Украду твою жизнь - Елена Рахманина

Он враг. Всё, что ему нужно от меня, – раздавить, унизить, растоптать. Чтобы, как ему кажется, к моменту встречи с «мужем» от меня ничего не осталось.

Уложил на кровать. Матрас незнакомый. Мы явно не в доме Хаят сейчас. А где же? Неужели притащил в свою постель…

Сонливость рассеялась, когда я ощутила, как рука мужчины дотрагивается до моих стоп. Странным, едва ли не нежным прикосновением. Рефлекторно поджала пальчики и подтянула колени выше.

– Не спишь, Китикет? – раздаётся спокойный вопрос. Тембр голоса низкий, хриплый, будоражащий чувства. Захотелось скрыться, чтобы убежать от самой себя.

Приоткрываю веки, понимая, что Якубу всё равно не потребуется моё разрешение, если захочет взять силой. И не важно, что я полуживая лежу. Смотрю на него молча. Его глаза в темноте почти светятся.

Он всё ещё будто на взводе. Уже начинаю думать, что для такого мужчины, как он, это естественное состояние. Поднесли огонь к фитилю, и бомба взорвётся. Только когда?

– Я уезжаю до завтрашнего вечера, – сообщает мне, поднимаясь ладонью по моей ноге.

Видимо, не сегодня.

Одной рукой упирается в подушку рядом с моей головой, нависая. Дышу через раз, смотря на него затравленно и испуганно. Только тело отзывается на его прикосновения неподобающим образом.

Возможно, со мной что-то не так, но меня будоражат мысли о нашей близости. Я почти предвкушаю её. И боюсь одновременно. Опасаюсь, что он сразу поймёт, что я не та, за кого он меня принимает. И тут же кинется на поиски моей сестры.

Низ живота болезненно сжимается, желание ударяет пульсацией между ног. Остро ощущаю возбуждение и страх. Боюсь испытать боль, и в то же время извращённая часть меня её жаждет. Словно так давая мне возможность ощутить себя живой.

Он сжимает мою задницу, проскальзывает пальцами между ягодиц. Проводит по чувствительной зоне колечка ануса, слегка надавливая. Отчего мои глаза тут же расширяются. Выдыхаю лишь тогда, когда он перестаёт терзать эту часть тела, к которой не ожидала прикосновения мужчины. Только непонятным мне образом влаги между ног стало больше. А жар – сильнее.

– Если мне доложат, что ты пыталась сбежать, свою семью ты больше не увидишь. Поняла меня? – продолжая трогать меня, он произносит таким ровным голосом, что хочется кричать от ужаса.

Киваю молча. Но страх уже дал корни, пробираясь во все мои мысли и сжимая внутренности терновыми ветками. Чувствовала, что случится неладное.

Убрал от меня руки и поднялся. Держать веки открытыми стало непосильной задачей. Я лишь слышала, как он собирался минут десять и захлопнул за собой дверь. Видимо, дело не терпело отлагательств.

Сон длился недолго. По моим ощущениям всего пару часов. Может, больше. Проснулась от чувства тревоги. Чёрный взгляд был таким тяжёлым, что, когда подняла ресницы, ощутила, что не хватает воздуха. Словно меня душат.

Его бабушка. Она смотрела на меня со смертельной ненавистью.

Где-то рядом кудахтала Хаят. Как ни странно, похоже, она уже давно пыталась вразумить меня. Подняться с хозяйской койки. Но разбудил именно взгляд тёмных глаз хозяйки дома.

– Поднимайся, чего разлеглась? Работать пора! – как-то испуганно верещала Хаят. Явно боясь гнева этой старой женщины.

Я растерянно опустила ноги на пол, оглядывая кровать. Разобрана только с моей стороны. Заботливый хозяин укрыл меня одеялом. А вот платье снимать не стал. Однако залезть под него он всё же успел. Сглотнула слюну, вспоминая его руки на своей заднице, и покрылась запоздалым румянцем.

Его родственница смотрела на меня так, будто отлично понимает, почему её внук вдруг уложил ненавистную пленницу на свою кровать. Греть его постель до возвращения. Но, судя по её сведённым чёрным бровям, прохлаждаться мне не позволят.

Хаят вытолкнула меня из постели, будто моё нахождение на ней оскверняло. И накрахмаленное бельё, и того, кто в ней обычно спит. Бог с ними. Поднялась, из-под ресниц поглядывая на женщину. Сверля меня чёрными глазами, она отдавала короткие приказы своей прислуге, а Хаят скоро заменяла постельное бельё. Я прикрыла веки, глубоко вздыхая. Завершив, Хаят бросила мне одежду, в которой я до этого убиралась в хлеву.

Взяла вещи и молча скрылась в ванной комнате. Как ни странно, выглядела я свежей и отдохнувшей. Видимо, это разозлило бабушку ещё пуще. Глаза отчего-то блестели. Может, оттого, что я предвкушала близость с Якубом? От одной этой мысли я испытывала неуместное возбуждение.

Отлично понимала, что он хочет использовать меня. Унизить, принимая за сестру. Но я ничего не могла поделать с тем, что меня неудержимо тянет к нему. Подобного раньше я не испытывала ни к одному мужчине. Повторятся ли в моей жизни такие чувства? Поймёт ли он, что я девственница?

Закусила губу, вспоминая разговор с гинекологом. Партнёр должен быть в презервативе. А я – «готова» в достаточной степени. А всё прочее зависит от моей физиологии.

А если поймёт, вдруг я смогу убедить его, что… А, собственно, что я могу сказать? Его брат и сестра мертвы. Как мне защитить Серафиму?

Не понимала, как найти выход из этой ситуации. Только не всё в ней зависит от моей воли.

Кто-то настойчиво постучал в дверь, намекая, что, если я ещё минуту буду скрываться в ванной, дверь вышибут, а меня вышвырнут. Наспех умылась и вышла. Хаят ждала меня с очень недовольным видом, словно моё поведение бросало на неё тень.

– Ох, дурная ты девчонка, накликаешь беду на нас обеих, – цокала она языком, торопливо выпроваживая из хозяйских покоев.

Бабушка Якуба их уже покинула, отчего я вздохнула с облегчением.

– И что же такого я сделала? – спокойно интересуюсь, испытывая раздражение.

Что в моём поведении было не так, чем не угодила госпоже Ямадаевой? Можно подумать, её внучек оставил мне выбор в поступках.

– Вертела хвостом перед хозяином, – получила безапелляционный ответ.

Сжала зубы, пытаясь смолчать. Кому и что я здесь могу доказать? Они меня и за человека не считают.

Стоило только выйти из дома, как окунулась в адское пекло. Воздух обдал лицо, будто в печку заглянула. Жаркий, сухой, жалил кожу, обжигая, словно открытое пламя. Тут же покрылась капельками пота. Дышать стало тяжело, с трудом выждала, пока мы доберёмся до тени.

Мне выдали лопату, очевидно, чтобы убрала навоз. Да уж, щадить в такую жару меня никто не станет.

– Убери тут всё, потом приходи за новым поручением, – деловито вещала Хаят.

Осмотрелась, из-за жары почти никого не было во дворе. Повинность отрабатывала лишь я. Наказывали.

Налила холодной воды Мухтару, который лежал в тени, высунув язык и почти не обращая на меня внимания. Его не тронули, за что я испытала благодарность к Якубу. Ведь он вполне мог приказать убить или выгнать слабое животное.