Лесная корона - Елена Шагако

вечер прошел бы гораздо интереснее, жаль, что в «Лесной короне» действовал сухой закон.

Казалось, в ресторан стеклись все постояльцы, отчего атмосфера стала особенной, уютной и почти домашней. Недалеко от бара, у стены, декорированной фотографиями Горного Алтая и этническими фигурками и игрушками, организовали импровизированную сцену: стойка с микрофоном, большая колонка и высокий стул для исполнителя. Похоже, в «Лесной короне» не в первый раз выступал музыкант, но в первый ли раз им был ведущий тренинга? Вот это вопрос.

Рина поискала глазами знакомые лица среди гостей ресторана. Не секрет, что она искала определенного человека, и она увидела его, сидящего поодаль с родителями за одним из столов. Роман не заметил ее и продолжал ужин, с энтузиазмом рассказывая что-то по-прежнему уставшей матери и молчаливому отцу. Глядя на эту картину, Рина загрустила: печально, что такой, судя по всему, живой и активный парень вынужден общаться только с родителями, которые не в состоянии даже просто его послушать. Ее ситуация была противоположной: много кто, в том числе и ее родители, хотели и пытались ее послушать, да вот только ей не хотелось ни с кем говорить.

Лариса сидела за одним столом с Елизаветой. Они были вдвоем. Наверное, проблемы Натальи оказались гораздо серьезнее, чем могло показаться, раз она пропала на целый день.

Пока Рина об этом размышляла, в ресторан зашел человек, и его появление заставило многих повернуть головы – это был Сергей Лесовой. Один.

Кивком головы и дружественной улыбкой он приветствовал тех, кто обратил на него внимание, и прошествовал к барной стойке: там оставалось единственное свободное место в ресторане.

Рине показалось, что на нее он смотрел дольше, чем на всех остальных. Может быть, это потому, что она была свидетелем ссоры? Неужели он оставил Наталью одну после размолвки?

Мысль о том, что Наталья сейчас единственная, кто остался в своем номере или бог знает где еще, нагоняла тоску и разбивала идиллию единства, которую нарисовала себе Рина.

– Вот он, тысячелетний вампир… – прошептал Женя, глядя в сторону Лесового.

Даша хмыкнула, а Юля покачала головой.

– Что ты к нему пристал? – спросила она. – Он кажется вполне достойным человеком, статный такой…

Женя фыркнул, а Антон тихо засмеялся, отчего тот посмотрел на него исподлобья.

– Он всех нас водит за нос, – припечатал Женя, меняясь в лице, – каждого по-своему.

Рина придвинулась к нему ближе и понизила голос:

– Это ты про жену его, что ли?

Она видела, как брови Антона поползли вверх, но не придала этому значения.

Женя замялся и закусил губу.

– Не совсем. Может быть. Просто он какой-то хмырь, ну, – он кивнул в сторону Сергея, – ты посмотри на него.

Рина обернулась и посмотрела на Лесового, который, выпрямившись, восседал на барном стуле, уткнувшись в смартфон и попивая фреш через трубочку. На вид – вполне себе нормальный. Непонятно, почему он так не нравится Жене, возможно, мужская зависть или склонность парня верить местным легендам и сплетням. Не зря же он приезжал сюда несколько раз – наверняка фанател от этих мест и знал о них почти все. Может, у них с Сергеем раньше возникло какое-то недопонимание.

– А по-моему, – протянула Даша, – он красавец. Староват, правда, но держится прекрасно.

Женя замолчал и отвернулся. Рина переглянулась с Юлей, и та пожала плечами, как бы говоря: все нормально. Если Даша хотела уколоть Женю, то у нее получилось, так как наверняка он меньше всего хотел слышать подобное именно от нее, независимо от причины своей неприязни к директору отеля.

Он продолжал молчать, когда в ресторане появился виновник всеобщего сбора собственной персоной. Крайст выглядел совершенно так же, как и все дни до этого: простые синие джинсы, джемпер под горло и длинные, спадающие свободно волосы. Он нес гитару и улыбался направо и налево. Впрочем, Рина не сомневалась, что именно так он ведет себя каждый день со всеми, кого встретит.

