Зимняя ведьма - Пола Брекстон

Как только я понимаю, что именно он имеет в виду, я чувствую: у меня пересыхает во рту, а желудок сводит судорогой. Мало того, что он обвиняет меня в том, что я ведьма, так еще и угрожает выдать местным жителям.

Еще до того как я собираюсь ответить, он продолжает:

– Здесь тебе не место. Народ Трегарона благочестив и не собирается терпеть ведьму. Если бы мне вздумалось выдать тебя им, то это бы плохо закончилось, молись, чтобы они просто выгнали тебя. Ибо если эти люди разозлятся, то отдадут тебя под суд. Или, и тут я уже вряд ли смогу что-то сделать, просто решат… управиться с тобой по собственному усмотрению.

Он медленно качает головой.

– Толпа страшна. Лишь мое призвание и искренняя вера в сострадание нашего Господа заставили меня поговорить с тобой наедине и дать тебе возможность уйти, пока не поздно. Скройся в ночной мгле. Уходи прочь от Кая Дженкинса, от Финнон-Лас, от моего прихода! И никогда не возвращайся!

Мэг начинает яростно тявкать. Мимо меня пролетает стрекоза и решает, на свою беду, сесть на бортик пруда. Ее сине-зеленое тельце переливается в ярком солнечном свете. Преподобный тянет к ней свою отвратительную толстую розовую руку, схватив бедное насекомое в кулак. И, не сводя с меня глаз, раздавливает беднягу, выбросив ее сломанное тельце как ненужный хлам.

– Помните, миссис Дженкинс, – говорит он насмешливо. – И с вами могли бы поступить так же, будь в том необходимость.

Что-то в его голосе или, возможно, тьма в его душе наконец побуждает Мэг действовать. С громогласным рычанием она рвется вперед и хватает преподобного за лодыжку, воткнув свои зубы глубоко в его толстую ногу. Священник издает крик и изо всех сил пытается отпихнуть вцепившуюся в него собаку. Брэйкен яростно лает, но вмешиваться не спешит. Преподобный Кадуаладр хватает шляпу и начинает отбиваться ею от Мэг.

Он кричит мне, но я не собираюсь останавливать собаку. С чего бы это? Я бы и сама его укусила, только вот можно отравиться.

Наконец Кадуаладру удается стряхнуть Мэг, и он отшвыривает собачку, ударив ногой в бок. Она вскрикивает и отступает – этого времени хватает, чтобы толстяк успел вскарабкаться на сиденье своей повозки. Обе собаки продолжают лаять. Преподобный стегает их кнутом, больно ударив Брэйкена по спине, отчего тот скулит. Но с Мэг так просто не управишься. С ужасной гримасой вместо прощальной улыбки преподобный что есть силы принимается хлестать кнутом лошадь, подгоняя ее. Но Мэг бежит за повозкой, а потом, когда уже слишком поздно, я с ужасом понимаю его намерения. Он выжидает, пока собачка приблизится к переднему колесу, а затем со всего размаху разворачивает лошадь. Та с болезненной гримасой шарахается влево.

Я охаю, поднеся руки к лицу, увидев, как Мэг исчезает под колесами. Она не успевает издать ни звука. Слишком быстро все происходит. Повозка отъезжает, и я вижу на пыльной дороге ее маленькое изуродованное тельце. Я бросаюсь вперед. Едва я пытаюсь склониться над безжизненным телом Мэг, как издалека слышится стук копыт и скрип колес. Сквозь туман я различаю – вернулись Кай и миссис Джонс.

Муж здоровается с преподобным, но, приблизившись, замечает меня на земле, с отчаянием на лице. Он резко останавливает испуганного Принца, бросает поводья миссис Джонс и, выпрыгнув из повозки, бежит ко мне, застав сцену, которая, должно быть, ставит его в тупик. Кай пока не видит Мэг, только меня, стоящую на коленях, плачущую и растерянную, рядом с повозкой Кадуаладра. Добежав к нам, он понимает – я цела и невредима, и я вижу, с каким облегчением он переходит от страха к замешательству.

