Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис

Конечно, Ион не ожидал, что великий правитель может выглядеть столь обыденно. Да это еще слабо сказано! Ведь перед ним был человек, который призвал в город Галиполи Влада Дракула, воеводу Валахии, отца его друга, самого сильного и отважного воина, которого Ион когда-либо знал, приковал его цепью к колесу повозки и продержал так неделю. Двумя годами раньше Мурад бросил вызов самой большой и хорошо обученной армии христианских государств, какая только собиралась за последние сто лет, и полностью разгромил ее под Варной.

Затем этот человек неожиданно отказался от власти в пользу своего четырнадцатилетнего сына. Он решил отправиться на остров Маниза и проводить время с поэтами, в созерцании и раздумье, потягивая вино, но через два года вынужден был вернуться по причине безответственности, с которой Мехмет управлял империей.

Таков был человек, который сделал шаг вперед и поставил ногу на шею Владу.

Несколько мгновений Мурад молчал, а когда заговорил, голос его звучал тихо, почти как шепот.

— Дракул-а, — произнес он это имя как два слова.

Так оно звучало на родном для заложников румынском наречии, но не на османлика, то есть турецком языке, на котором принято было говорить в его стране.

— Сын Дьявола.

В тоне султана промелькнуло что-то такое, чего Ион, ожидавший тяжкого наказания для своих друзей, никак не рассчитывал услышать. Это была искренняя печаль.

— Преподаватели сказали мне, что ты — один из самых лучших учеников у них в школе, великолепно читаешь наизусть Коран, хорошо знаешь персидскую поэзию, философские учения римлян и греков. Я знаю, что ты так же ловко обращаешься с нитками, как я с молотом, то есть владеешь ремеслом на черный день, выделяешься в состязаниях, требующих мужества и смелости, — на борцовском ковре, в стрельбе из лука на скаку, в джериде.

Он взглянул вниз, на обильно расшитую красную куртку сына. Слабая улыбка тронула его губы, а потом сразу исчезла.

— Но хочешь, я скажу, что мне не нравится?

Мурад помедлил и посильнее нажал ногой на шею Влада.

«Начинается!» — подумал Ион, судорожно проглотив слюну.

Он знал, как турки умеют наказывать, испытал кое-что на собственной шкуре, но был уверен в том, что все, пережитое им, не сравнится с возмездием за такой проступок, как похищение избранной девушки.

— Мне не нравится, что ты сын Дьявола, — продолжил тем временем Мурад.

Последние два слова он произнес очень громко, почти выкрикнул, и резко скомандовал, не дав никому опомниться:

— Встать!

Его приказание было немедленно исполнено. Все поднялись на колени и сидели так, низко склонив головы. Среди них был и Влад. Голова его теперь была свободна, но руки по-прежнему крепко держали прислужники султана. В полный рост стояли только сам Мурад, его телохранители, скрытые в полутьме, да Ион, спрятавшийся за дверями кузницы.

— Неужели Дракул думает, что я вдруг упущу из виду его старшего сына, твоего брата Мирку, который возглавлял валахов в сражении при Варне, только потому, что он, видите ли, свернул свое знамя и притих? — продолжал Мурад, снова понизив голос. — Разве ему не известно, что у меня всюду имеются шпионы, которые докладывают о каждом его шаге? — Он взглянул вниз. — Они сообщили мне, что Дракул объявил, будто он ненавидит моего злейшего врага Хуньяди, этого проклятого Белого рыцаря, так же, как и я, но теперь заключил с ним союз и готов предоставить ему войска. Этот валах собирает силы под якобы спущенными флагами, чтобы венгр сделал то, что сам Дьявол совершить не может. — Мурад вернулся к наковальне и снова надел рукавицы. — Похоже, он забыл, что обозначает слово «заложник» на любом языке, на каком его только можно произнести. Дракул должен отдавать себе отчет в последствиях своих поступков. — И султан поднял с углей раскаленные щипцы.

— Отец! — послышался взволнованный голос Мехмета. — Позволь мне!..

— Тебе пока лучше заниматься с растениями, а не с металлом, — резко осадил его Мурад. — Сперва ты сумеешь вырастить из семечка огурец и лишь потом начнешь работать в моей кузнице. — Он соединил щипцы и внимательно рассматривал металл, поблескивающий на их концах. — Пока у меня еще нет особого желания наказывать. Но не стоит пренебрегать заветами Моисея, величайшего среди пророков, который говорил о том, что грехи отцов отражаются на сыновьях.

Султан подошел к Владу. Раскаленные щипцы поблескивали в его руках.

— Нам следует послать Дракулу весточку, и вполне определенную.

Ион, прячущийся за дверью, почувствовал нервный озноб. На поясе у него висел кинжал. Он подумал, что сейчас мог бы броситься вперед и ударить Мурада ножом, спасая тем самым глаза своего друга. Самого Иона, конечно, постигнет смерть, но она станет геройской, если Мурад тоже умрет. Но нет, рука парня так и не потянулась к ремню.

Он даже не пошевелился, только слеза скатилась по щеке, когда султан наклонился к Владу и красноватый блеск раскаленного металла осветил их обоих.

— Вот что я говорю вам обоим, сыновья Дьявола. Ваше обучение здесь закончилось. Теперь вас ждут уроки в замке Токат. Иные учителя станут преподавать вам совсем другие науки, далеко не столь благородные, но такие же поучительные. Отец узнает о ваших страданиях и поймет, каковы бывают последствия предательства.

Он отвел щипцы, выпрямился и коротко приказал:

— Уведите их.

Прислужники поставили Влада на ноги. На его запястьях захлопнулись наручники. Они развернули лицом к двери младшего брата, который все еще плакал, но вдруг перед ними возник Мехмет.

Он поднял руку, приказывая охране остановиться, и выкрикнул:

— У меня одна просьба, отец!

— Говори. — Мурад обернулся.

— Разве нет других способов сказать Дракулу то же самое? — Он искоса бросил взгляд на Влада и улыбнулся. — Я тоже считаю, что нельзя придумать ничего более благотворного, чем уроки, которые ожидают его сыновей в Токате. Но вот этот…

Он протянул руку, тронул каштановые кудри Раду, разворошив их, потом провел пальцем вниз по носу и остановил его на губах мальчика.

— Разве нет еще какого-нибудь способа заставить Дьявола подчиниться?

До этого момента Влад чувствовал себя так, как будто некий злой дух захватил и околдовал его. Дракулу держали вовсе не люди султана, а его собственная воля, словно уснувшая, беспомощная. Как будто такова была его судьба. Султан мог бы ослепить его, и он ничего не сумел бы сделать ради своего спасения. Потом рок вдруг изменился. Глаза Влада остались целы. Ему по-прежнему приходилось покоряться, но едва угроза нависла над его братом, родной кровинушкой, как путы бездействия и апатии были разорваны.

Он дико закричал, наклонился и вырвал закованные руки у стражника, который держал его, стоя слева. Затем Влад напрягся что было сил и двинул головой в челюсть другого, правого. Тот упал навзничь. Прислужник слева кинулся на Влада, чтобы схватить его, но юноша ударил ему в лицо наручниками и разбил его в кровь. Этот человек тоже упал. Теперь Влад был свободен. Он двинулся к Мехмету, осознавая каждый шорох так же, как всего несколько мгновений назад не чувствовал ровным счетом ничего. Заложник слышал плач брата, голоса охранников, скрип тетивы, натянутой в темноте телохранителями султана.