Разорванный август - Чингиз Абдуллаев

– Я уже просто боюсь вам звонить, – шутливо призналась она. – Мне казалось, что вы и так занимали чрезвычайно высокую должность для вашего возраста, но, оказывается, я не права. С тех пор вас повысили еще больше. Боюсь, что при нашей следующей встрече вы будете министром или послом в какой-нибудь европейской стране.

Последний раз они встречались всего лишь месяц назад, когда она была у него в гостях. И, уезжая, даже поцеловала его в щеку. Он не думал, что она так быстро вернется в Москву.

– Вы приехали надолго? – поинтересовался он.

– Боюсь, что да, – призналась она. – Кажется, моего мужа отзывают на работу в МИД. Во всяком случае, мы получили официальную телеграмму от нашего министра. Возможно, ему предложат работу в руководстве одного из подразделений министерства.

– Я вас поздравляю.

– Считаете, что сейчас лучше оставаться в Москве, чем работать в Швейцарии? – рассмеялась она.

– Для меня – лучше, – смело ответил он.

– Надеюсь, что наш разговор не прослушивают, – игриво продолжала Светлана Игоревна. – Давайте договоримся, что я сама вам позвоню, как только немного приду в себя. Хорошо?

– Конечно. Запишите мой новый служебный номер.

– Надеюсь, что это не секретная информация.

– Нет. Можете звонить в любое время. А по вечерам я бываю дома. Мой домашний телефон вы тоже знаете.

Она записала телефон и, попрощавшись, закончила разговор. Эльдар, счастливо улыбаясь, положил трубку и увидел насмешливый взгляд Кирилла.

– Твоя знакомая? Вернулась из отпуска?

– Из командировки, – все еще улыбаясь, ответил Сафаров.

– Вы передали документы в приемную Сергея Федоровича? – спросила Дубровина. Ей всегда не нравилось, когда на работе велись личные разговоры по служебным телефонам. Может, потому, что сама их никогда не вела.

– Передал лично ему в руки, – ответил Эльдар.

– И как тебе понравился маршал? – не унимался Кирилл.

– Мировой мужик, – ответил Сафаров, – очень понравился.

– Не забывайтесь, – строго одернула его Элина Никифоровна, – вы говорите о военном советнике президента страны, Маршале Советского Союза. Надеюсь, вы не сказали в его кабинете ничего лишнего?

– Я только передал ему документы, – соврал Эльдар. Он сейчас меньше всего думал о документах, о своей работе, даже о встрече с маршалом. Сафаров помнил только одно: они возвращаются в Москву, и он теперь сможет чаще видеть женщину, которая ему так нравилась.

Ремарка

«Председатель Комитета конституционного надзора С.С. Алексеев дал пресс-конференцию, отметив, что никакого решения по указу российского президента комитет пока не выносил. Он отметил, что комитет не обсуждает вопрос, превысил ли свои полномочия президент России, издавая подобный указ. Оценку его указу должны давать Верховный Совет РСФСР и Верховный Совет СССР или Съезды народных депутатов. Комитет рассматривает этот Указ с точки зрения нарушения основных прав и свобод граждан. Однако журналистов интересовал вопрос: каких именно прав и свобод, гарантированных Конституцией или международными пактами, мог коснуться данный Указ о департизации? Ведь политическая деятельность не запрещается, членство в любой партии остается добровольным и свободным, а партийность или беспартийность не влечет никаких последствий. В указе лишь запрещены организационные структуры любых партий и политических движений на госпредприятиях, в госучреждениях и органах управления. При этом деятельности профсоюзов, женского и ветеранского движений, изобретательства и самодеятельности данный указ не касается. На прямой вопрос, об ущемлении каких прав идет речь, председатель Комитета конституционного надзора не ответил, заявив, что скоро пройдут публичные слушания по этому вопросу».

«Известия», 1991 год

Ремарка

«Ленинградское городское управление внутренних дел создало отряды муниципальной милиции для борьбы со спекуляцией и проституцией. Предполагается, что отныне изъятые ценности будут реализовываться через сеть коммерческих магазинов. Сорок процентов от продажи будет перечисляться на банковский счет управления муниципальной милиции. Кроме того, многие муниципальные милиционеры будут производить патрулирование на велосипедах, поскольку автотранспорта у ГУВД не хватает, а имеющиеся автомобили невозможно использовать для оперативной работы».

Сообщение «Интерфакс»

Ремарка

«К действующим в Казани семнадцати видам талонов на наиболее необходимые продукты питания и промышленные товары добавляется еще один – талон на покойника. Вводится обязательный перечень гардероба для усопшего, который предусматривает костюм и сорочку мужские либо платье женское и платок головной, по одной штуке, чулочная-носочная пара, одна пара обуви, один платок носовой. Мусульмане будут получать по талонам пятнадцать метров полотенечной ткани».

Сообщение «Постфактум»

В Новоогарево приезжали руководители только девяти республик. Прибалтийские республики вообще не хотели иметь ничего общего с подписанием Союзного договора, даже отказывались его обсуждать. Грузия была категорически против, Молдавия и Армения колебались. Горбачев особенно рассчитывал на Армению. Тер-Петросян понимал, что в условиях вооруженного конфликта с Азербайджаном его республика может оказаться зажатой со всех сторон, и проявлял некоторое благоразумие. Только пять среднеазиатских республик и Азербайджан готовы были пойти на подписание нового Союзного договора безо всяких условий. Белоруссия требовала уточнения некоторых деталей. Россия и Украина спорили буквально по каждому пункту. При этом Кравчук, будучи руководителем республиканского парламента, почти не появлялся в Новоогареве, посылая туда на переговоры украинского премьер-министра. Как бы там ни было, но согласие даже девяти республик могло спасти Союз от полного развала. Тем более что основным условием сохранения Союза было согласие трех славянских республик – России, Украины, Белоруссии и Казахстана, – составлявших большую часть территории Советского Союза.

Потом будут долго и ожесточенно спорить, доказывая, что Горбачев сознательно развалил великую страну, имея подобный замысел по развалу Союза. Конечно, это чушь. Он ничего не хотел разваливать; более того, ему начал нравиться имидж реформатора, отца перестройки, творца нового мышления, как его называли в мире. Безусловно, он не хотел распада Советского Союза и уж тем более не думал о том, что пробудет президентом этой страны немногим более одного года. Но все его действия привели к развалу и распаду страны, так как они были не просто непродуманными, а ошибочными и вредными. Он попал в ловушку собственной популярности, вообразив себя действительно выдающимся политиком, каковым никогда не был.

Несмотря на образование, полученное в Московском государственном университете, и многолетнюю работу в Москве, уже после переезда из Ставрополя, он остался провинциальным политиком очень средних интеллектуальных возможностей. Нерешительным, непоследовательным, сомневающимся. Он был довольно органичен и демократичен на посту первого секретаря Ставропольского крайкома партии, неплохо смотрелся в должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству, даже довольно умело вел секретариаты в отсутствие больного Андропова. Но стать властелином полумира он не сумел. Дело было даже не в том, что он не мог руководить столь масштабными изменениями и такой огромной страной. Он действительно верил на начальном этапе в возможность некой перестройки, «социализма с человеческим лицом». Но реформы обязан проводить сильный реформатор, готовый брать на себя ответственность за все последствия подобных изменений. А Горбачев не готов был брать ответственность на себя.