Магистрали жизни - Пётр Фёдорович Кривонос

квалифицированный резерв кадров. Женщины и девушки оказались готовыми заменить своих отцов, мужей, братьев на локомотивах, у станков, на станциях, в вагонном и путейском деле.

Потому и не дрогнули железнодорожники Северо-Донецкой в суровую пору войны, а встретили военные испытания мужественно, стойко, как подлинные солдаты транспортных магистралей страны.

Донбасс в огне

К исходу ночи, когда на горизонте едва заметно начинает пробиваться заря, а из раскрытых окон уже льется в кабинет предутренняя свежесть, работается как-то особенно хорошо. Куда-то уходит усталость, в голове проясняется и тело наливается бодростью. Город еще спит, только издалека доносятся свистки паровозов и чуть слышится перестук колес бегущего где-то поезда.

В ту памятную ночь, когда истекали последние часы и минуты мирной жизни, я сидел в своем кабинете и просматривал отчетные материалы, которые требовалось взять с собой в Москву на совещание, созываемое Наркоматом.

Резкий звонок телефона оборвал мою работу. Из Наркомата сообщили о нападении немецких фашистов на западные рубежи СССР.

В этот ранний час ни я, ни те, кто звонил из Москвы, еще не произнесли слова «война». Возможно, это гитлеровская провокация. Но каждый, кто был способен правильно оценивать ход событий, понимал: война — вот она, на пороге.

Теперь, после разговора с Москвой, надо было что-то предпринимать немедленно, сейчас же. Я начал с того, что собрал своих заместителей, начальников служб, пригласил начальника политотдела дороги и председателя дорпрофсожа.

В ожидании указаний и директив из центра шли часы, но Москва молчала. Где-то там, на рубежах Родины, уже полыхало пламя войны, лилась кровь, гремели взрывы…

Связались по телефону с несколькими отделениями. Доклады дежурных диспетчеров были, как обычно, деловыми и спокойными. На всей магистрали продолжалась мирная трудовая жизнь.

Наконец поступила телеграмма:

«Вручить немедленно. Начальникам дорог. Находящиеся в пути транзитные грузы, следующие в Германию, задержите на дороге нахождения. Погрузку экспортных и перегрузку транзитных грузов назначением в Германию прекратить. К 18 часам 22 июня с. г. доложите наличие на дороге транзитных и экспортных грузов по родам грузов назначением в Германию и пункты, в которых задержаны грузы»[3].

Работники распорядительного отдела уселись за свои селекторы и принялись за дело. На их лицах — суровая решимость и сосредоточенность. Люди уже понимали, что осуществляют свое первое военное задание.

А утро поднялось над Артемовском удивительно ясное, солнечное. В глубокой синеве небес плыли небольшие, нежные облака, отсвечивая легким розоватым отблеском. Откуда-то доносился сильный аромат цветов. И было это праздничное ликование природы таким прекрасным, что никак не укладывалась в сознании грозная и горькая весть о войне.

Но чуть позже город уже забурлил, зашумел. Улицы наполнились встревоженными людьми. Куда-то неслись автомобили. Многие уже знали о налетах гитлеровских пиратов на наши города, о событиях на границе.

Все мы, командиры управления дороги, политотдельцы, профсоюзные работники, поспешили в производственные коллективы, к людям. Повсеместно в этот день проходили многолюдные митинги и собрания, на которых железнодорожники единодушно заявляли о своей решимости не щадя жизни драться с зарвавшимся врагом и добиться победы. Военкоматы осаждали тысячные толпы людей, требовавших, чтобы их немедленно отправили в действующую армию. С первых же дней войны мы отпустили на фронт всех, без кого могли обойтись. Теперь, когда железные дороги перешли на военное положение, когда железнодорожники стали выполнять важнейшую военную задачу, обслуживая фронтовые и прифронтовые коммуникации, каждый специалист был на счету. Но воевать стремились все, и многие, особенно молодые наши товарищи, считали, что участие их в военных действиях должно обязательно заключаться в сражениях, боях. Немало усилий потребовалось тогда, чтобы разъяснять людям как важна, как необходима для победы их работа на транспорте. Очень скоро нам пришлось отправить на прифронтовые дороги немало людей. На запад, туда, где гремели жестокие бои, отправились 680 лучших работников основных профессий, они повели с собой 70 паровозов. Почти все те, кто оставался на своих рабочих местах, влились в ряды формирований народного ополчения.

На дороге был введен специальный график движения поездов. Он предусматривал первоочередной пропуск фронтовых грузов и военных транспортов. За счет уменьшения количества пассажирских и пригородных поездов, внедрения более жестких норм скорости и межпоездных интервалов высвобождались резервы пропускной способности линий для военных транспортировок.

И хотя фронтовые новости были неутешительными, так как фашистские полчища продолжали рваться на восток, а части Красной Армии отступали, не видел я на лицах железнодорожников ни малейших следов уныния, растерянности, отчаяния. Наоборот, каждый будто сжался в стальной комок, каждый стремился как можно лучше, быстрее выполнить порученное ему дело. И работали все как одержимые, забыв об отдыхе, отрываясь на несколько минут на обед или ужин.

Объем перевозок сразу же сильно возрос. Мы едва успевали пропускать по всем линиям дороги маршруты с бойцами, танками, пушками, боеприпасами и снаряжением. Действовала на полный ход и могучая индустрия Донбасса, шел на-гора́ во всевозрастающем количестве донецкий уголь. Рабочие нашего края хорошо знали, как теперь нужен стране каждый слиток металла, каждый кусок угля. Мы же все, что производилось и добывалось, отгружали и доставляли по назначению с военной четкостью и исполнительностью.

Но выполнялись и другие особые задания. На станциях создавались продовольственные и медицинские пункты, санпропускники. Готовились, снаряжались и шли по назначению санитарные поезда и летучки. Для прифронтовых районов формировались военно-эксплуатационные отделения, головные ремонтные поезда и восстановительные отряды, поезда по ремонту водоснабжения и связи. Позже подготовили еще и несколько специальных поездов по ремонту паровозов и вагонов в полевых условиях.

Были приняты специальные меры защиты от возможных нападений вражеской авиации. На прифронтовых магистралях гитлеровские самолеты систематически бомбили и обстреливали станции, мосты, поезда на перегонах. Над Донбассом эти коршуны пока еще не появлялись, но и у нас была введена светомаскировка. Семафорные и стрелочные фонари получили специальные защитные козырьки. Многие осветительные установки были потушены или снабжены синими стеклами.

Мы только удивленно переглядывались, получая сведения о том, что и в этих условиях в Никитовке за ночь сформировали на десять поездов больше, чем планировалось, что в Красном Лимане горка разбирает значительно больше составов, чем полагается по нормам. И при этом не допускается ни схода вагонов с рельсов, ни столкновений вагонов, ни малейших нарушений правил технической эксплуатации. Поистине нет предела изобретательности, мастерству и настойчивости советского труженика!

Социалистическое соревнование, стахановское движение, явившиеся такой могучей силой подъема нашего транспорта в годы пятилеток, теперь приобрели особенный накал, получили новые формы.

Во многих коллективах возникли фронтовые бригады. Это почетное звание получали производственные подразделения за наиболее самоотверженный и кипучий труд. То и дело встречались плакаты