СердцегрыZы - Анна Андрианова

— Самокритично! Что будешь есть? — Никита стрельнул своими маленькими глазками, в которых мелькнула искорка уважения. «Хотя бы ничего не строит из себя».

— Итак, каков он, мой герой? — спросила Кристина.

Писать еще нечего, спрашивать еще рано. Человек, сидящий напротив, был слишком закрыт, слишком далек, слишком холоден для того, чтобы говорить правду. А читателя интересует только правда, натуральная жизнь, живая. Строки должны передавать ритм сердцебиения, запах сирени за окном, цвет уставшей после бессонной ночи кожи, вкус слез.

— Он имеет право на ошибку, он имеет право на любовь, на выбор пути, на понимание, на дружбу. Он имеет право быть таким, какой он есть, — осторожно предложил Никита.

«Пространные изречения. Пустые. Бессмысленные. Вода. Бла-бла».

— Вон тот молодой человек за крайним столиком тоже имеет право на все это, но чем он отличается от нашего героя? Быть может, до того как он пришел сюда, его уволили с работы и он пьет здесь кофе на последние деньги, думая о том, как сказать об этом своей девушке. А ведь у них через месяц свадьба. И они собрались покупать квартиру в кредит. Ее мать и так против того, чтобы они были вместе, потому как он обычный среднестатистический неудачник, которого постоянно увольняют с работы. Для своей дочери мама мечтала о настоящем герое или хотя бы о бизнесмене, а он всего лишь компьютерный дизайнер, — начала фантазировать Кристина, чтобы хоть как-то растормошить собеседника.

Объектом стал низенький, худой парнишка, сидящий за пустым столом с одной-единственной чашкой кофе.

— Он смотрит на дно кофейной чашки и пытается понять, почему не стал художником или поэтом, ведь он так об этом мечтал в детстве. Он пытается увидеть в кофейной гуще свое будущее и даже не догадывается, что, когда выйдет отсюда, его жизнь изменится. На одной из темных улиц Москвы он станет свидетелем заказного убийства известного журналиста. За ним будут гнаться. Он больше не сможет пойти домой, потому что в таком случае он подвергнет опасности свою любимую, ее семью. Он остался один и без ничего, а за ним гонится целая банда. Что он будет делать дальше?.. Можно придумывать до бесконечности, это очень легко. Но чем же он отличается от нашего героя? Кто он?

— Так пишутся детективы. Молодец. Я в тебе не ошибся, — Никита был приятно удивлен фантазией Кристины. — А кто наша героиня. Какая она?

— Она — одна из тех трех девушек, та, которая блондинка. — Никита заинтересованно обернулся. — Сегодня утром она прочитала рецензию на свою книгу, на свою первую книгу. Ей очень захотелось поделиться с кем-то своей радостью — рецензия была хорошей. Но увы, кроме подруг, которые способны лишь завидовать, ей некому рассказать о своем успехе. Она одинока, среди подруг и голубых друзей она всегда одна. Она будет продолжать писать книги и рассказы, пока однажды не встретит его. В этот момент она прекратит писать. Потому как искусство трагично, слог безжалостен, бумаге не нужно счастье, а читатель требует страданий и боли.

— А она еще не знает о том, что ей предстоит сделать выбор между простым женским счастьем и безжалостным искусством?

— Нет, конечно нет. Она привыкла быть одна. Она будет писать снова и снова, снова ожидая рецензий и рассказывая о них подругам. Старые выйдут замуж, появятся новые, и так будет продолжаться, пока она не встретит его.

— А как она встретит его? Какой он?

— Они познакомятся случайно. В кафе. На улице будет идти сильный ливень. Все столики будут заняты. Они случайно окажутся вдвоем. Лишь спортивный интерес и воспитанность заставят их заговорить друг с другом.

Никита курил сигару, облокотившись на стол, Кристина сочиняла на ходу, наблюдая за ним. Она знала, что нужно понять его, прощупать, просканировать, войти в него и какое-то время быть им. Чувствовать его душой, дышать его грудью, смотреть его странными, далекими глазами.

— Он тоже из мира искусства, так же одинок, так же закрыт от людей, холоден и скрытен. Он любит молчать, любит тишину, любит ночь. Он боится любить, боится привыкать. Он знает — разочаровываться больно. Он прожил большую яркую жизнь, о которой одни мечтают, другие пишут книги. Он многое видел и слишком многое отдал, чтобы получить то, что имеет. Долгими бессонными ночами он придумывал схемы, механизмы и ходы для того, чтобы стать тем, кто он есть. Он не имел принципов, боролся и получал.

— Возможно, он делал все это ради нее?

— Или ради своего эго. Чтобы показать, вот он какой — я?

— Нет, давай ради нее…

В общении между людьми самые большие трудности возникают в тот момент, когда кто-то делает первый шаг. Кто-то должен рискнуть и открыться первым, кто-то должен довериться. Риск оправдает себя, если другой не побоится сделать ответный шаг навстречу. Если же нет — на то он и риск.

Никита рассказывал про себя, прикрываясь ширмой героя, которого они только что выдумали. Чем больше он говорил, тем интереснее, тем ближе казалась ему эта «глупая девочка». Казалось, ее глаза понимали, разделяли.

Никита становился более понятным Кристине. Человеческим, натуральным, живым, таким же хрупким и уязвимым, как все люди.

— Какая она — его идеальная женщина? — потирая глаза, спросила Кристина.

— Та, которая понимает, такая, которую он уважает. В ней есть что-то такое… Наверное, это достоинство, ум, какая-то женская сила, граничащая со слабостью. Она должна иметь власть над мужчиной, но он не должен этого замечать.

— Ой, я заняла у вас столько времени! Спасибо, спасибо, Никита, вам огромное. Мы еще встретимся? — «Личная жизнь — отдельная тема. О ней стоит говорить в другой обстановке».

— Если тебе это понадобится — конечно. Может, давай уже «на ты»? — расширять грани и стирать границы иногда очень просто, благодаря слову «ты».

— Давай. Тебя, наверное, мама называла Ник или Ники. Женщины любят уменьшительно-ласкательные имена.

«Мама для мужиков — это святое…»

* * *

В детстве человек не боится ничего. В юности считает, что храбрее и умнее всех. С годами безумство переходит в псевдомудрость, инстинкт самосохранения ограничивает возможность получения фана от жизни. Это эволюция человека. В шестнадцать тебе кажется, ты можешь все, в восемнадцать найдутся люди, способные отговорить тебя от рисковых идей, в двадцать ты понимаешь, что такой же, как все. Ты начинаешь бояться, оберегать себя. В двадцать пять все мечты кажутся иллюзорными, цели недостижимыми, ты осознаешь себя букашкой на теле огромного мира. В этот момент заканчивается все. Если, конечно, ты не стал байкером, каскадером, игроком или экстремалом. Выбор подобного пути помогает понять, что риск — это не только безграничная любовь к каждой минуте жизни, но смелое «наплевать» моменту смерти.

Страх — глупая, придуманная людьми штука, чтобы жизнь не казалась сказкой.

Многие говорят: «Не стремись попасть в высшую лигу, она для избранных. Тебе не туда. Кто тогда будет в низшей, если все захотят устроиться в высшей?» Благодаря таким людям ты перестаешь надеяться на то, что ты избранный. А зря. Потому как избранные все!