Радостная мудрость. Принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр Ринпоче

— Шантидева, «Бодхичарьяватара»

Четвёртая благородная истина, Истина о пути, учит нас: для того чтобы покончить со страданием, необходимо отказаться от двойственных привычек восприятия и иллюзий, которые их поддерживают, — и сделать это не путём борьбы с ними или их подавления, но путём объединения с ними и их использования. Дуккха, хоть она и проявляется, служит нам проводником на пути, который в конечном счёте ведёт к обнаружению её источника. Глядя ей прямо в лицо, мы начинаем её использовать, вместо того чтобы становиться её жертвой.

Поначалу мы, возможно, увидим только лишь неясное смешение мыслей, чувств и ощущений, проносящихся так быстро и бурно, что невозможно отличить одно от другого. Но, приложив чуточку усердия и терпения, мы начнём видеть всю панораму представлений, позиций и мнений, большинство из которых на первый взгляд кажутся довольно основательными, осязаемыми и прочно опирающимися на реальность. Да — думаем мы — именно так всё и обстоит.

Но, продолжая наблюдать, мы начинаем замечать в них кое-какие трещины и щели. Быть может, наши представления не так уж прочные, как нам казалось. Чем дольше мы на них смотрим, тем больше слабых мест мы замечаем, пока в конце концов вся совокупность убеждений и мнений, на которые опирается наше понимание самих себя и окружающего нас мира, не начинает рушиться. Понятно, когда такое происходит, мы можем впасть в растерянность и замешательство. Однако, когда пыль начинает оседать, мы оказываемся лицом к лицу с гораздо более прямым и глубоким пониманием собственной природы и природы реальности.

Прежде чем ступить на путь, может быть полезно ознакомиться с местностью: не только получить представление, куда мы направляемся, но и подготовиться к «ухабам» — закоснелым убеждениям, преодолеть которые особенно трудно, — скорее всего ожидающим нас на пути. В юности, когда я учился в Шераб Линге, меня учили в особенности остерегаться трёх таких ухабов: постоянства, «единичности» и независимости.

Думай о том, что нет ничего вечного.

— Джамгон Конгтрул, «Светоч уверенности»

Автомобили и компьютеры ломаются. Люди уезжают, меняют работу, вырастают, старятся, заболевают и в конце концов умирают. Рассматривая свои переживания, мы можем осознать, что мы уже не дети или не школьники. Мы можем увидеть, и часто к своей радости, другие крупные перемены, например окончание колледжа, женитьбу, рождение детей, переезд в новый дом или назначение на новую работу. Иногда перемены, которые мы претерпеваем, не так приятны. Как и другие люди, мы заболеваем, старимся и наконец умираем. Или, допустим, мы теряем работу, или человек, с которым нас соединяют брачные узы или романтическая связь, вдруг заявляет: «Я тебя больше не люблю».

Однако, даже признавая определённые перемены, мы на очень тонком уровне сохраняем представление о постоянстве: убеждение в том, что сущностное ядро «меня», «других» и т. п. всё время остаётся постоянным. То «я», которое было вчера, то же самое, что моё сегодняшнее «я». Стол или книга, которые мы видели вчера, — те же самые стол и книга, которые мы видим сегодня. Тот Мингьюр Ринпоче, который читал лекцию вчера, — тот же самый Мингьюр Ринпоче, который читает лекцию сегодня. Даже наши эмоции подчас кажутся постоянными: «Я злился на начальника вчера, злюсь сегодня и буду злиться завтра. Я никогда его не прощу!».

Будда сравнивал это заблуждение с залезанием на дерево, которое снаружи выглядит крепким и целым, но внутри гнилое и пустое. Чем выше мы забираемся, тем сильнее хватаемся за сухие ветки и тем вероятнее, что одна из них обломится. В конце концов мы, скорее всего, упадём — и боль от этого падения будет тем сильнее, чем выше мы забрались.

На умственном и эмоциональном уровнях, например, «ты», «я» и другие люди всегда претерпевают изменения. Я не могу сказать, что то «я», которым я был в свои девять лет, — это то же самое «я» в моём девятнадцатилетнем возрасте и даже в тридцатилетнем. Девятилетнее «я» было ребёнком, полным тревоги, пугающимся громких звуков и ужасно боящимся выглядеть неудачником в глазах своего отца и его учеников. Девятнадцатилетнее «я» выполнило программу трёхлетнего затворничества, целью которого было овладеть глубокими практиками медитации тибетского буддизма, оно заботилось об одной монашеской школе и помогало строить другую, выполняло ежедневные обязанности в большом монастыре в Индии и учило монахов, гораздо старше себя. Тридцатитрёхлетнее «я» много времени проводит в аэропортах, путешествуя по разным странам; встречается одновременно с сотнями людей, стараясь донести до них учения и наставления нескольких уровней сложности; проводит личные беседы с отдельными людьми или с небольшими группами, стремящимися к более глубокому проникновению в свою практику; звонит по международному телефону, чтобы согласовать учебные поездки на год вперёд; пытается нахвататься каких-то познаний в разных языках, чтобы общаться с людьми по всему миру. Ещё оно даёт советы людям из всех слоёв общества, как справиться с их личными трудностями: с хронической болью, депрессией, разводом, эмоциональным и физическим насилием, а также с физическими и эмоциональными издержками, связанными с уходом за больными или умирающими друзьями и членами семьи.

Точно так же претерпевают эмоциональные перемены и «другие». У меня были беседы с людьми, которых озадачивает одно явление. Например, сегодня они разговаривают с человеком, которого знают, и всё выглядит замечательно. Этот человек счастлив, строит жизненные планы и готов решать возникающие задачи. Через день или, допустим, неделю тот же человек пребывает в раздражённом или подавленном состоянии, всё время валяется в постели и не видит никакой перспективы в своей жизни. Иногда перемены бывают столь резкими — например, в результате алкоголизма или другой зависимости, — что мы думаем: «Я просто не могу узнать этого человека!».

Кроме того, из бесед с учёными на протяжении нескольких лет я узнал, что наше материальное тело подвергается постоянным изменениям на уровнях, гораздо более глубинных, чем те, что доступны осознанию или контролю, — это, например, касается процессов выработки гормонов или терморегуляции. За то время, что вы прочитаете это предложение, некоторые из клеток вашего организма уже погибнут и будут замещены новыми. Молекулы, атомы и элементарные частицы, составляющие эти клетки, изменились.

Даже молекулы, атомы и элементарные частицы, из которых состоит эта книга, — а также мебель в комнате, где вы её читаете, — всегда изменяются и перемещаются. Страницы книги могут желтеть или сморщиваться. На стене вашей комнаты могут появляться трещины. Со стола может чуть-чуть облезать краска.

Если принять во внимание все эти вещи, откуда взяться постоянству?

Все моменты похожи, и эта похожесть вводит нас в заблуждение.

— Гампопа, «Драгоценное украшение освобождения»

От иллюзии постоянства проистекает представление о единичности — вера в то, что «сущностное ядро», сохраняющееся во времени, неделимо и опознаваемо как нечто единственное. Даже если мы говорим что-то вроде: «Это событие меня изменило» или «Теперь я смотрю на мир по-другому», мы всё равно утверждаем смысл «я» как единого целого, внутреннего «лица», которым мы смотрим на мир.