Седьмая жертва - Алан Джекобсон

– С тобой все в порядке? – подал голос Робби. Очевидно, он находился позади нее, футах в десяти.

Очередной зигзаг молнии расколол небо и осветил двор. Карен показалось, что перед ней распростерлись бесчисленные акры, засаженные елями, пихтами и дикими кустами. Робби приблизился к ней вплотную, взгляд его обшаривал густую растительность Ухватив Карен за правый локоть, он помог ей подняться на ноги.

– Он здесь, рядом, – прошептала она.

– Ты уверена?

Карен кивнула, хотя и знала, что Робби, не сводивший глаз с переплетения веток и сучьев, не увидит этого. Он расставил ноги и слегка присел, держа пистолет в правой руке. Он был готов. Вопрос в том, к чему?

– Где он? – почти не разжимая губ, спросил он.

Ветер донес до Карен странный чужой запах. Она втянула его носом и поморщилась. Она никак не могла понять, чем же пахнет воздух… помимо сладковатого привкуса, который она знала очень хорошо: кровь. Она огляделась по сторонам, страшно жалея, что не может нажать кнопку и включить солнце, пусть даже на минуту. Чтобы иметь возможность сориентироваться.

Он где-то совсем рядом.…

– Карен?

– Не знаю, где он, но я его чувствую. Я увидела что-то в саду, когда его осветила молния. Оглянулась и заметила какое-то движение. Он следит за нами.

– Как поджигатель, который возвращается на место пожара чтобы полюбоваться делом рук своих?

Карен не ответила. Она стояла неподвижно, чувствуя, как саднит ушибленное колено и по ноге бегают мурашки. Но куда большее раздражение вызывала надоедливая и неотвязная мысль: почему убийца остался на месте преступления и ждал их приезда, когда преспокойно мог скрыться давным-давно? Долгие годы она ловила преступников на расстоянии, удаленным, так сказать, методом. Глянцевые черно-белые и цветные фотографии в папке, протоколы допросов, заявления свидетелей. Чувства сопричастности при их изучении не возникало. А сейчас все было совсем по-другому. Вокруг нее была настоящая, приземленная реальность. И боль тоже была настоящей. Пожалуй, даже слишком.

В отличие от других убийц, у него никогда не возникало подсознательного желания быть пойманным.

Он видел ее лишь мельком, но сразу сумел понять, что она – умница, эта женщина-полицейский. Никакого сомнения. Разумеется, очередная сука со значком, но все-таки, все-таки… Она не из тех, кого можно легко обвести вокруг пальца. Она даже каким-то образом догадалась, что он стоял во дворе… словно бы они понимали друг друга без слов, по наитию. А он ненавидел иметь что-нибудь общее с этими суками, терпеть не мог делить с ними что-то. Тем более когда речь шла о его голове.

После того как последний зигзаг молнии осветил небо, он двинулся восвояси, пробираясь через неухоженные соседские сады. Оказавшись в тепле своего автомобиля, он несколько минут посидел, отдуваясь и успокаивая сердцебиение, на тот случай, если полиция уже взяла улочку под наблюдение.

Затем он завел машину и поехал домой, стараясь не нарушать правила движения, в особенности скоростной режим, добросовестно показывая сигналы поворотов и останавливаясь перед светофорами. Где-то он читал, что полиция ловит на удивление много преступников именно из-за того, что они совершают глупейшие ошибки, например в машине не работает стоп-сигнал. У него это просто в голове не укладывалось – проделать массу черновой, подготовительной работы, тщательно спланировать задуманное, с блеском осуществить его… и быть пойманным за безобидное нарушение правил дорожного движения.

Три минуты спустя он уже сидел в своей мастерской в ожидании одиннадцатичасового выпуска новостей. Разумеется, главной темой стало убийство очередной сучки… но, естественно, репортер ее так не называл. Он произнес что-то вроде «Молодая женщина стала еще одной жертвой жестокого убийцы по прозвищу Окулист». Ого, какое интересное имя они ему дали – впрочем, они были недалеки от истины.

Он смотрел, как женщина, которую репортер представил как психолога-криминалиста из ФБР, пробирается сквозь толпу корреспондентов. Она вскинула руку, защищаясь от объективов телекамер, как будто они могли наградить ее какой-нибудь заразной болезнью. Он не сводил взгляд с экрана, пока репортаж не закончился, а потом прокрутил его еще раз, уже в записи, которую только что сделал. Он хотел убедиться кое в чем.

Вот оно! Вот оно… единственный размытый кадр, на котором были видны ее глазки-бусинки. Он не видел их, когда она гналась за ним, преследуя его. Но было в них нечто притягательное и необычное. Стоп-кадр оказался плохого качества, зернистым и маленьким, большая часть ее лица была прикрыта рукой, изображение расплывалось и подрагивало, пока он смотрел на него. Но что-то в этих глазах привлекло его внимание…

Картинка на экране телевизора внезапно пришла в движение – это возобновилось воспроизведение записи. Он не стал останавливать ее и вновь прослушал лихорадочную скороговорку репортера, который, среди прочего, упомянул и о том, что делу присвоен первоочередной статус, раз по нему работает психолог-криминалист. Но его это не беспокоило. Подумаешь, большое дело. Он знал, что они могут сколько угодно восхищаться его работой и делать вид, что заглядывают ему в голову. Но они никогда не поймают его.

Как только газетчики, прослушивавшие радиочастоту полицейского управления округа Фэрфакс, узнали о случившемся, они объявили немедленную мобилизацию. И вскоре дом Сандры Франке оказался под прицелом телекамер и в окружении тарелок спутниковых антенн, как будто репортеры прицелились в облака, намереваясь подслушивать самого Господа Бога.

Но Господь обошел своим вниманием место преступления. Так, во всяком случае, казалось тем, в чьей душе теплились хоть какие-то зачатки веры. Иначе Господь не допустил бы убийства Сандры Франке. Господь не создал бы монстров, способных на такие отвратительные и ужасные поступки.

– Черт бы побрал этих репортеров! – в сердцах выругалась Карен.

– Они всего лишь делают свою работу, – примирительно заметил Робби. – Не суди их слишком строго.

– Они не дают мне проходу и суют под нос свои чертовы микрофоны. Я тоже делаю свою работу, а они мне мешают.

Они стояли в задней части комнаты и смотрели на стены, разрисованные кровавыми узорами. Хэнкок уже примчался на место преступления и теперь торчал снаружи, вместе с Бледсоу и Манетт, ожидая, пока эксперты-криминалисты закончат первичный осмотр. Поскольку Карен и Робби уже успели побывать в доме, то решили, что им лучше оставаться на месте, а не затаптывать следы, которые мог оставить убийца.

– Ну и что, по-твоему, это должно означать?

– Этот парень очень смелый, Робби. К тому же многие серийные убийцы часто выбирают в качестве жертв проституток. – Она повернулась к нему. – И знаешь почему?

– Поскольку их никто не хватится.