Кремль 2222. Ховрино - Дмитрий Силлов

Огромный ходячий кусок мяса с самого начала не выглядел легкой добычей. Но Керзу и его соплеменникам не впервой было добывать себе еду, превосходящую силой и живучестью любого из них. Да, не все возвращались с такой охоты живыми и невредимыми – но возвращались, неся на своем горбу добычу, радующую своим весом и габаритами.

Розз, как всегда, оказался молодцом. Он был в числе самых ловких и быстрых воинов своего племени, а уж в умении заманивать в ловушку чересчур сильную и живучую добычу ему вообще не было равных. Он всегда умел силой мысли растравить и разъярить нео, разросшегося в Поле Смерти, либо жука-медведя, не привыкшего к тому, что кто-то пытается на него охотиться. Жертва мысленной атаки бросалась в погоню именно за ним, Роззом, забывая об осторожности, – лишь бы догнать и убить мелкую тварь, капающую на мозги.

Вот и сейчас, понаблюдав с безопасного расстояния за громилой и сопровождающей его самкой, Розз кое-что понял – и вызвал на себя всю ярость этого чрезмерно сильного и живучего, но совсем не умного хомо. Он что-то кричал ему про то, как он поймает и съест живьем эту аппетитную самочку, приходящуюся громиле… кем? Матерью? Сестрой? Бабой? Да какая разница! Разве имеют значение чувства и проблемы еды, если ты всерьез нацелился ее добыть?

Роззу было далеко до шамов, умеющих силой ментального удара подчинять волю своих жертв и копаться в чужих мозгах, словно в собственном кармане. Он лишь хорошо умел дразнить добычу, представляя при этом, как разъяренный кусок мяса бросается за ним, забывая обо всем.

И у Розза почти всегда получалось. Правда, потом у него жутко болела голова и он пару дней отлеживался в своей норе, опекаемый всем племенем, ценившим его талант. Поэтому даром своим он пользовался нечасто, только в особых случаях. Сейчас же был тот самый случай, не зря же почти треть племени полегла на этой трудной охоте. Теперь надо было не просто убить. Теперь это был еще и вопрос мести тому, кто так отчаянно не желал становиться добычей.

И хомо попался! Роззу удалось заманить здоровяка в ловушку под громадной аркой, образованной двумя покосившимися зданиями! Сильные, опытные воины-охотники забрались на второй этаж одного из зданий с крепкой сетью и, когда хомо, ослепленный яростью, пробегал мимо, набросили ее на громилу. Потом спрыгнули сверху, повалили на землю. Тут еще соплеменники подбежали, навалились толпой. Не отпрыск жука-медведя, поди, и не нео-переросток. Это на них приходится то тяжелые булыжники обрушивать, то в заранее заготовленную яму с кольями заманивать. А тут и обычной ловчей сети хватило.

Розз, по давно заведенной традиции, удостоился чести лично прикончить поверженную добычу и первому напиться теплой крови из перерезанной артерии. Само собой, печень тоже ему достанется, только попозже.

Ухмыляясь, Розз вынул из-за пояса разделочный нож со следами бурой кровавой ржавчины. Пока одни его соплеменники удерживают сеть, а другие забивают здоровяка дубинами, ему остается лишь подойти, просунуть руку меж крупными ячейками сети, ухватить жертву за волосы, запрокинуть ей голову, полоснуть ножом по шее – и успеть напиться, пока сеть не снята. А то крови мало, а желающих допить за Роззом будет много.

Но тут случилось неожиданное.

Громила рванулся с невероятной силой!

Сеть затрещала, вормы разлетелись в стороны, словно пушинки. Но Розз удержался – наверное, потому, что был ближе к голове, а не к мощным рукам громилы, и успел уцепиться за остатки сети, обмотавшиеся вокруг шеи здоровяка.

Еще не все потеряно! Только один рывок! Только один удар! Розз знал, куда бить так, чтобы и огромный нео, и даже жук-медведь стали беспомощными, словно мешки с соломой. Дотянуться клинком до точки чуть ниже затылка, и жертва с перерубленным позвоночником безвольно рухнет на землю.

