Рукопись Бога - Хуан Рамон Бьедма

Выигранного времени парковщику хватило, чтобы выхватить нож, спросить у Альваро, какого хрена он застыл посреди коридора, и приказать священнику бежать к лифту. Он хотел помочь Декоту в неравной схватке с арабом, но тот уже вонзил в грудь противника нож по самую рукоять и теперь пытался вытащить лезвие.

Женщина, похожая на зомби, ринулась на парковщика с половиной ножниц, но он быстро охладил ее пыл тычком в подбородок.

В коридоре слышались крики медсестер, сливавшиеся с бормотанием радио-слоника. Очередной бродяга подбирался к Ривену с куском железной трубы, Альваро скрылся из вида, а мертвый Декот придавил к земле своего убийцу, тщетно пытавшего освободиться и извлечь оружие; парковщик напоследок пнул араба по почкам, отшвырнул нищего с трубой к стене и кинулся вслед за Альваро, но уйти оказалось не так просто.

Толстяк сумел приподняться и схватил Ривена за полу шинели; тот обернулся, бросил взгляд на растерзанное тело Декота и впервые с начала схватки ощутил прилив гнева.

Продолжая поворачиваться, он описал в воздухе дугу лезвием ножа, – будто взмахнул кистью, – оставив набухший кровью горизонтальный разрез на месте левого глаза нищего, развернулся на триста шестьдесят градусов и бросился прочь, не обращая внимания на крики и возню за спиной.

Увидев товарища, Альваро, сжимавший двумя руками чемодан, привалился к двери лифта, облегченно вздохнул и посторонился, пропуская Ривена в кабину.

– Как вы?

– Порядок. Сматываемся.

Священник судорожно нажал кнопку, и металлические двери начали закрываться, но кто-то сунул ногу в проем и заставил их вновь разъехаться.

Хотя кабина лифта была достаточно просторной, чтобы в нее могла поместиться каталка с пациентом, огромный араб занял ее почти полностью. Бродяга схватил Ривена за воротник. Судя по всему, он так и не смог вытащить свой нож и пустился в погоню безоружным.

Ривен был крепче противника, но ниже ростом и сумел воспользоваться этим обстоятельством, ударив араба головой в переносицу. Потом он вцепился в рваную куртку соперника и что есть мочи врезал ему ногой в пах. И еще раз. Метко попадая в самое болезненное место.

Вытолкнув араба обратно в вестибюль, Ривен немного отклонился назад и ударил его в живот кулаком, сжатым так сильно, что ногти вонзились в ладонь.

Араб отпустил наконец воротник и рухнул на колени.

На куртке бородача виднелись свежие пятна крови несчастного Декота.

Ривен со звонким металлическим щелчком выбросил лезвие складного ножа и медленно обошел противника.

Оказавшись у араба за спиной, он схватил его за волосы, запрокинул бродяге голову и полоснул ножом по горлу.

Альваро что-то кричал, наверное, хотел его остановить.

Враг не сопротивлялся. Он пытался говорить.

– Мы такие же, как ты.

– Никто не такой, как я.

И это была истинная правда; горькая истина, скрытая в этих словах, потрясла Ривена куда сильнее, чем то, что он совершил. Одним ударом.

Ривен попятился к Альваро.

Араб умирал на коленях.

На этот раз никто не помешал им войти в лифт.

Ночлежка «Второе пришествие» была одним из первых частных подземных сооружений в историческом центре Севильи.

Городская летопись гласит, что ее основатель, богатый коммерсант Гарсиа Торе, часто навещал своих престарелых родителей в семейном гнезде на улице Наваррос. С каждым годом в Севилье становилось все больше машин, и предприниматель, которому надоело драться за место на автостоянке, решил построить пятиэтажную парковку прямо под родным домом.

После смерти родителей Гарсиа Toppe отошел от дел и ударился в религию. В особняк на улице Наваррос со всей Европы стекались нищие, среди которых бывший предприниматель вознамерился отыскать вернувшегося на землю Христа. В конце концов он решил завещать дом вместе с парковкой городу, с условием, что в нем устроят самую большую в стране ночлежку для бездомных. Городские власти взялись за дело с энтузиазмом: на пяти подземных этажах решено было разместить столовые, спальни, v душевые и медицинские кабинеты для бродяг. Ночлежке на улице Наваррос предстояло сделаться первой ласточкой грандиозных преобразований в социальной сфере.

Однако после победы на муниципальных выборах консерваторов, немедленно урезавших все социальные расходы, финансирование проекта тут же прекратили, полученных денег едва хватило, чтобы провести электричество на второй уровень и закупить оборудование для врачей-волонтеров, а потом и вовсе все заглохло.

Не дождавшись помощи от города, нищие принялись обживать парковку стихийно, уровень за уровнем, этаж за этажом, притащили картонки и смрадные одеяла, служившие им постелями, разбрелись по углам, стали торговать амфетамином и собственным телом и очень скоро превратили образцовую ночлежку в настоящую клоаку. «Второе пришествие» превратилось в бездонный колодец, и никто даже приблизительно не мог сказать, сколько отверженных нашли в нем приют. Для проклятых душ жизнь в ночлежке была репетицией ада: дым и вопли, паразиты и вонь, насилие и безумие.

Но ад, как известно, поделен на круги. На пятом уровне, в дальнем углу, притаилась невзрачная железная дверь. За ней скрывался большой зал с массивными колоннами, такой же грязный и обшарпанный, как и вся бывшая парковка. Тем нелепее смотрелись безделушки и дорогая антикварная мебель, в беспорядке расставленная по залу. Газовые лампы отбрасывали нежные блики на золотые письменные принадлежности, разложенные на столике эпохи Возрождения; на полу лежало инкрустированное самоцветами распятие; рядом, прислоненная к стене, стояла картина Беллини «Погребение Христа», которая, если верить официальным документам, не покидала папского дворца в Ватикане со дня инаугурации Рия Десятого в тысяча девятьсот тридцать втором году. В книжном шкафу из редкого сорта черного дерева хранились старинные фолианты.

Амадор развалился на французском диване семнадцатого века. Не выпуская из правой руки крестообразного набалдашника своей белой трости, левой он небрежно поглаживал между ног одного из своих юных поводырей. Комиссар Арресьядо наблюдал за этой сценой, едва сдерживая омерзение.

– Не желаете к нам присесть?

– Я спешу, Амадор. Уже поздно, я с утра на ногах, и конца-края этому не видно. – Комиссар демонстративно ослабил галстук. – Надеюсь, у вас и вправду что-то срочное, если понадобилось тащить меня в такой час на эту помойку.

– Дело действительно не терпит отлагательств. У меня было целых две причины пригласить вас в свое скромное жилище, в котором, впрочем, вы всегда будете дорогим гостем, – произнес Амадор, по обыкновению широко улыбаясь.

– Я вас очень прошу, в следующий раздавайте встретимся в каком-нибудь другом месте. Здесь у меня слишком много старых знакомых. Спускаться сюда – зря рисковать своей шкурой.