Замуж любой ценой - Лорин Кенан

– Ну спасибо, – рассмеялся Сет. – Я-то хотел получить удовольствие от езды, а для этого лучше оставаться в седле.

Чэнс остановился перед дверью, за которой стоял огромный гнедой жеребец, с четырьмя черными чулками на ногах и белой звездочкой на лбу. Его шкура блестела в свете ламп. Чэнс открыл дверь, взял уздечку, быстро надел на лошадь и вывел ее в проход.

– Это Кайюн Крид. Он очень плавно ходит, такое редко встретишь в скакунах. Хочешь, чтобы я надел на него седло?

– Да, это было бы прекрасно.

Чэнс повел жеребца к сбруйной комнате. Вскоре его оседлали для выезда.

– Пойдем на арену, мы держим ее открытой, и до нее недалеко. Вот тебе поводья.

На арене Сет быстро вскочил в седло – жеребец стоял абсолютно неподвижно, ожидая, пока всадник не устроится поудобнее. Сет пустил лошадь рысью, бегом, медленным шагом и наконец подвел его ко входу на арену, заключив:

– Он хорош. Элли, что думаешь?

– Я? – удивилась девушка. – Он определенно лучший.

– Думаю, я согласен.

Они посмотрели еще трех лошадей, но остановились на первом жеребце.

– Так ты выбрал его? – спросил Чэнс, снимая седло, чтобы отнести его обратно.

– Он само совершенство.

– Ну хорошо, тогда он твой, можешь забирать его в любое удобное время.

– Завтра можно?

– Отлично. Я утром должен отъехать в Оклахому, но мой управляющий будет предупрежден.

Сет пожал брату руку, и они втроем пошли к выходу. Сет помог Элли сесть в автомобиль, и они поехали обратно.

– Этот жеребец – просто чудо, Сет. Думаю, получишь массу удовольствия, катаясь на нем.

– Я тоже так думаю.

– Можно приехать за ним в любое время завтра.

Сет улыбнулся:

– Может, обсудим это дома?

– Дома?

– Да, мне нужно твое безраздельное внимание.

– Мое внимание? Тебе?

Сет снова улыбнулся:

– Именно мне.

– Я подумываю отправить охрану назад в Калифорнию, – сказал Сет за завтраком. – Уже прошло больше трех недель с того дня, как в дом проник вор, и ничего не произошло за это время.

– Думаю, неплохая идея, – ответила Элли. – Да и потом, если он вернется, я сама с ним расправлюсь.

Сет едва удержался от улыбки.

– Мне все равно, что ты думаешь. У меня в кладовке стоит превосходная бейсбольная бита, еще не опробованная, – произнесла девушка, от которой не ускользнул озорной блеск глаз собеседника.

– Ты слишком задириста, и это однажды плохо кончится.

– Думай что хочешь, но мне не терпится посмотреть на этого негодяя.

– А что, если у него есть пистолет?

Элли пожала плечами:

– У тебя тоже он есть, и что?

Сет укоризненно покачал головой:

– Что мне с вами делать, миссис Мастерз?

Элли снова неопределенно пожала плечами, но ничего не ответила.

– Как у тебя дела с Кайюном?

– Прекрасно, замечательный жеребец. Спасибо, что поставила его в конюшню.

У Элли не было и мыслей о том, что можно отказать. Еще одна лошадь в конюшне – вовсе не проблема, к тому же Кайюн прекрасно ладил с хозяевами ее стойл. Благодаря покладистому нраву его можно было каждый день выпускать на пастбище, а Элли не любила томить лошадей взаперти. Сет был хорошим наездником, и, казалось, Кайюн пришелся ему по душе. Правда, непонятно было, что станет с жеребцом, когда хозяин уедет в Лос-Анджелес. Они с Сетом не говорили на эту тему. Конечно, если он захочет его оставить у Элли, она будет только рада. Но вдруг у него другие планы?

Сет тем временем произнес:

– Я на днях разговаривал с Чэнсом, он сказал, что можно приехать к ним с лошадьми и покататься. Как насчет сегодня?

– В выходные мне привезут двух новых лошадей, так что сегодня или завтра – самое подходящее время.

– Прекрасно. Тогда отправимся после обеда. Мне нужно сделать несколько звонков, но к обеду я закончу.

Примерно около часа дня они поставили Кай-юна и одну из лошадей Элли в специально оборудованный для перевозки трейлер и отправились на ранчо Мастерз. Проехав сквозь северные ворота, они устремились по обширному ранчо, следуя по старой пастушьей тропе, что вилась по холмам, меж деревьев и спускалась в овраги. В одном из них виднелось озеро.

– Мы можем остановиться? – попросила Элли. – Здесь так красиво.

– Конечно. Может, вон там, около большого серого валуна?

– Прекрасно.

Соскочив с седла, Элли привязала лошадь к маленькой сосне. Сет последовал ее примеру. Вместе они взобрались на валун и нашли площадку, где можно было присесть. Элли залюбовалась рекой, что вилась далеко внизу по бескрайним равнинам пастбищ.

– Здесь чудесно, – сказала она. – Такой вид – все словно на ладони.

– Мы мальчишками ездили по этим землям, нам тогда было по десять – двенадцать лет. Честно говоря, пейзаж нас не волновал, но было очень интересно узнавать, что скрывается за новым поворотом, за следующим холмом. Здесь ходили бесчисленные истории о бродягах, что после ограбления банка или центрального магазина разбивали лагерь в этих краях. Мы находили старые заброшенные лачуги, по легенде, одна из них была пристанищем Джесси Джеймса и его банды. Уэйд однажды нашел на чердаке одного такого дома старый револьвер. Тот день я никогда не забуду! Мы тогда так радовались, словно нашли клад с золотом. – Сет рассмеялся, и его низкий грудной смех пробудил в Элли желание.

– Я искала гончарные изделия и вещи времен Гражданской войны, – сказала она. – Нашла однажды очки, флягу, несколько жестяных кружек. Ножи, старые лезвия, которыми брились солдаты. Один раз попалась винтовка, прямо в стволе дерева. Видимо, солдат прислонил ее к дереву и забыл, а за много лет дерево обросло ее вокруг. Она до сих пор там, я не решилась ее вырезать.

– Да, пронзительная история. Так наше детство, выходит, очень похоже в некоторых вещах.

– Да, верно. Но я и представить не могла тебя здесь, в Техасе, да еще и на ранчо. Встретив тебя, я думала, что ты бизнесмен, городской человек.

– Так оно и есть, – смеясь, ответил Сет.

– Кстати, о городской жизни. Как дела с исследовательским центром?

– Проекты готовы, правда, пока идет волокита с официальными документами, но все должно закончиться к июню. И я как раз намереваюсь в это время вернуться в Калифорнию.

– Понятно, – тихо произнесла Элли. Она подумала, что Сет, по-видимому, считает дни до своего отъезда, как и она, только они испытывают при этом совершенно разные чувства.