Ориенталист. Тайны одной загадочной и исполненной опасностей жизни - Том Рейсс

Когда эмир бухарский в сентябре 1920 года бежал в Афганистан, по просторам пустыни рассеялись отряды националистов-мусульман и белогвардейцев, сражавшихся с большевиками и друг с другом. Единственным сдерживающим фактором было присутствие Британской Индийской армии, однако она в скором времени должна была покинуть пределы Средней Азии. Уинстон Черчилль призывал Англию не уходить из этого региона, чтобы защитить древние мусульманские царства Средней Азии, невзирая на то, что они весьма коррумпированы и что в Европе о них ничего не известно. Но то был глас вопиющего в пустыне: британская военная машина была не способна в одночасье перейти от противостояния германскому кайзеру к борьбе с большевизмом. Идею Черчилля отвергли как слишком рискованную. Один из британских офицеров, заместитель командира полка Британской Индийской армии по возвращении из Туркестана в 1920 году опубликовал душераздирающее описание того, что означало для мусульман Средней Азин оставление их на произвол судьбы. Когда он и его подчиненные уже готовились к выводу своих частей из Бухары, к ним явилась депутация местного населения, умолявшая их остаться: «“Оставьте нам тысячу солдат, всего только тысячу, и мы сможем остановить врага”. Им ответили, что нашим солдатам требуется отдых и перекомплектация; тогда говоривший продолжал: “Оставьте здесь в таком случае пятьсот человек — неужели великая Британская империя не способна обойтись без пятисот солдат, которые защитят нас?” Ответ ему был: “Но оставить пятьсот солдат невозможно”. Тот сделал последнюю попытку убедить военных: “Ну оставьте здесь хотя бы одного англичанина. Наши люди будут знать, что Великобритания не покинет их, тогда мы будем по-прежнему биться с большевиками”. Когда же ему было сказано, что и это не представляется возможным, что уже получен приказ вывести все части, старейшина в отчаянии махнул рукой, сказав напоследок: “Тогда у нас нет больше никакой надежды. Одни мы не сможем обороняться…” Сейчас, когда по всей России полыхает огонь гражданской войны, Великобритания могла бы повлиять не только на всю Персию, но и на Туркестан, причем не задействовав ни одного солдата, если бы только в те критические дни она продолжала поддерживать население Средней Азии. В этом случае мы завоевали бы прочную дружбу двух миллионов отважных мусульман (с которыми мы никогда не вступали в вооруженные конфликты и с которыми нам бы это вообще не потребовалось)… Эта благоприятная возможность была, однако, упущена».

В довершение всего большевики освободили сорок тысяч полуголодных военнопленных, немцев и австрийцев, взятых в плен в годы Первой мировой войны и привезенных сюда, в лагеря под Бухарой. Теперь эти люди, оставленные на произвол судьбы в центре Средней Азии, среди мусульманского населения, не имея возможности вернуться к себе на родину, стали взрывоопасной силой. Некоторые женились на местных женщинах и, заведя собственное хозяйство, занялись теми ремеслами, которым были обучены до призыва в армию, например, строили дома и так далее. Многие, однако, сочли, что куда проще найти применение своим недавно приобретенным навыкам, и становились наемными солдатами или палачами. Большевики платили им хорошо, хотя порой не выполняли собственных обещаний. К примеру, австрийские военнопленные, которые помогли красным захватить Бухару, были расстреляны, когда потребовали выплаты обещанного жалованья.

В общем, Бухара оказалась явно не тем местом, где стоило оставаться. Пулеметные очереди раздавались здесь без конца. Ко всему прочему началась эпидемия «испанки»[44], тяжесть которой усугублялась царившим вокруг хаосом, так что все, кто уцелел в мясорубке Гражданской войны, кого не расстреляли из пулеметов или не порубили шашками, мог отправиться на тот свет, заразившись этой опасной разновидностью гриппа. В эти годы — 1918-1920-е — мир стоял, пожалуй, на пороге апокалипсиса. Тогда перестали существовать большинство монархий Европы и Азии, которые обеспечивали стабильность миропорядка на протяжении сотен лет. Эмираты Средней Азин были, конечно, захолустьем, но на Льва произвела глубокое впечатление стремительность, с которой рухнули «эти славные древние твердыни», когда «пустыня пала под власть красной звезды».

Абрам принялся раздумывать, куда бы податься. Антибольшевистским оплотом к югу от Бухары был Афганистан, но для безопасного существования там необходимо было иметь связи среди местного населения. К тому же уроженцы Баку, этого «самого восточного города Европы», не желали забираться так далеко. Путь на запад был заблокирован большевиками. А побежденные, рассыпанные по пустыне отряды белогвардейцев были не менее опасны, поскольку, как гласила молва, нападали на любой караван, который им попадался, — точь-в-точь как красные. Бежать можно было лишь в одну сторону — на юго-запад, и потому отец и сын Нусимбаумы присоединились к каравану русских и мусульманских беженцев, который направлялся в Персию[45].

В пустынной пограничной области между Бухарой и Персией тогда царило спокойствие, так что караван без происшествий пересек пустыню и вошел в номинальные пределы владений персидского шаха. Подобно Туркестану, север Персии был населен мало, однако культура его жителей была более древней и условия жизни более цивилизованными. Караван много дней продвигался вперед по пустыне, порой оказываясь в роскошных оазисах, у развалин древних городов и укреплений — покрытые пылью веков, уединенные, они походили на огромную цепь изысканных городов-призраков. Города, где имелось население, были окружены стенами толщиной в шесть и высотой в двадцать футов[46]. Стены были глинобитными, и ворота в них, точь-в-точь как в Средние века, стояли открытыми только днем, а на ночь запирались. Выдержать обстрел из артиллерийских орудий городские стены не могли, они предназначались для защиты горожан от нападений банд грабителей и кочевников. На севере Персии разбойничали обычно курды, однако они же, наряду с этническими азербайджанцами, составляли большую часть боевой силы персидской армии. Сами персы воевать не желали. Лев впоследствии описал это в «Али и Нино»: когда Али сообщил персидским родственникам о своих планах уехать в Баку, чтобы защищать родной город от большевиков, те брезгливо отпрянули от него со словами: «Проклятье, ведь совершенно вылетело из памяти, что в глазах правоверного иранца быть солдатом — дело недостойное. Иран находится под защитой Аллаха, и, для того, чтобы блистать, ему не нужны мечи. В прошлом сыны Ирана уже доказали свою отвагу. Теперь шахзаде поэзию предпочитает пулемету. Может быть, потому, что он лучше разбирается в поэзии?»