– Моргана? Что случилось? – спрашивает Кай мягко.

Тут он замечает Мэг. Он нежно кладет руку ей на голову, и плечи его опадают. Кай не может произнести ни слова, даже когда миссис Джонс зовет его тревожным голосом, желая понять причину наших страданий.

Преподобный Кадуаладр слезает с повозки, придав своему лицу испуганный вид.

– О, мой дорогой мистер Дженкинс. Какой жуткий несчастный случай. Пожалуйста, примите мои извинения…

Кай качает головой.

– Не за что просить прощения, преподобный.

– Тем не менее я чувствую себя виноватым в смерти бедного существа. Я явился сюда, чтобы поздравить миссис Дженкинс с приездом в новый дом, чтобы сказать – отныне она принадлежит к моей пастве, и вот теперь… Такая трагедия.

Собравшись с силами, Кай благодарит преподобного.

– Ну, коль теперь уже ничего не поделаешь, поеду-ка я домой, – говорит Кадуаладр. – Вам сейчас, должно быть, не до меня совершенно.

Кай кивает, что-то пробормотав в ответ. Миссис Джонс выбирается из повозки, чтобы присоединиться к нам. Пытаясь меня приободрить, она кладет руку мне на плечо, и, хотя я не могу быть уверена, по ее взгляду мне кажется, что она понимает в этой ситуации куда больше, чем Кай. Мы наблюдаем в тишине, как тощая кобыла утаскивает коляску преподобного вдаль.

Кай снимает шляпу и проводит рукой по волосам. Миссис Джонс громко хлюпает носом. Брэйкен подходит к тельцу своей сестры, запрокинув нос к небу, и начинает скорбно выть. Кай берет Мэг в руки и несет ее в сторону сада, а остальные с горечью следуют за ним.

Кай с усилием замахивается и бьет топором. Утро ужасно влажное, воздух тяжел, но на небе ни облачка, и дождя в ближайшее время не предвидится. Он разделся до пояса, чтобы не умереть от жары, но пот продолжает струиться по его спине и уже покрывает ее целиком. На губах он ощущает его соленый вкус. Каждый раз, когда его топор вонзается в дерево, Кай спрашивает себя – что тогда случилось? Он колет дубовые поленья уже целый час и до сих пор не нашел ответов. Есть что-то настораживающее во всем этом – в гибели Мэг, в визите преподобного Кадуаладра в то время, когда Кая нет дома, в печали Морганы. Он не понимает почему, но мысль об этих событиях вызывает в нем тревогу. Все это очень настораживает.

Кай прерывается, потянув уставшие мышцы, и на мгновение опирается на ручку топора. Он смотрит в безоблачное небо. Сейчас погода великолепная, но, безусловно, в ближайшие несколько дней она изменится, и нет сомнений – это произойдет непредсказуемо. В данный момент ему бы этого очень не хотелось. После столь долгой засухи земля запеклась, словно корка на хлебе, и если пойдет сильный дождь, она не успеет впитать его, и вода каскадами будет стекать по холмам. Долина покроется слоем грязи, не слишком полезной для выжженной почвы и оголодавших растений. А уж если дожди будут затяжные, то, топча эту грязь, скот превратит ее в болото.

Лучше всего будет пораньше привести овец с пастбища, решает Кай. Ибо спускать их по крутым склонам в таких условиях было бы опасной задачей – слишком скользко. Кай надеялся продержать их на верхнем пастбище еще пару недель, но передумал. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть – перегон совсем скоро, чтобы рисковать жизнями животных. В том плачевном состоянии, в котором сейчас находятся финансы Финнон-Лас, каждая голова на счету. Кай вешает топор на поленницу, натягивает рубашку без воротника и отправляется на поиски Морганы.