Метеорит на выходные. Повесть и рассказы - Александр Червяков

Ты у меня вождь племени или кто? Раз вождь – значит обязан во всём разбираться! А я твоя жена – и хочу знать, откуда берётся музыка в волшебной коробке! Немедленно выясни – или перестану кормить, понял?

Угроза была серьёзная. Никто в племени не умел готовить лучше Матрасы-Толстомясы кокосовые пирожки, пельмени с ананасами и банановые макароны. Комуто-Вуходамо нежно взял супругу за руки и сказал:

– Драгоценная моя! Ради банановых макарон… то есть, извини, ради нашей любви я готов на всё!

Снял со стены копьё и каменный топор, и отправился на другой конец деревни.

На другом конце деревни в хижине – не такой большой и просторной, как у вождя, но тоже вполне себе – жил великий колдун, которого звали Умато-Палато. Колдун умел считать до двадцати (что вызывало у всего племени священный трепет), знал, что после зимы всегда приходит весна, а ещё неплохо заговаривал зубы и делал целебные мази.

Умато-Палато сидел на крыльце и играл сам с собой в «камень, ножницы, бумага» на щелбаны. Увидев грузную фигуру вождя с копьём наперевес, он торопливо поднялся и в знак приветствия потеребил себя за кольцо в носу:

– Приветствую тебя, великий Комуто-Вуходамо! Какая нужда привела тебя на порог хижины скромного учёного в столь ранний час?

– Нужды племени, о многомудрый Умато-Палато! Мою жену… кхм… в смысле, моих храбрых воинов одолело такое любопытство, что они даже потеряли аппетит и перестали попадать в цель копьём! Непорядок, однако! А всё из-за волшебной музыкальной коробки белых людей! Откуда в неказистой коробочке берется музыка, какой не сыграть даже на самом разрисованном бубне из моей хижины? Найди ответ, колдун – и я подарю тебе целую корзину коралловых бус, а ещё устрою незабываемый пир с песнями и танцами!

Колдун задумался. Угодить самому вождю – большая честь и выгода; угождать вождю Комуто-Вуходамо не брезговали даже белые люди, которые обычно кичливы как попугаи. Однако вождь потому и был вождем, что свой авторитет поддерживал неукоснительно и за неисполнение взятых обязательств карал строго – при мысли о возможных последствиях Умато-Палато стало даже немного не по себе.

– Ну что же ты? – поторопил колдуна Комуто-Вуходамо. – Или корзины бус тебе мало? Что ж, тогда, помнится мне, есть у тебя способный ученик, юный Гуляло-Гдепопало. Может, мне стоит поручить решение ему, а?

Как только вождь назвал имя Гуляло-Гдепопало, колдун даже подпрыгнул. Разноцветные перья в его причёске возмущенно затрепетали.

– Что ты, что ты, о усмиряющий огонь повелитель дождя! Как может этот скверный ленивый мальчишка Гуляло-Гдепопало справиться с такой задачей? Тут нужна настоящая мудрость! А бусы будут точно самые лучшие, без обмана?

– Ты что, вождю не доверяешь? – спросил вождь почти ласково. Колдун отчего-то побледнел и отрицательно помотал головой. – Ну, вот и договорились! – Комуто-Вуходамо расплылся в довольной улыбке. – Я прикажу принести волшебную коробку белых в твою хижину, а через три дня буду ждать у большого костра на совете с докладом.

Спустя три дня поздно вечером у большого костра возле хижины вождя собрались все воины племени. В темноте недалеко позади попрятались любопытные жены и дети, ибо всем было интересно, что же колдун Умато-Палато расскажет о волшебной коробке.

Колдун, украшенный самыми нарядными перьями, торжественно вышагнул из тени и простёр руки к небу:

– О великий вождь! Выходи к костру и неси обещанную награду! В поисках истины мысль моя скиталась далеко, но духи мудрости были добры ко мне, и я решил твою загадку!

Воины, женщины и дети восхищённо зааплодировали. Откинулась разрисованная циновка, и на пороге хижины появились Комуто-Вуходамо и прекрасная Матраса-Толстомяса.

– Добрые вести, мудрый Умато-Палато! – сказал вождь. – Раскрой же нам секрет музыкальной коробки, мы все просто умираем от нетерпения!

Колдун подошел к разрисованному тотемному столбу и поставил на него радиоприёмник.

– Смотрите же! Позади коробки есть маленькая крышка, под которой лежат четыре железных бочонка, исписанные таинственными знаками! Я включаю коробку – и звучит музыка белых. Но стоит мне вынуть из коробки хотя бы один бочонок, музыка белых обрывается, как рыбацкая леска, на которую попалась слишком большая рыбина! Я возвращаю бочонок на место – и музыка звучит снова!

