Тень - Кэтрин Ласки

Голос Сарк дрожал. Она надеялась, что гости этого не заметят, ведь они никогда раньше к ней не приходили и не знали, каков ее голос на самом деле.

— А если не поможет? — настойчиво продолжил Брангвен.

«Что мне сказать? — думала Сарк. — Если не поможет, значит, она ослепнет. Не сможет охотиться. Она станет обузой для своей стаи, для своего клана. Они будут получать все меньше и меньше доли от охоты».

Было заметно, что перед ней довольно умелая волчица. Вероятно, весьма хорошая загоняющая. У нее огромные плечи и мощные задние ноги. Но теперь из-за ухудшившегося зрения она даже ступает неуверенно. Наверное, она слабее, чем кажется. Так часто бывает, когда у волков ухудшается зрение. Обычно они остаются здоровыми в других отношениях, но начинают передвигаться с опаской, словно весь мир вокруг них стал совсем другим, пугающим и неизвестным. Они замыкаются в себе и всё больше удаляются от окружающих, пока от них не остается оболочка былого волка. Это все равно что умереть заживо, оставить свое тело и пасть духом.

— Если не поможет, даже не знаю, что сказать, — вздохнула Сарк. — Возможно, вам придется отправиться в клан МакНамара. Как вы, вероятно, слышали, там снисходительно относятся к самкам, которые раньше хорошо охотились, но состарились раньше времени.

— Но это так далеко, — сказал Брангвен.

Мораг хранила молчание. Даже не пошевелилась. Как будто она уже находилась далеко-далеко отсюда.

Сарк провожала взглядом Мораг и Брангвена, которые шли прочь по извилистой тропе, ведущей от ее лагеря. Потом подбросила еще немного лосиных лепешек в печь для обжига и вернулась в пещеру, к кувшину памяти, в котором хранились воспоминания о Фаолане, собранные с той поры, как он перепрыгнул огненную стену, и до его последнего посещения. Она погрузила морду в кувшин и зашептала:

— В последний день зимы в мое логово пришли волчица Мораг, мать малькада Фаолана, ныне супруга Брангвена и член клана МакДонегалов. Боюсь, она учуяла след своего сына. Это сильная волчица, с широкой грудью и мощными ногами. Вероятно, раньше она была хорошей загоняющей, но сейчас дни ее бирргиса прошли. Она страдает от мутных глаз и, боюсь, скоро ослепнет. Да присмотрит за ней Люпус, когда она вступит на звездную лестницу.

Сарк вышла из пещеры и посмотрела на небо, ожидая появления Гвиннет.

Фаолан потерял счет походам к каменистому холму и костям, которые он там обнаружил. Его не оставляло беспокойство. У него просто в голове не укладывалось, как крохотный щенок мог уйти из жизни таким ужасным образом. Пока не выяснятся обстоятельства этого загадочного убийства, он не сможет соорудить друмлин. Ему не хотелось тревожить кости, не хотелось зря пересекать своими линиями беспорядочные царапины и излагать историю маленького создания, встретившего смерть, не увидев ни единого сна. История не закончена, в этом он уверен. Каждую новую косточку он бережно клал рядом с лапой Гром-Сердца. Пока она рядом, медведица гризли позаботится об их сохранности.

Едва Фаолан покинул гряду, как по склону у тумфро стали подниматься еще два обитателя страны Далеко-Далеко. Гвиннет кружила над головой Сарк, пока та осторожно ступала по каменистой тропе.

— Ты мне и шагу не даешь сделать. Даже вздохнуть спокойно нельзя, не говоря уже о том, чтобы учуять запах, — проворчала волчица.

— Извините! — отозвалась сова.

— Помни, что я тебе говорила. У тебя есть глаза, у меня нос. Ты должна летать высоко надо мной и искать кости, а я пока разнюхаю всё вокруг.

— Да-да, конечно, — уверила ее Гвиннет, хотя Сарк прекрасно понимала, что надолго терпения у нее не хватит. Но и сама Сарк пребывала в смущении. Со всех сторон ее окружали запахи — целая паутина. Различить среди них запах малькада оказалось довольно легко, ведь его мать провела у нее в пещере два дня и три ночи. Тогда же к ней приходил Фаолан, и он тоже принес с собой запах новорожденного щенка. Но с запахами щенка, матери и Фаолана смешивались другие запахи, похожие, но не совсем. Распутать их было трудно. Здесь прошли лось и кугуар, а под их запахами таился запах какого-то волка. Возможно, из клана МакДунканов, хотя он мог быть и из клана МакДаффов. Определить, из какой стаи, и вовсе не представлялось возможным, ведь уже прошло несколько месяцев. И, наконец, поверх всех отчетливо проявлялся запах Фаолана, который побывал здесь не раз в самое последнее время. Как любопытно! Эти запахи располагались в хронологическом порядке, но перепутывались между собой непонятным для Сарк образом. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что, когда Гвиннет пролетала над этим местом, Фаолан как раз находился в ее пещере. А когда она приземлилась, щенок уже был мертв.

— Нашла! Я кое-что нашла! — крикнула сова и опустилась перед волчицей с косточкой в когтях.

Сарк наклонилась и осторожно потрогала косточку лапой.

— Ты, дорогая Гвиннет, нашла кость щенка, очень маленького щенка, возможно, двух дней от роду.

— Да-да, щенка. Малькада!

— Ты превосходишь все мои ожидания. А я вот пока ничего не нашла. Хотя особенно проницательной тебя не назовешь, временами ты демонстрируешь проблеск разума, словно от тебя исходит сияние.

Волчица внимательно вгляделась в черные как смоль глаза совы. В отличие от многих других сородичей у масковых сипух глаза были черными, а не желтыми или янтарными.

Гвиннет подумала, что это какой-то странный комплимент. И в самом деле, когда Сарк немного сердилась, то начинала изъясняться чересчур высокопарным слогом.

— Я что, должна спасибо сказать за то, что не такая умная, как вы? — сказала Гвиннет обиженно.

Сарк тут же поспешила извиниться:

— Извини, я не со зла. Ты и вправду молодец, что нашла кость. Посмотри на эти беспорядочные отметины, свидетельство бессмысленной жестокости. Почему зверь яростно растерзал беззащитную малютку? Возможно, это более важный вопрос, чем вопрос о том, как между собой переплетаются запахи.

Сарк внимательнее вгляделась в кость.

— Фаолана мы сразу можем исключить. Во время убийства он находился у меня в пещере. Поэтому он невиновен. Нам известно, что преступление совершил волк, потому что ты слышала его тяжелое дыхание. о том же самом говорят и глубокие царапины, оставленные его зубами. Они глубже, чем следы от клыков лисицы, но не такие отчетливые, как от зубов кугуара. Что касается запахов, то из всей мешанины я могу выделить пять запахов отдельных волков.

Волчица принялась чертить на земле линии.

— Целых пять! — воскликнула сова.

— Да, пять. Некоторые из них первичные, как я их называю, другие — опосредованные или удаленные. Запах щенка — первичный, как и запах обеи, запах Фаолана и запах матери. Но на их фоне проступает еще один запах, возможно, два. Один — это первичный запах, вероятно, запах убийцы, а другой — опосредованный. В этом я точно уверена. Вопрос в том, как эти два последних запаха переплетаются между собой.