Девушка лет двадцати - Кингсли Эмис

– И не хочется.

– Почему бы нет? Что мне мешает?

– Почему бы нет! Да потому что, боже мой, это вас погубит!

– Ну и что?

Тут несшийся со всех сторон рев оборвался. Я уставился на Пенни, почему-то на миг вообразив, что теперь смогу рассмотреть ее получше. Она рассмеялась так заразительно, словно я в третий раз пришелся обо что-то лбом.

– Да брось, старик, не переживай! – сказала она с дружеской снисходительностью. – По крайней мере, сейчас колоться не собираюсь, но все же спасибо! Словом, можешь успокоиться. Все живы-здоровы и ничего не капает!

Я все думал, что бы ответить, как вдруг над нами нависла тень Роя:

– Как вы, ребята? Я бы уже предложил двигать отсюда, если не возражаете.

Тут я обрел дар речи. Я сказал:

– Пошли!

Света у стойки было чуть побольше, чем в остальном помещении. И пока Сильвия допивала свой стакан, какой-то маленький и волосатый молодчик повернулся лицом, и я увидел, что он в темных очках. Я инстинктивно подался вперед, заслоняя его от Роя, даже не успев еще сообразить, как далеко, памятуя о случае на углу Сент-Джонс-роуд, может завести Роя в данных обстоятельствах неравнодушие к обладателям темных очков. Я дернулся, при этом наступив на ногу Пенни и толкнув Сильвию так, что у нее из стакана чуть не выплеснулось содержимое.

– Эй, ты что, того! – крутанулась она ко мне, выплеснув остальное уже без моей помощи. – Уже набрался, что ли?

– Дорогая, этого быть не может, – авторитетно заявил Рой. – Даггерс не набирается никогда. Это противоречит его сути.

– Ага, такому только волю дай!

– Простите! – сказал я. – Я нечаянно. Простите, Пенни!

– Ничего, старина, – сказал Рой, – в этом говенном мавзолее ни черта не разглядишь! Пошли-ка на выход!

Рой посматривал на меня через плечо, а я семенил за ним, повторяя или предугадывая его движения, но вместе с тем не забывая заслонять собой молодого парня в темных очках.

– Послушайте, может, вам нехорошо? – Рой подался вперед, чтобы рукой отодвинуть занавеску, с интересом наблюдая за моим смещением в нужную сторону. – Вы как-то несколько…

– Здесь очень душно!

– Какой же я осел! Совершенно забыл, как здесь гнусно. Хотя, по правде говоря, тут стало даже гнусней с тех пор, как я здесь был. Но кормят неплохо, по крайней мере раньше кормили. В «Походной кухне» к обеду подавали неплохое скампи, гамбургер и салат, – сообщил Рой, обрисовав скупыми штрихами тот самый набор, который (он, видно, запамятовал) выдавал в свое время как пример самой отвратительной пищи.

Светопреставление позади возобновилось и, когда мы добрались до первого этажа, неслось уже со всех сторон. Я ожидал, что на улице уже непременно густая тьма, может, уже и звезды на востоке начнут бледнеть в преддверии рассвета, но оказалось, еще и солнце не заходило. Беленькие кафе и магазинчики, торговавшие бандитским снаряжением, чередовались с мрачными заведениями, выставлявшими себя бистро и бутиками. Девушки шли впереди: Пенни – как бы разглядывая прохожих, Сильвия – пялясь на витрины магазинов.

– Гляжу, вы налаживаете контакт с малюткой Пенни? – сказал Рой.

– Да, все в порядке, – говорить о Пенни сейчас мне как-то не хотелось.

– Она станет покладистей, увидите. Все ее выдрючивание просто поза, не больше. Сплошная видимость!

– Не слишком ли авторитарно судите? А как же ее новый взгляд на мир? Тоже сплошная видимость?

– Да какие у нее особенные взгляды! Вот у Сильвии действительно взгляды!

– По-вашему, Пенни для современной молодежи не типична?

– Боюсь, в основном нет.

– Но откуда вам знать?