Колдун торжественно вставил на место вынутую им из приемника батарейку «Космос», и божественные звуки «Европы Плюс» снова пронзили тёплый воздух острова Это-Гдето.

– Итак, музыка хранится в четырех волшебных бочонках, спрятанных под крышкой внутри коробки! По моей теории, первый бочонок хранит песни охотничьи, второй – песни рыбацкие, третий – песни о прекрасной любви, а четвертый – песни о победоносной войне!

Вождь Комуто-Вуходамо радостно воскликнул:

– Счастлив я, и счастливо мое племя! Живи вечно, о великий колдун Умато-Палато! Держи заслуженную корзину с бусами, а вы, воины, бейте в бубны! Будем же радоваться и устроим великий праздничный пир!

Однако не успели воины ударить в бубны, как чья-то юркая тонкая фигурка вынырнула из вечернего сумрака и воскликнула голоском тонким, но уверенным:

– Стой, великий вождь! Ты чествуешь мудрость недостойного обманщика и подлого лгуна, который ни капли не достоин высокой награды!

Воины, их жёны и дети только ахнули, а потом в воздухе повисла мёртвая тишина. Озадаченный Комуто-Вуходамо побагровел и даже вцепился в пухлое плечо Матрасы-Толстомясы. Лишь дрова под большим костром продолжали весело трещать.

– Это, как я понимаю, юный Гуляло-Гдепопало? – сказал вождь таким тоном, что у воинов задрожали перья в прическах. – Да как ты смеешь, мальчишка, обвинять во лжи мудрого Умато-Палато, моего друга и своего учителя?! Говори же – и если я не услышу в словах твоих достойного оправдания, клянусь предками, я на две недели отправлю тебя в яму с кусачими муравьями, а кормить прикажу одной банановой кожурой!

– Ты обращаешь свой гнев не на того, кто его заслуживает, о вождь! – смело ответил Гуляло-Гдепопало. – Три дня этот ленивый колдун придумывал свою жалкую теорию про четыре волшебных бочонка, вот только истины в ней не больше, чем зубов во рту у новорожденного младенца!

– Что?! – заверещал возмущенно Умато-Палато. – Я из жалости взял тебя, сироту, в обучение искусству колдовства! Я учил тебя ботанике и зоологии, медицине и арифметике, подобно матери, кормящей своё дитя! А теперь ты смеешь говорить, что моя теория про музыкальную коробку никуда не годится?! Бросай его в яму с муравьями, о вождь, и немедленно!

– Недостойный старик! – ответил мальчуган. – Я без отдыха собираю тебе травы, растираю раковины и кости птиц, готовлю еду и чищу циновки, а ты и пальцем не пошевелил, чтобы научить меня мудрости! Но теперь я выведал все твои секреты и тайком исследовал коробку белых!

Перья в прическах у воинов снова задрожали. Вождь обмерил юного ученика с ног до головы взглядом, а затем скрестил руки на груди и сказал:

– Как интересно! Что ж, я дам тебе шанс. Говори же – что ты отыскал внутри волшебной коробки? Чего не смог увидеть убелённый сединами Умато-Палато?

– Глупец три дня искал истину внутри коробки, – сказал Гуляло-Гдепопало, торжествующе улыбаясь, – хотя она торчит снаружи! Смотрите – сверху музыкальной коробки есть блестящая палка, которая может становиться то длиннее, то короче! Тайно от учителя я узнал, что эту палку можно снять – и что же? Тогда вместо дивной музыки коробка белых издает только змеиное шипение! Вот!

Мальчик с победоносным видом отсоединил антенну, и все сразу же услышали то самое змеиное шипение. Вождь вопросительно посмотрел на Умато-Палато, отчего тот неожиданно упал на колени.

– Но если вернуть на место блестящую палку, музыка возвращается, как сезон дождей возвращается после сезона охоты! – Гуляло-Гдепопало вернул антенну на место, и шипение тут же сменилось пленительной музыкой «Радио Шансон». Вождь нахмурился.

– Итак, если вынуть металлический бочонок, коробка умирает, – продолжал триумфально ученик, – но без блестящей палки она начисто забывает всю музыку! По моей теории из четырёх бочонков коробка белых черпает свою силу, но музыка хранится внутри волшебной сияющей палки!

Вождь глубоко задумался. Потом нахмурился и посмотрел на Умато-Палато так, что тот затрясся от страха:

– Что скажешь ты в своё