Затерянный остров - Беатрикс Маннель

Королева, будто почувствовав досаду обоих мужчин, повернулась от Ласло в сторону Мортена, который радостно перевел дух, как показалось Пауле. Она промокнула губы салфеткой и решила закончить ужин, так как после столь насыщенного дня очень устала.

Королева спросила Мортена о цели его прибытия, на что он ответил пространным монологом, который Паула могла долго слушать только потому, что Мортен на английском языке тоже сильно шепелявил, что превращало его скучный доклад в прекрасное монотонное пение.

Выяснилось, что у королевы были абсолютно четкие представления о деятельности миссионеров в ее стране. Она милостиво разрешила ему организовать миссионерскую станцию на северо-востоке, так как там обитало очень много необразованных людей, которые еще никогда не слышали о Христе. Но взамен она потребовала, чтобы была организована школа, открытая для всех. В ее планы в этом году входило введение обязательного посещения школы детьми в возрасте с семи лет. Это очень удивило Паулу, потому что во Франции, в стране ее дедушки, это нововведение было осуществлено всего лишь два года назад. Кроме того, королева потребовала, чтобы миссионеры преподавали английский и французский языки и чтобы дети обучались профессиям.

Паула удивленно смотрела на королеву, о которой слышала, будто та была послушной и недалекой марионеткой Раинилаиаривуни, но исходя из того, как самоуверенно и четко говорила королева, это казалось просто невозможным.

Затем Мортен решился задать вопрос относительно финансового обеспечения и, когда Паула услышала ответ королевы, ей пришлось сдерживать смех.

— Мы бедная страна, и если Богу будет угодно создать здесь бастион своей веры, то я уверена, что такой верующий христианин, как вы, господин Вальштрем, найдет средства и способы, чтобы не увеличивать налоговое бремя наших подданных.

— Крепкий орешек. — Вильнев произнес это так громко, что Паула испугалась, не услышала ли это королева, и, когда та поднялась, Паула подумала, что будет скандал. Все сразу же встали и, опустив головы, ждали указаний королевы.

Однако она только сообщила, что хотела бы удалиться, доброжелательно кивнула Пауле и Мортену и отправилась в свои покои под руку с премьер-министром. После того как они ушли, разговоры стали громче и рома было выпито больше.

Паула немного подождала, затем встала, попрощалась и пошла в комнату, которая была предоставлена в их распоряжение.

Там она принялась проклинать свое платье, которое ей непременно хотелось снять, прежде чем придут все остальные. Она не нырнула, как обычно, в свою индийскую пижаму, в которой казалась себе почти голой, а снова натянула одежду, которую разложила на одном из своих сундуков для проветривания. Обувь она поставила под кровать и легла на комковатый матрас, который после стольких ночей на земле показался невероятно мягким. Удовлетворенная, она вздохнула и задернула длинные занавески, как бы запираясь. Одной только мысли о том, что остальные могут наблюдать за ней во время сна, было достаточно, чтобы воздух уже не воспринимался таким горячим и душным. Она попыталась заснуть. Но впечатления вечера были еще свежими и бурно роились у нее в голове. Мерцание свечей, ослепительные винные бокалы, веер из слоновой кости с черным кружевом, которым королева чуть не потушила свечи, стоявшие возле нее, профиль Ласло, белый фрак Вильнева, фламбированные фрукты, глаза премьера — все это преобразовывалось, собиралось по-новому, распадалось и складывалось в новые картинки, разноцветные и переливчатые, как калейдоскоп, который она покупала для своего ребенка.

Кто бы мог подумать, что существо, больше напоминающее молодого жеребца, чем женщину, может выглядеть столь очаровательно! Вышитое платье в белых тонах придало жемчужное сияние ее коже, вино расслабило ее и заставило глаза сверкать. Ее хороший аппетит радовал наших хозяев, и при этом я не могу забыть, как решительно она выпила отвратительную купальную воду перед премьер-министром, — об этом я думаю с ужасом. Я еще никогда встречал такой искусной притворщицы. Ее улыбка всегда сопровождается легким наклоном головы, что оставляет впечатление чарующего смирения, не являясь таковым. Я не могу понять, как ей это удается — в нужный момент краснеть, и, когда это происходит, она прикрывает ладонью свой чувственный рот, будто у нее вырвалось что-то неуместное, что, однако, не соответствует действительности, потому что никому из нас не понятны причины ее румянца.

Я видел, что королева больше хотела общаться с ней, чем со мной, и должен сказать, что чрезвычайная изощренность этой бабенки постепенно начинает вызывать у меня уважение. Сегодня вечером она ни словом не обмолвилась о своей истинной цели: ошибка, которую допустили все остальные, а я был особенно нерасторопен, в чем, собственно, не могу винить ее. Но в глубине души я чувствую, что это ее вина, и мне так хотелось бы ее наказать… И если бы я знал, как это сделать, чтобы не навлечь на себя подозрение, я бы ни секунды не сомневался. Но я не могу рисковать, не могу допустить, чтобы она ушла от нас. Все же она в наших руках благодаря этому обману с посланниками. Нам это еще пригодится, я в этом уверен.

Завтра нам необходимо постараться выяснить, куда она держит путь, и следует позаботиться о том, чтобы она не улизнула от нас. Не то чтобы я считал, будто это под силу беспомощной бабе, но эта не такая — она более цепкая, чем я думал, она могла бы отправиться в путь и без нас. Однако без Нориа она бы потерялась. И даже эта мысль скрасит мне ночь. Все идет к тому, что мне следует позаботиться о Нориа, вряд ли это будет слишком сложно, ведь она женщина.

Элемиевое дерево, Amyris Plymieri. Древесная смола поступает в продажу преимущественно из Манилы, она практически бесцветная, имеет сильный приятный аромат, напоминающий укроп, фенхель и мацис.

После очень неспокойной ночи Паула проснулась от тихого шепота, который сразу напомнил ей о том, что она не одна в комнате.

Мужчины разговаривали о ней, будто совсем забыли о том, что она находится за занавеской.

— Это просто всеобщее бедствие, а не баба… — как раз сказал Вильнев.

— Но она очень даже симпатичная, если любишь плоские ландшафты… — Ласло прищелкнул языком.

— Мы не должны допускать, чтобы она приближалась к королеве, ей нельзя верить, — произнес Мортен.

У Паулы в горле появился комок. Что ей теперь делать? Громко кашлянуть?

— Она ловкая. — Мортен, должно быть, сильно чесался, когда говорил. — Этой болтовней о своей бабушке она приковала к себе внимание королевы.

Они же не могут говорить такое всерьез, они же прекрасно понимают, что она рядом, это, должно быть, всего лишь шутка, и, если она обратит на себя внимание, они сразу же прекратят разговор и извинятся.

— Баб невозможно держать под контролем, последний, кому это удавалось, был Генрих VIII, — засмеялся Вильнев. Ласло согласился с этим, а потом голоса смешались таким образом, что Паула не могла их различать.