– Бросьте, она – моя дочь!

– Уж это точно.

Мы обогнули угол и направились к огромному черному автомобилю, стоявшему у тротуара. Боковым зрением я ощутил, что кто-то сидит за рулем, и сжал Рою локоть.

– Неужели Гилберт?

– Черт побери, да нет же! Возьмите, Даггерс, себя в руки! Нанятый шофер и взятый напрокат автомобиль. Всего на вечер. Для удобства передвижения.

Рой усадил меня сзади меж двух девиц, а сам сел рядом с шофером. Мы тронулись. Пенни демонстративно повернулась ко мне спиной и отодвинулась подальше: не хватало еще коленками стать на сиденье. Я взглянул на Сильвию, от которой на этот раз пахло морковкой, и произнес, как мне показалось, вполне нейтральным тоном:

– Не знаете, куда мы едем?

– А чего вы так нервничаете?

– Что значит нервничаю?

– То и значит. Послушаешь вас – вам все нужно обо всем знать наперед. Что ни возьми, вам важно, чтобы во всем был пла-а-а-н!

– Я просто спросил…

– К вашему сведению, нельзя научиться понимать суть, если всегда все знаешь заранее! Нельзя видеть то, что сейчас, каким оно было вчера. Невозможно, если хотите знать, удержать все на своих местах. Все непременно должно меняться. К вашему сведению.

Рой кивнул пару раз – то ли в поддержку, то ли в такт автомобильной тряске, с рессорами был явный непорядок. Я попытался представить, какие они с Сильвией ведут беседы, но тут же бросил эту попытку. Уже во второй раз за последние пару месяцев мне вдруг открылись возможные достоинства Восьмой симфонии Брукнера. Между тем Сильвия продолжала:

– Ведь это спятить надо, чтобы переживать, если что-то с чем-то не сходится! И это вы называете жить? Ничего, кроме уверенности, что сегодня – то же, что вчера, и на прошлой неделе, и в прошлом году? Да разве вы живете! Вы чувствовать не способны! Да с таким, как вы, честное слово, противно было бы дело иметь. Вас и не потянет никуда и ни с кем, если придется вести себя не так, как вы привыкли!

На этом ее демонстрация нового мировоззрения окончилась; проехав примерно полмили, мы остановились. Как и у Пенни в «Блиндаже», манера говорить Сильвии совершенно не соответствовала содержанию ее речи: в тоне Сильвии слышалась забота, волнение, сочувствие, истинное стремление уберечь ближнего от опасности, предлагая верные средства. Однако весь ее потенциал был потрачен вотще, по крайней мере в отношении меня. Не проявляя избыточной активности, я вписался в конец рыхлой очереди, двигавшейся в направлении каменного крыльца и исчезавшей в глубине огромного кирпичного здания. Кругом было множество красочных объявлений, иные весьма старые и ужасающего качества.

– Это бинго? – полюбопытствовал я у Пенни.

– Да вот же, глядите! Дурацкая борьба.

Я хотел было ей заметить, что она, видимо, изволит шутить, но совершенно не мог подыскать выражений, чтобы изложить это попроще, и снова, вот уже не в первый и не в последний раз за этот вечер, забормотал что-то себе под нос. Развитие наших отношений застопорилось, и я взглянул на Роя: станет ли он организовывать нам почетное проникание внутрь или же демократически предпочтет, чтобы мы отстояли очередь за билетами? Я склонялся к первому варианту, поскольку лицезрение борьбы, сколь бы замечательной и исключительной она ни была, никак не могло считаться грандиозным событием, за которое необходимо сперва заплатить. Более приличествующей по размаху мне представлялась метро – автобус – пешая прогулка до Ковент-Гарден, затем места в середине первого яруса на премьере «Отелло» в новой постановке, после чего ужин с шампанским в «Савой-гриль». Однако я оказался не прав: парами мы прошаркали до кабинки билетера. Я шел в паре с мрачной Пенни. Но стоило Рою вытащить бумажник, как Сильвия заявила, что никуда идти не собирается.