Зона личной безопасности. Тревожная кнопка - Андрей Кивинов

Шум доносился из гостиной. И что тут у нас?

А у нас в гостиной — жесть! Ток-шоу «Поединок. Лучшее». На ковре из желтой шерсти в простеньком крепдешиновом платьице лежала молодая женщина. И не просто лежала, а сжимала собственную шею, пытаясь остановить бьющую из раны кровь. Кричать по понятным причинам дама уже не могла, хотя эмоции ее переполняли. Над ней, словно римский гладиатор, возвышался обнаженный по пояс длинноволосый красавец с кухонным ножом в руке и с цепью на могучей груди.

«Добей ее!!! Добей!!!» — кричали бы трибуны, происходи дело в Колизее. Валявшаяся возле дивана пустая бутылка из-под водки напоминала, что опьянение — отягчающее вину обстоятельство, и убивать человека благоразумней трезвым.

Никита отреагировал на сцену нетрадиционно, не по-сериальному. Не вскидывал пистолет и не орал, как полоумный: «Лечь на пол! Полиция». Мило улыбнулся, развел в сторону руки и максимально доброжелательно поддержал начинание:

— Молодца! Мало ей! Я б тоже за такое убивал! Уважаю!

Светочка вообще не знала, как себя вести. Что говорить и на кого наставлять карандаш. Но делать что-то надо, еще пара минут — и женщина на полу истечет кровью.

Мужик, явно не ожидавший подобного обращения, захлопал глазами, переводя взгляд с ножа на раненую и обратно.

— Ну чего ты ждешь?! — подбодрил Никита. — Добей дуру! Мы никому не скажем! Давай не стесняйся.

Гладиатор растерянно посмотрел на женщину, и в эту секунду Сапрыкин в красивом затяжном прыжке «щучкой» повалил его на ковер.

— Посмотри, что с ней! — успел он на лету дать команду напарнице, после чего полностью сосредоточился на сопернике. Пистолет он отбросил на диван, чтобы не вертелся под ногами.

Немного пришедшая в себя разведчица подскочила к даме. Та уже хрипела, пуская кровавые пузыри. В школе милиции, конечно, был небольшой курс по оказанию первой помощи, но там помогали манекену, а здесь…

«Пункт первый. Спросите, как самочувствие…» Спросить-то несложно…

Черт! С какого ж края подступиться?! Тампон, еще тампон.

— Бельем зажми! — подсказал наставник, в пылу борьбы заметивший, что «новобранка» находится в легком замешательстве.

Света быстро осмотрелась, увидела сохнувшее на сушилке белье, схватила с нее полотенце и зажала рану на шее побелевшей как снег женщины. Та уже опустила руки и не пыталась бороться за жизнь.

— Все хорошо, я держу, не бойся, — зашептала стажерка, вспомнив второе правило о моральной поддержке, — потерпи, потерпи.

— Не задуши только, — бросил еще одну подсказку Никита, благополучно застегивая наручники на пытающемся вырваться гладиаторе, — «скорую» вызывай!

Сам он этого сделать не мог, потому что Тарзан даже в наручниках не успокаивался, намереваясь продолжить поединок. Никита прижимал его к полу, не давая встать на ноги. Светочка с пятой попытки скользкими окровавленными пальцами набрала номер на мобильнике, проорала адрес и порекомендовала приехать побыстрее, соврав, что ранен сотрудник полиции. Никита одобрительно кивнул. Потом опять зажала рану и продолжила шептать в ухо несчастной всякие банальные, но очень нужные той слова.

Раненой было лет двадцать пять, чем-то она напоминала Деми Мур в фильме «Призрак». Короткая стрижка, тонкие черты, немного детское выражение лица. Не модельная красавица, но очень обаятельная, если, конечно, не смотреть на перерезанное горло. Капельки-сережки в ушах.

«Что ж вы, мужики-сволочи, делаете?..»

— Тихо, милая, тихо… Ты не умрешь… Мы с тобой… Потерпи.

Никакой игры, никакой импровизации. Все по-честному.

Она положила ей под голову планшет. Девушка мелко затряслась, приоткрыла глаза. Света несильно сжала ей ладонь:

— Держись… Держись…

После позвонила Бармалееву и попросила прислать машину.

«Скорая» прибыла быстро, согласно нормативу, мужчина-врач сразу оценил обстановку, поняв, что их обманули, — помощь нужна была не сотруднику, а гражданскому лицу. Но устраивать разборок не стал, сразу приступив к оздоровительным процедурам.

Никита, все еще удерживавший гладиатора, жестом попросил ее забрать пистолет, чтобы под шумок его кто-нибудь не стырил. Света вытерла окровавленные руки о платок, подняла оружие, вынула магазин и передернула затвор. Патрона в патроннике не было. Никита не собирался стрелять. Хотя имел полное право.

Врач по-прежнему занимался процедурами, парень-санитар дожидался с носилками у двери.

Еще через минуту в комнату ворвался лично начальник отдела Сычев, следом, поддерживая живот, объявился Бармалеев, и замкнул делегацию водитель Петя, фамилию которого Света пока не знала.

Гладиатора Никита с остальными утащили вниз, в машину, Сычев попросил доложить, что тут стряслось. Родионова, как могла, объяснила. Без красочных метафор и умных цитат. Выслушав, Сычев тут же метнулся к врачу:

— Жить будет?

— Постараемся…

Света даже немного прониклась к начальнику. Сразу интересуется состоянием раненой, а не команды отдает. Впрочем, причины его интереса стали понятны в следующую минуту. Он взял Родионову под локоть и увел на кухню:

— Значит, так… Если б умерла сразу — проблем нет. Вызвали бы группу, следователя, и вперед с песнями. А теперь надо ждать, что она скажет.

— Да тут все ясно, по-моему.

— Не знаю, не знаю… Вы с Никитой — свидетели хлипкие, мужик пойдет в отказ, а в итоге не исключен глухарь по тяжкому преступлению. Так что не торопись с выводами. Сделай сейчас протокол осмотра, изыми нож, опроси соседей. Эксперта я пришлю. Потом поезжай в больницу, поговори с девицей, если в себя придет. Запиши ее объяснение. Возьми справку уточненного диагноза.

— А если не придет?

— Будем ждать. Этого, в случае чего, на пятнадцать суток оформим… Протрезвеет — опера с ним побалякают. Если все нормально — передадим материал в следствие. Все запомнила?

Светочка растерянно кивнула головой. Сычев заметил ее замешательство:

— Не бойся. А то ничему никогда не научишься. Меня по молодости в первое же дежурство на убийство дернули. И правильно сделали… Да, с Никитой напишете рапорта. Что задержанный оказывал сопротивление, угрожал, и все такое.

Вернулся Сапрыкин, сходил в ванную, вымыл руки, почистил китель. После тоже поинтересовался здоровьем потерпевшей, которую уже осторожно грузили на носилки. Забрал пистолет, выпил воды из графина и подмигнул «новобранке»:

— Вот так примерно и работаем.

* * *

Женский голос был нежен и приятен. Словно у радиоведущей, рассказывающей детям сказку на ночь. Или у стюардессы, объясняющей правила пользования спасательным жилетом. Интонации бархатные, но с легким налетом назидательности. От такого голоска розы распускаются и успокаиваются футбольные фанаты.