Но громила, словно что-то почувствовав, резко крутанулся на месте.

Розза занесло. Рефлекторно он вцепился пальцами в остатки сети – и это было его ошибкой. Последнее, что он увидел в жизни, была растопыренная кисть огромной ручищи, стремительно приближающаяся к его лицу.

Жуткий крик заглушил все остальные звуки. Мощные пальцы громилы вонзились в голову ворма, выдавливая глаза, выламывая зубы, сжимаясь в кулак с осклизло-хрупким содержимым внутри…

Все-таки Розз был сильным воином своего племени. Умирая, он успел вцепиться оставшимися зубами в палец хомо, одновременно вслепую изо всех сил воткнув нож в податливую плоть своего убийцы. Вроде попал в руку, но, похоже, это только придало громиле сил.

Хруст лицевых костей, жуткий чавкающий звук… Кулак громилы сжался полностью, превратив переднюю часть головы Розза в кровавое месиво из раздавленного мяса и раздробленных костей. Теперь на месте лица ворма была жуткая кровоточащая яма, в глубине которой, слегка подрагивая в такт угасающему пульсу, умирал мозг, умеющий навязывать жертвам свою волю.

Керз, видевший все это, затрясся в ужасе. Обед выплеснулся наружу из его желудка вместе с остатками сожранного накануне высохшего трупа крысособаки. Да и остальные вормы, похоже, разделяли его настроение, мигом растеряв весь свой пыл. Иногда жуткая смерть одного может настолько потрясти многих, что деморализованная армия, побросав оружие, бросится бежать подальше от жестокого противника, значительно уступающего ей в боевой мощи.

…Бор тряхнул головой. Окружающий мир снова стал осязаемым и полным звуков. Возле его ног лежало изувеченное тело мутанта, зияющее жуткой кровоточащей дырой на том месте, где обычно бывает лицо.

Собственное тело напомнило о себе болью от многочисленных ран – впрочем, уже понемногу затягивающихся. Особенно острой была боль в пронзенной насквозь левой руке, откуда торчала рукоять большого разделочного ножа. Лицо здоровяка невольно скривилось, но он нашел в себе силы взяться за скользкую от крови рукоять и выдернуть заточенную сталь из собственной плоти. Больно-то как!

Но, спустя мгновение, боль перестала иметь значение для Бора. Вражья сила хоть и улепетывала в панике во все стороны, но не была разгромлена полностью. А значит, по-прежнему представляла угрозу для него… и для нее.

Как хотелось ему снять со спины «Корд» и расстрелять разбегающихся вормов! Но он помнил слова Лии про «крайний случай» – и внутреннее чутье ему подсказывало, что время этого случая еще не пришло.

Поэтому он, не теряя времени, схватил свою дубину и бросился в погоню за наиболее многочисленной группой убегающих мутантов.

* * *

Лия окинула взглядом поле битвы.

Да, из Бора, при должном подходе, можно сделать настоящую машину для убийства. Несколько десятков мутантов, покалеченных его устрашающим оружием, либо скончались, либо корчились на земле, предпринимая малоэффективные попытки так или иначе облегчить свои страдания.

«Нелегко собирать выбитые зубы сломанными руками» – вспомнился девушке древний афоризм, переживший двести лет постапокалипсиса. Увы, выживание на сожженных землях предусматривало прежде всего эффективность воина в искусстве убивать, не оставляя места для сострадания. В связи с чем она ни в чем не винила мутантов, напавших на них. Хотя многие традиции и ценности этого народа были для Лии омерзительны, она вполне справедливо видела в вормах лишь воинов, вступивших в бой ради того же пресловутого выживания. По крайней мере, глядя в глаза умирающим мутантам, она не испытывала к ним ни ненависти, ни жестокости, ни презрения. Поверженный, искалеченный враг достоин лишь одного – последней милости победителя, выражающейся в прекращении мучений побежденного. И она, видя в глазах умирающих немую просьбу, ударом меча быстро и безболезненно исполняла их желание. Либо проходила мимо, если видела, что смертельно раненный не нуждается в ее помощи, предпочитая помучиться.