - словно ставя точку в нашей беседе, произнес улыбчивый, - позовите ка…

Но тут вдруг я, совершенно потеряв страх и осмотрительность, сказала:

- Может, вы хоть представитесь нам? И кто из вас – мой жених?

Мужчины уставились на меня явно с изумлением. 

- Я – Дэнисон Огго, - суровый мужчин вдруг улыбнулся.

Никогда бы не подумала, что улыбка может вот так, в одно мгновение изменить человека. Вот был перед тобой суровый, неприветливый мужчина. А через секунду уже  - лапушка и обаяшка.

- Ты забыла, Каприсуэль. Мы уже знакомились, - ответил улыбчивый, - я – Дэниэл.

Ничего я не забыла. Но озвучить свои мысли я не озвучила, а лишь улыбнулась, призывая их  продолжить.

- А о том, кто чей жених, поговорим при встрече.

О как.

- Девушки, - вдруг изменившимся тоном приказал Дэниэл, - позовите Баррогу. Нам  с ним кое-что еще нужно обсудить.

Уже у самой двери нас догнали слова:

- Ждем, не дождемся встречи, крошки.

Не оборачиваясь, мы выскочили из каюты, промчались с ошарашенными лицами мимо идущего нам навстречу Лиама. Его спутник буквально заставил нас отшатнуться в сторону.

Иссиня-черное гибкое тело, покрытое, казалось, чешуей, лоснилось в скудном освещении. Холодно смотревшие яркие синие глаза были словно подсвечены изнутри. Абсолютно лысый череп вдруг  стал пульсировать  при приближении к нам. В это же время я почувствовала, словно в голове у меня прошелся холодок. Совершенно осязаемый, будто кто-то холодными руками копошится в моих мозгах.

- Какой красивый, - едва слышно мысленно прошептала Алу.

- Кто? Дэниэл или Дэнисон?  - все также мысленно спросила я.

- Да нет. Этот, черненький!

От удивления казалось, что все мысли мои испарились. Эта ящерица?!

Но «черненький», уже пройдя несколько шагов мимо нас, вдруг затормозил. Обернулся и вернулся назад, полностью игнорируя нетерпеливого Лиама. Посмотрел на нас своими синими глазами, словно заморозил. А затем уставился на Алу.

- Очень приятно, - вслух сказала она.

А черный при этом улыбнулся, оскалив жуткие голубые зубы.

Стоило им скрыться в каюте с ожидающими там женишками, под шелест закрывающейся двери, я тихо спросила сестру:

- Что это было, Алу?

- Его зовут Осс.

- Это он сказал?

- Да. А ты разве не слышала?

- Сестренка, кажется, кто-то умеет копаться в наших головах. Нужно что-то с этим делать!

- Он такой милый!

Казалось, Алу совершенно перестала соображать. Но  то, что она меня не слышала, это уж точно.

Переговорить с сестрой мне не удалось. Нас опять развели по разным  каютам. Сколько я к ней мысленно не взывала, но она не отзывалась. Из чего я сделала вывод, что я, именно я,  в мозгах копаться не умею. Это ее, Алу , талант. А что тогда у меня за талант остается – синей рыбой превращаться?

Я вскочила и стала искать хотя бы шкаф какой-нибудь. Там, на их  дверцах, иногда бывают зеркала. Уж очень мне хочется на себя посмотреть. Увидеть то, на что так пристально смотрели наши женишки. Кто же из них мой? Они так многозначительно смотрели на меня.

Так и не найдя зеркало, не дождавшись голоса сестры в своей голове, я прилегла на узкую кровать. Как же мне надоела эта темная металлическая клетка. Как же мне хочется пространства, свободы, возможности увидеть звезды.

Внезапно отъехала в сторону дверь и вошел Лиам. Я не успела вскочить на ноги, он положил мне руку у самого основания шеи. Чуть-чуть сжал. Второй рукой расстегнул застежку комбеза, обнажив плечо. Я сразу поняла, на что он смотрит. То место, куда он когда-то, казалось, в совершенно другой жизни, меня укусил, под его взглядом стало гореть и пульсировать.

- Ты МОЯ, Капризуля?

Его глаза прожигали меня насквозь. Я очень явственно ощущала его злость. Почему? Он зол на меня? Но, за что? Или это беседа с чистыми его повергла в такое настроение?

- Ты моя, Каприс. Запомни это.

Каприс… Он впервые назвал меня моим  именем. Я чувствовала, что после пробуждения моих испорченных мутацией генов, он стал относиться ко мне по-другому. Хочется сказать, что как к равной.

- Завтра у нас начинается тяжелый переход, - отпустив мою шею, он продолжал поглаживать большим пальцем место укуса.- Многие из моих ребят погибнут. Хочешь  знать, из-за чего все это?

Хочу ли я знать? Я и так знаю. Выйду замуж, рожу детей… Хотя,  ведь я мутант. Может ли быть такое, что чистые не знают об этом? Я боялась вслух произнести ответ на этот вопрос, который и так знала.

Они знают.

Тогда зачем я им?

- Я думал взять тебя к себе сегодня, в свою постель. Но не возьму. Не хочу видеть то, что можешь увидеть ты. Во сне, - он выразительно посмотрел на меня.

Он так же, как и моя сестра, может заглядывать в мою голову. Но в отличие от сестры не только слышит мои мысли, но и видит картинки. Те же самые, что вижу и я. Так что же его так страшит?

- Ты же знаешь, что во сне можешь посетить своих  чистых?

Это был не просто намек, а прямое указание к действию.  И как же мне устоять? Но, ведь не могут мои сны быть явью? Я думаю, это всего лишь игра моего воспаленного воображения.

Лиам  взял меня двумя пальцами за челюсть и сжал, заставляя открыть рот. Я пыталась вырваться, царапала его руку, пинала его ногами.  Но он не  отпустил. Мне на язык опустилась таблетка. Плавясь и растворяясь под жаром моего языка, она заволокла сладостью весь рот, гортань.

Было ли мне страшно? Думаю, нет. Не думаю, что он причинит мне вред. Но все же живот судорожно сжимался в предчувствии чего-то. Наконец, убедившись, что таблетку я уже не выплюну, он  позволил мне закрыть рот. Наклонился и поцеловал в губы, мягко, почти лаская и успокаивая.

- Я не буду смущать тебя своим присутствием, но завтра, - его глаза вспыхнули желтым светом, - я буду рядом. И отвечу на любые твои вопросы. А сейчас, думай о своих женишках.

И опять поцеловал. Его мягкие губы – это последнее, что я ощутила, проваливаясь в принудительный сон.