Розовые очки - Наталия Доманчук

Он встал, как вкопанный, и смотрел, как она направляется к нему: загорелая, волосы уложены и локонами спадают на плечи, каблучки, платье голубого цвета в белый горох чуть выше колен, стройная, невероятно красивая…

Она подошла близко-близко, прильнула к губам и провела пальцами по его щеке:

— Соскучилась…

А он еле дышал, все насмотреться не мог, прижал к себе, вдохнул ее запах и его повело. Ничего не хотелось, только вот так стоять и через раз дышать.

Но Катя взяла его за руку и потащила к парковке. Там его ждал еще один сюрприз — кабриолет BMW. Она вложила в его руку ключи и сказала:

— Ты поведешь!

Марк сел за руль. Молча. Кате тоже не хотелось болтовни, она ему только указывала куда ехать и улыбалась от счастья.

Отель был маленький, но эксклюзивный, всего десять номеров. Они зашли за руку в просторную гостиную. Марк огляделся: это было лучше, чем пять звезд — очень изысканный номер. Катя провела его сразу в спальню, и большего ему не надо было: долгая ночь, млеть в бесконечной неге прикосновений тел, слышать стоны, срывающиеся с ее припухших от поцелуев губ, перебирать пальцами ее локоны, гладить, сжимать, подчинять ласкам, с жадностью впитывать ее рваное дыхание, ощущать аромат ее кожи, наслаждаться каждым мгновением.

Утром они завтракали на веранде, и он наконец-то решил спросить то, что еще вчера в аэропорту не посмел:

— Все это ради меня? Тебе ведь этого не надо?

— Оказывается, надо.

Марк не поверил, посадил ее к себе на колени и заглянул в глаза.

— Правда. Я хочу этого. Хочу быть красивой и нравиться тебе, чтобы ты не отводил взгляда, а любовался моими ногами и плоским животом.

Марк замотал головой:

— Глупая девочка. Ты ведь и была прекрасна…

Он заметил, что она ничего не съела, только чай выпила.

— Нет аппетита? Где твой кекс?

Катя отмахнулась:

— Мне до него худеть и худеть. Как ты улетел, я весы нашла и ужаснулась. Пять кило уже сбросила, осталось два.

Марку совсем не понравились ее слова:

— Пять килограммов за семь дней? Кать, ты с ума сошла? Ты вообще ничего не ела?

Она помотала головой.

— Сумасшедшая! А я смотрю, одни кости остались, и не понимаю, вроде в прошлый раз было что взять в руки. А сейчас один впалый живот, попа исчезла, грудь тоже…

Катя растерянно посмотрела на него, не шутит ли?

— Кексик? — спросил Марк и потянулся к столу.

Катя медлила, но он отломил кусочек и поднес к ее губам. Она нахмурилась, но приняла лакомство. А его опять разрывало от нежности, которую он к ней испытывал.

— Сегодня я буду твоим гидом, и кое-что тебе расскажу, можно? — спросила Катя, когда доела весь кекс, который Марк по кусочку ей скормил.

— Как я могу отказать такой послушной девочке?

Марк сел за руль кабриолета, а Катя указывала ему дорогу. Через полчаса они добрались до места. Собор поражал своими высокими готическими сводами и мощными каменными колоннами. Одновременно и красота, и мрачность, и старина.

Пока они поднимались по широкой лестнице, Катя рассказывала Марку про норманнские башни со стрельчатыми окнами.

— Но вся красота внутри! Ты сейчас в этом убедишься, — произнесла она довольно и потянула его в храм.

«Кто бы сомневался!» — подумал Марк, глядя на Катю, хотя тут же поймал себя на мысли, что и внешняя красота девушки великолепна: она была сегодня в светлом сарафанчике с мелкими, нежными цветочками, невысоких босоножках с завязочками на тонкой щиколотке и шляпке. Про Марка тоже не забыла и в автомобиле протянула ему белую бейсболку с красным логотипом «Феррари».

— Не знаю, за кого ты болеешь в Формуле 1, но мне импонирует Кими Райкконен, и очень нравится их дизайн. Надевай, а то солнечный удар получишь, тут очень жестокое солнце, никого не щадит.

Марк был сражен ее внимательностью, как здорово она продумывает все до мелочей, и теперь он совсем не удивлялся, что она смогла поднять свой бизнес до таких высот.

— Главная достопримечательность этого собора — мозаики. Вот, смотри, этот слева от Иисуса, знаешь, кто?

Марк пытался прочитать буквы, но не смог.

— Это Марк. Апостол. Ученик Петра. В честь него построен собор Святого Марка в Венеции. Может, мы с тобой в следующий раз встретимся там? Вдруг это твое место силы?

Она просто убивала его своим вниманием и заботой. Ему не верилось, что есть такие женщины… нет, что есть такой человек на свете, который думает о нем, которому он так сильно интересен и нужен.

Марк так остро чувствовал ее чистоту, искренность, любовь. В каждом слове. И она не просто дарила, она передавала ее ему, как иглу под кожу, и — раз, все, ты заражен и болен, в твоих венах навечно течет это светлое чувство.

Когда они вышли из собора и сели на лавочку, любуясь морем, она добила его окончательно:

— А ты ничего не чувствуешь, гуляя здесь? Знаешь, давным-давно, еще в 200 году до нашей эры, именно эту дорогу проложил некий Марк Левин. Он был римским военачальником и консулом. Хороший мужик, столько побед в войнах одержал, сильный, волевой, мне кажется, что ты похож на него.

Катя рассказывала про победы, какие города тот взял, как воевал с моря, а Марк уже ее не слушал, а думал: «Девочка, что же ты делаешь со мной? Как мне платить за твою любовь? Чем отдавать?»

Он совсем потерялся в мыслях, завис, застрял где-то между воспоминаниями, когда мама его сажала к себе на колени и хвалила за съеденный суп и вчерашней безумной ночью, которую он провел с Катей. Потом возвращался в прошлое и пытался вспомнить, заботилась ли о нем его жена, Маша? Вдруг всплыл эпизод, как он пришел домой усталый и попросил у нее перекусить, но она отмахнулась, как от мухи, и продолжила смотреть «Рабыню Изауру».

А Аня? Девочка, которая его более пяти лет ублажает в постели? Хоть раз предложила чашечку кофе или ужин?

Марк смотрел на Катю стеклянными глазами.

— Я тебя совсем замучила своими рассказами? Прости. Пойдем обедать? Тут в километре есть кафе, где ты сможешь отведать свой любимый стейк.

И опять акцент на его вкусы и предпочтения. Как же он хотел сделать что-то для нее! Но не понимал, не знал, что именно.

Когда сели в автомобиль, Марк решил, что подумает об этом дома, когда голова будет пустая, когда ее глаз не будет рядом, ее запаха…

«Любовь — это очень больно!» — почему-то пронеслось в его голове.

Три дня пронеслись как одно мгновение, и расставаться опять было сложно, но уже не так мучительно. Марк уступил Кате, и они поехали его провожать на кабриолете. От аэропорта до отеля было всего двадцать минут езды.