Неспетая песня - Тея Лав

А может, у меня и впрямь паранойя.

— Да, — вздыхаю я.

Если мои подруги и о чем-то догадываются (а уж Сэм-то точно), то не говорят мне об этом сейчас. Не трудно прочесть по их лицам понимание. Недавно я выбралась из очень сложных отношений, которые длились очень долго, поэтому то, что я так скоро начинаю думать о другом, меня пугает. Конечно, я не обязана страдать все это время, я даже не скучаю уже. Но времени-то прошло действительно мало. Неужели я и впрямь вздохнула?

— Это нормально, двигаться дальше, — говорит мне Лили с легкой улыбкой.

Я улыбаюсь ей в ответ.

— Правда?

Она кивает головой.

— Быть может, ты его и не любила по-настоящему, — вставляет Сэм. — Итана. Раз уже думаешь об этом. Ох, конечно «гипотетически», — заметив мой взгляд, добавляет она.

— Ты столько лет была с одним парнем, что тебя пугает возможность понравиться другому и того хуже, чтобы он понравился тебе. Но это нормально, — рассуждает Лили. — Не важно, сколько прошло времени.

— Спасибо, девочки. — Я улыбаюсь обеим и снова кладу голову на плечо Сэм.

Болтая о разных пустяках, я все равно думаю об этом разговоре. Мои подруги правы. Это нормально, что мне могут нравиться другие парни.

Но не Лэнса.

Это будет выглядеть просто ужасно.

***

На автобусе Карла прокалывает шину. Парни вынимают из резины огромный гвоздь и обмениваются витиеватыми ругательствами. Пока они меняют колесо, мы с девочками забираемся на густо поросшую травой сопку, где отлично ловит мобильная связь. Я звоню папе и немного болтаю с ним, он спрашивает о Лэнсе, я лишь что-то гаркаю непонятное в ответ. Связь все время прерывается, поэтому быстро узнав, как там дела у Саши, я прощаюсь с папой и отключаюсь.

Когда мы уже добираемся до платной стоянки у подъема в горы, никто толком не разговаривает. Потому что все жутко устали. Между мной и Лэнсой так и ничего не происходит, я имею в виду, мы даже не разговариваем. Словно все вернулось на круги своя. Но каждый раз, когда я ловлю его взгляд, то ощущаю давление в груди, и по большей части это не вина за поцелуй. Это что-то другое. И это меня пугает.

Как только все оплачено, а наши рюкзаки собраны, мы начинаем свой подъем. Я надела походные с резиновой подошвой ботинки, чтобы нигде не поскользнуться о скалы, шорты, майку и кепку от палящего солнца. В наших рюкзаках все самое необходимое: еда, теплые вещи, и у Карла есть рация на всякий случай. Он напялил на себя солнцезащитные очки и взялся идти первым по узкой тропке между скалистыми валунами. Этот подъем гораздо сложнее подъемов возле Изумрудной Бухты. Мы мало разговариваем и слушаем лишь сопения друг друга. Громче всех пыхтит Виджэй. Он часто оступается и плетется за нами последним. Саманта идет перед ним и все время протягивает ему руку, когда тот спотыкается.

— Сэм, детка, — стонет Виджэй. — Можно я зацеплюсь за тебя прицепом?

Лили заливается беспечным смехом.

— Это конечно помогло бы мне сбросить несколько лишних футов, — отвечает Сэм, не останавливаясь, — но видеть твои муки куда приятнее.

— А ты диктатор, — продолжает пыхтеть Виджэй. — Лили, крошка…

— Вперед, — перебивает она его. — Иначе останешься далеко внизу и без ужина.

— Черт.

Все смеются над этой перепалкой, и мне приходится обернуться, чтобы посмотреть, как далеко от нас отстал Виджэй. Прямо за мной идет Лэнса, поэтому я натыкаюсь взглядом именно на него. Уголки его губ слегка ползут вверх. Я снова отворачиваюсь и иду за Карлом.

Надо что-то с этим делать.

Чем выше мы поднимаемся, тем прохладнее становится. Да и солнце близится к закату. Я надеваю теплую рубашку, когда мы делаем привал на живописном скалистом выступе. Просто дух захватывает от красоты Тахо. Озеро переливается всеми оттенками голубого. Отсюда даже видно гору Хэвенли и оставшийся позади двухкаскадный водопад Орла. Крики чаек эхом разносятся между скал и деревьев.

— Давайте заночуем прямо здесь, — предлагает Карл, осматриваясь.

Все с радостью соглашаются. На этом выступе есть трава и много хвои, и нам не придется спать на голой земле. Мы проглатываем уже готовую еду, которую приготовили перед подъемом и достаем свои спальные мешки.

Я укладываюсь под елью, корни которой цепко ухватились за скалу. Сэм уже крепко сопит рядом в своем спальном мешке. Я начинаю расшнуровывать ботинки и вижу, как Лэнса бросает свой мешок и рюкзак рядом с Виджэем и хохочущей рядом с ним Лили. Он смотрит на горы и при свете заката его профиль кажется таким диким и в тоже время прекрасным. Его длинные распущенные волосы развиваются при слабом ветерке, черты лица мягкие и грубые одновременно. Он смотрит в прорезающую сумерками густоту леса, оставшуюся позади. Его образ сливается с местностью, словно он и есть дышащая свободой и девственным великолепием сама природа. Затем он уходит куда-то в сторону, ловко перепрыгнув через пару скалистых валунов.

Несколько минут я борюсь с собой и снова зашнуровываю ботинки. Ребята не обращают на меня никакого внимания, так как заняты болтовней и какой-то словесной игрой «угадай персонажа». Тихо ступая в ту же сторону, что и Лэнса, я не могу унять тряску во всем теле. Но я должна с ним поговорить.

Молодые хвойные деревья, растущие по периметру выступа, выводят меня почти на голую землю. Лэнса сидит на земле, скрестив ноги, и смотрит вниз.

— Лэнса, — зову его я.

Он сразу же поворачивает голову, и легкая улыбка касается его губ.

— А ты ходишь тихо.

Я тоже улыбаюсь.

— Опыт.

Лэнса кивает головой, не сводя с меня глаз. Он больше не улыбается.

— Нам нужно поговорить. — Я подхожу к нему и сажусь рядом в ту же позу, что и он.

— Да, наверное, — неуверенно отвечает он.

Мне остается лишь гадать, о чем он думает. Чувствует ли то же, что и я? Вину. И это чувство меня раздражает. Почему я чувствую вину?

Закатав рукава своей длинной футболки, Лэнса убирает прядь темных волос со лба.

— Прости меня, — тихо говорит он. — Я не должен был целовать тебя.

Да, не должен был. Но сделал это. И даже больше, он практически мне открылся.

— Значит, — начинаю я после паузы, — все это время, ты, — я пытаюсь подобрать слова, но боюсь сказать слишком многое. Вдруг я для него увлечение? Может, все не так, как я себе напридумывала.

— Не важно, — отрезает он, нахмурив брови. — Просто прости меня.

Это извинение мне совершенно не нравится. С самого начала нашего похода он то и дело, что извиняется. А я хочу слышать правду.

— Я тоже что-то почувствовала, — говорю я.

Теперь на мне его пристальный взгляд. Я мысленно умоляю его быть со мной откровенным.