Матагорда - Луис Ламур

Любая другая женщина в такой ситуации испугалась бы. Она же совсем не испытывала страха. Ей часто приходилось присутствовать на судебных заседаниях и слушать рассказы о насилии. Но там она чувствовала себя сторонним наблюдателем, а тут оказалась в самой гуще событий. В детстве она была храбрее других девочек, и уверенность в себе никогда не покидала ее. И теперь вместо того, чтобы запаниковать, она почувствовала возбуждение. Да, конечно, беспокойство не отпускало ее, но она собралась и настроилась на борьбу.

Джессика хорошо знала, зачем приехала в Техас. В течение нескольких недель до отъезда они неоднократно обсуждали все с отцом. Тэппен Дюварни был единственным мужчиной, чьей женой она согласилась бы стать, но Тэппен — гордец и выше всего на свете ценит независимость. Если дела у него сложатся плохо, он может и не вернуться в Вирджинию, а потерять его не входило в ее планы.

— Я поеду к нему, папа, поеду в Техас, — заявила Джессика.

Другой отец, услышав такие слова, пришел бы в ярость или запретил бы ей даже думать об этом, но старый Трескот посмотрел на дочь со смешанным чувством радости и любопытства.

Судья Трескот наслаждался общением со своей дочерью дольше, чем предполагал. Он с интересом следил, как она растет и превращается в девушку с сильным характером и ярко выраженной индивидуальностью. Джессика очень походила на свою мать и на него самого, ей передались также многие черты бабушки — его родной матери. И все-таки она никого не повторила — она была сама собой.

Ему не удалось дать ей то, о чем мечтал, но он старался стать для нее другом и добрым наставником. Судья Трескот знал, что молодежь часто записывает своих родителей в разряд «старомодных» и «отставших от жизни» людей или считает их неудачниками. Позже, конечно, большинство раскаивается, осознает правоту своих близких, но вернуть уже ничего нельзя. Такого поворота в отношениях с дочерью он не мыслил и старался всегда проявлять разумный либерализм.

Джессика очень много значила для своего отца. Она заботилась о нем, восхищалась им и была ему не просто дочерью, а близкой подругой. Пока не появился майор Тэппен Дюварни, судья не видел среди ее друзей никого, кто, по его мнению, был бы достоин такой девушки. Ей он этого не говорил, просто наблюдал и делал выводы. Судья знал, что многие в их округе, как мужчины, так и женщины, осуждают его за то, что он возит свою подрастающую дочь по всей стране и разрешает ей присутствовать в зале во время судебного разбирательства. Трескот вел в основном гражданские процессы, но случалось ему судить и преступников, так что к девятнадцати годам у Джессики не осталось иллюзий насчет рода человеческого. Ей довелось повидать много различных типажей и узнать, как порой противоречивы и зыбки бывают обстоятельства.

Судье понравилось, как его дочь оценивает Тэппена Дюварни, и он согласился с тем, что тот и вправду может не вернуться, если не добьется успеха.

— Хорошо, если ты любишь его, отправляйся за ним и добейся своего. — Судья улыбнулся дочери.

Потом, когда Джессика укладывала вещи, он вошел в ее комнату, держа в руках револьвер — пятизарядный кольт сорок первого калибра.

— Положи это в свой чемодан, — сказал отец и протянул вместе с кольтом небольшой мешочек. — Здесь пятьдесят патронов к нему. Если тебе потребуется больше, тогда лучше взять винтовку.

Их глаза встретились.

— Думаешь, мне понадобится оружие, папа?

— Сомневаюсь, но лучше подстраховаться. В Техасе, я слышал, уважают женщин, но не могу ручаться, что так обстоит везде.

Вспомнив о револьвере, Джессика подошла к саквояжу и достала его. Зарядила и положила в сумочку. Конечно, сумочка стала тяжелой, но на душе — спокойнее.

Ресторан в гостинице работает до десяти часов. Через несколько минут она спустится туда, съест легкий ужин и узнает, не случилось ли чего. Джессика пыталась читать, но поймала себя на том, что прислушивается к звукам, доносящимся с улицы. Она знала, чего ждет и боится — револьверных выстрелов.

Тэппен Дюварни стоял в прогале между домами и внимательно следил за уже освещенной улицей. Вдалеке по-прежнему маячила темная высокая фигура Хадди, прогуливались любители поздних развлечений, и время от времени кто-то входил в салун или выходил оттуда. У коновязи стояло несколько лошадей, там и сям виднелись упряжки, на которых приехали посетители салунов. Однако Тэп не увидел ни одного фургона.

Выйдя из своего укрытия, он подошел к гостинице и открыл дверь. У дежурного узнал, в какой комнате остановился Брансвик, и стал подниматься по лестнице. Рассмотрев его, дежурный испуганно оглянулся на дверь. Тэппена Дюварни он представлял только по рассказам других. Этот человек, несомненно, и был уже всем известным майором.

Тэп тихонько постучал в дверь, и Брансвик тут же открыл ее. Он сразу узнал посетителя и пригласил войти.

— Вы хотите продать скот? Сколько голов?

— По приблизительным подсчетам, не менее восьмисот тридцати.

— Хорошо ли откормлен?

— Вы видели скот, пасущийся на острове Матагорда. В нашем стаде преобладают взрослые, хорошо упитанные животные. Почти половина — быки старше пяти лет.

Брансвик пожевал сигару.

— Да, скот с острова обычно выглядит отлично — там прекрасные пастбища, вода близко. Но цены на говядину сейчас упали.

— Мне нужно продать стадо как можно скорее, — спокойно сказал Тэп. — Я слышал, вы — честный человек.

Брансвик покатал сигару во рту.

— Мне придется везти скот в Новый Орлеан на корабле. При перевозке он немного отощает. — Он посмотрел на Тэпа долгим взглядом и сказал: — Я дам вам двенадцать долларов за голову прямо сейчас.

— Двенадцать долларов! Побойтесь Бога, Брансвик, в моем стаде есть экземпляры, вес которых достигает семисот килограммов.

— Разумеется, но ведь в нем не меньше полсотни бычков, чей вес не превышает и пятидесяти. Вы же сами говорили, что брали и коров с телятами.

— А шестнадцать долларов вас не устроит?

Боб Брансвик пожал плечами.

— Четырнадцать, и то я могу понести убытки.

— Согласен и отправляюсь за стадом. Выписывайте чек за восемьсот голов. Если в стаде окажется меньше, я пригоню еще, если больше, а я уверен, что их там больше, — пусть будут ваши.

Брансвик присел к столу и, выписав чек, протянул его Дюварни.

— Вот деньги, Тэп, и передайте от меня наилучшие пожелания вашей даме. Решительная девушка.

— Спасибо, передам. — Дюварни встал и, немного помедлив, произнес: — Позвольте дать вам один совет — постарайтесь как можно скорее погрузить стадо на корабль и выйти в море или, если не получится, отгоните его в глубь материка — миль на десять, не меньше.

Брансвик вытащил сигару изо рта.

— Что это значит?

— Приближается ураган. И очень сильный. Я бывший моряк и чую его.