Август - Кнут Гамсун

Мог ли при таких обстоятельства идти разговор об отъезде в Америку? Ей и без того распрекрасно живётся у нашей дочери миссис Адамс. Эдеварт не желал для себя лучшей жизни, чем та, которую он вёл сейчас.

Вот и Августу жилось совсем неплохо, ведь он считался преобразователем Поллена, его вдохновителем, и принимал свой триумф как вполне заслуженный. В Поллен притекло много наличных денег, строительные площадки приносили тысячи крон, рабочие и возчики отлично зарабатывали, недоимка по налогам всё время падала, и всем этим расцветом Поллен был обязан Августу. Это он нажал пальцем на нужную кнопку, и весь механизм пришёл в движение, оставалось лишь осуществить его ясный и чёткий план: превратить Поллен в большой город.

— Да, — говаривал Август, — мы должны бежать наперегонки со всем миром, не то мы снова окажемся на земле. — Не без оснований он утверждал, что своими роскошными домами придал блеск родному селению. — Ну где ты можешь ещё так уютно отдохнуть в тени, как под моими полотняными маркизами? — спрашивал он.

— Да, но здесь ужасно холодно, я прямо вся посинела, — отвечала на это мадам Роландсен, шкиперова жена.

— Ну тогда ступай к себе в коридор, — парировал Август, — где ты ещё видела такие цветные стёкла? — В общем, у Августа был на всё готов ответ, да с ним никто и не спорил, ибо всякий мог собственными глазами наблюдать небывалый расцвет Поллена: селение разрасталось, домов стало штук на двадцать больше, и застройка здесь оказалась даже более частой, чем в Верхнем Поллене, который всегда мнил себя выше, вот дайте срок, того гляди, и церковь, и пасторат тоже переберутся в Поллен.

Большие перемены, у всех в руках деньги, у всех отменное настроение, беззаботная жизнь, радость в глазах. Даже Ане Мария радовалась и процветала. Начать с того, что она заставила мужа продать восемь участков, с её точки зрения, это были восемь одержанных побед. Поскольку на оставшемся участке Каролус не мог прокормить хотя бы одну лошадь, он начал тревожиться за будущее своей усадьбы.

— Деньги у нас теперь есть, просто девать некуда, — говорил он жене, — но мы распродали по кусочку всю свою усадьбу.

Возражать было трудно, Ане Мария не перечила ему, лишь глазами сверкала, хотя и была вполне права. Она вообще держала себя по-умному: уговаривала его по ночам.

Ане Мария начала откровенно поминать в разговорах, что отбывала когда-то наказание. Хуже она от этого не стала, но люди избегали её и не хотели с ней встречаться. Право же, она могла рассчитывать на иное отношение, поскольку вернулась из других краев, из мест куда более значительных, чем Поллен. А что об этом думает сам Каролус? Ведь он человек, который много чего понимает, в своё время был старостой и вообще кем он только не был, так вот, что думает Каролус по этому поводу, разве я не права? Она побывала в дальних краях, она многому выучилась, видела другие города, встречала множество людей, слушала их речи, полленцы должны в ноги ей кланяться и расспрашивать её про Тронхейм. Но не тут-то было. Разве ей не приходилось раньше стоять в лавке у Поулине и просить, чтоб ей продали полфунта кофе? Зато теперь, зато именно теперь, Каролус, когда мы продали эти участки и у нас полно денег: «Прошу фунт кофе, да, пожалуйста, поскорей, у меня кастрюля на огне выкипает». И Поулине спешит изо всех сил. Не хватало ещё, чтобы она... Не то она рискует, что жена богатого Каролуса в конце концов просто закажет себе в Верхнем Поллене целый мешок кофе с доставкой на дом.

Каролус польщён:

— Ха-ха-ха! Нет, этого себе Поулине позволить не может.

— Она и ещё много чего не может себе позволить. Теперь она обращается ко мне на «вы».

Но Каролус всё никак не может примириться с тем, что усадьба почти вся распродана и что пришлось пожертвовать лошадью, ведь это было для него главное занятие. Подобно тому как Ездра в Новом Дворе заделался зажиточным крестьянином, Каролус был самым крупным землевладельцем в Поллене.

— На что тебе жаловаться! — восклицает Ане Мария. — Тебе, который стал богачом, а при желании можешь стать и ещё богаче? Разве ты когда-нибудь раньше пользовался таким уважением? Разве ты хочешь поменять свою теперешнюю жизнь на прошлую?

Тут она была права: ещё ни разу, ни когда он был владельцем баркаса и главой артели на Лофотенах, ни когда он был старостой в родном Поллене, к нему не относились с таким уважением. Теперь он только расхаживал по городу да курил трубку, словно сам ленсман, а все, кто попадался навстречу, с ним здоровались. Или взять хотя бы одежду. Разве он выходил теперь из дому в грязных штанах? Или подвязывал шнурком подметку своих ботинок? Неизменную зюйдвестку он повесил на гвоздь, а вместо неё купил себе шляпу. На шее у него теперь красовался разноцветный шерстяной шарф. Он даже по будням расхаживал с карманными часами на блестящей цепочке да и ещё в галошах!

Нет и нет, Каролус ничего не хотел менять. Эта чертова — благослови её Бог — Ане Мария и на сей раз быстрей, чем он, ухватила самую суть, спору нет, это она играла в их семье первую скрипку!

Каролус в глубине души сознавал, что он не так уж и нужен своей, охочей до мужчин жене, он был не слишком даровитый и вдобавок ленивый человек, который предпочитал, чтобы его оставили в покое, хотя много лет назад он испытывал приступы ревности. Жена у него не отличалась кротостью, она была незаурядная женщина, на свой лад великодушная и гордая, а к тому же очень обаятельная, если ей того хотелось. Читать она умела с детских лет, а когда ей пришлось сидеть там, на юге, она выучилась также и писать, она писала буквы, цифры и слова; она брала на себя всю писанину при продаже земли. Муж лишь дивился её быстрой руке.

Короче, Ане Мария сумела заговорить мужа, а под конец она и вовсе сама написала все контракты при распродаже строительных участков, книзу, до самых лодочных сараев.

Каролус сказал:

— Теперь у нас осталась только верхняя пашня над домом, с неё не прокормишь даже двух коз, чтоб было молоко к кофе.

Но зато нагрудный карман у него теперь так оттопыривался, что дальше некуда.

Август сказал Каролусу:

— У тебя бумажник уже трещит по всем швам! Ой, пора, пора открывать банк в Поллене.

— Угу, — ответил Каролус.

— Ведь не можешь же ты таскать с собой все свои деньги! Ты должен поместить их в полленский банк и получать с них проценты.

— Угу, — ответил Каролус. Он по-прежнему ничего не понимал. А вдобавок ничего не имел против того, чтобы расхаживать среди людей и выхваляться своим толстым бумажником. Каролус вообще любил быть на виду.

— Сегодня вечером мы соберёмся у Йоакима, чтобы переговорить насчёт банка, — продолжал Август. После всех разговоров на эту тему Август не сомневался, что Каролус не захочет оставаться в стороне.

И Август пошёл дальше, извещая всех о предстоящей сходке, он собрал народ, он вспомнил самые разные имена, против одних ставил галочки, других вычёркивал. Перед этим он перетолковал со шкиперами и хозяевами неводов в Нижнем Поллене, затем пошёл к той новостройке, возле лодочных сараев, где работал Эдеварт, заставил его спуститься с лесов и ввел в курс дела.