Они встретились взглядами, и она на секунду провалилась в кристальную пропасть его глаз, но быстро вынырнула оттуда, не давая учителю возможности повлиять на нее. Если уж и беседовать с ним, то при помощи слов, а не взглядов, потому что во втором случае она безнадежно пропадет и проиграет, не в силах сопротивляться.

Крайст добрался до подготовленного для него места и сел на стул, настраивая микрофон. Ему подключили гитару, и он сыграл первый перебор, обращая на себя внимание, хотя этого совершенно не требовалось, потому что почти все уже и так смотрели только на него.

– Здравствуйте, – поздоровался он и еще раз сверкнул улыбкой.

Женя, наклонившись к Рине, тихо прошептал:

– Если это твой супергуру, то теперь я понимаю, почему все к нему идут.

Ответа не требовалось, и Рина просто улыбнулась, вернувшись взглядом к Крайсту. Безусловно, с первого взгляда он производил сильное впечатление, и это было только частью его образа.

– Сегодня, – продолжал музыкант, – я хочу играть для вас немного своих песен.

Его голос звучал басовито и мелодично, он играл акцентом, словно детской пружинкой-радугой. Он прекрасно знал, как окружающие воспринимают его.

– Мой хороший друг Сергей предложил мне это. – Все повернулись к Лесовому, и тот вежливо отсалютовал стаканом. – И я сразу согласился, потому что это станет моим первым выступлением в России. Я рад, что его послушаете именно вы, именно здесь. Пожалуйста, ужинайте, не надо смущаться, а я пока начну играть.

С этими словами первые аккорды вырвались из-под его пальцев, ударивших по струнам, и Рина тут же провалилась в музыку, забыв о еде и всем остальном.

Madam's soft, madam's sweet

And madam gets pissed when she don't eat

Money and lust and your mind get blown

You're one-eye drunk but you got to drive home

Come on baby, come back

Come on baby, come back home[2]

Гости покачивали головами в такт, хлопали и улыбались. Песня была легкой, как раз для того, чтобы настроить публику на нужный лад. Рина улыбалась вместе со всеми.

Она переглянулась с Антоном, который с удовольствием пил молочный коктейль и, похоже, пока не был впечатлен. Рина же, будучи совершенно не избалованной в музыкальных пристрастиях, просто наслаждалась.

Колонки усиливали звук гитары, но не настолько, чтобы оглушать, зато как раз достаточно, чтобы было слышно в каждом уголке. Огни гирлянд переливались, и желтый свет вторил хрипловатому голосу певца.

Он замедлился, сделал последний «выпад» и замолчал, но лишь на пару секунд. Спустя мгновение зазвучал тихий гитарный перебор, и голос Крайста дрогнул.

Guess I'll walk my ass downtown

I'm so sick and tired of feeling lonely

Come on up from underground

Maybe this time I will find my one and only

Got an angel on my left

Whispering sweet nothings to me

Got the devil on my right

Says look who's back up on the scene[3]

Рина видела, что не только она затаила дыхание, слушая песню. Люди вокруг замолчали и больше не хлопали. Даша придвинулась к Жене, чтобы положить голову ему на плечо и закрыть глаза. Юля куда-то отвлеченно смотрела, а Антон помрачнел: его взгляд остекленел и замер в одной точке, куда были прикованы еще десятки глаз, – на руке Крайста, нежно ласкающего струну за струной, не давая ни одной фальшивой ноты, будто легкий звон в ушах поутру.

Рина почувствовала дрожь внутри, как в первый раз, когда услышала музыку Крайста. Волшебным образом он в который раз касался ее души, хотел он того или нет. Она краем глаза заметила, что Антон не может усидеть на месте, готовый в любой момент сорваться, но остается там, где был.

I order one more round

Shake my head in disbelief

Start thinking to myself

This is a place