Увлечения доктора Травена ("Заклятие долины змей") - Веслав Гурницкий

на противоположном берегу, судорожно лапая. Раз за разом одно из животных теряло силы и исчезало под водой. Вокруг крыс кружились очень тонкие, чрезвычайно длинные нити морских водорослей и чудовищные темно-зеленые солитеры.

Внезапно Травен увидел что-то, от чего у него по спине пробежала сильная дрожь, словно электрический ток. В дальней стене пропасти была длинная вертикальная трещина, которой раньше там не было. Ширина от вершины до ватерлинии составляла не менее полутора ярдов. Это означало две новые ситуации одновременно. Во-первых, вода теперь будет стекать в трещину; если трещина достаточно глубока, смертный приговор можно отложить на неопределенный срок. А во-вторых… края трещины были неровные, острые, зазубренные. Так что вы можете подняться на них. Но как добраться до противоположного берега?

Раздался громкий, короткий грохот. С левой стены посыпались осколки камня, гравия и пыли. Через некоторое время в пятидесяти футах от Травена в воду упала продолговатая тяжелая фигура. Это была пальма! Итак, гора начала трескаться сверху. Молодая пальма была первым доказательством того, что мир, который считал правдой Травен, действительно существует. Всего несколько этажей выше. Теперь оставалось только ждать – поглотит ли катаклизм вместе с Травеном навсегда руины дворца, Великое Древо и эту чудесную долину, или же только над ним, посмевшим нарушить покой правителя Грот, каменная могила, будет огорожена для предупреждения и обучения монахов Лернг Нохта. И тогда Травен обязательно встретится в самом нижнем круге подземелья со смеющейся мумией старого ребенка.

Следующий обвал пошел под дно озера. Вода яростно забурлила, завыла и помчалась в новый подземный кратер. В нескольких местах он был испачкан кровью. Вскоре появились два острова, поднятые орогеном со дна озера. Движение волн швырнуло обе амфоры прямо под ноги Травену. Между ними беспомощно крутился спичечный коробок.

И тут раздался грохот, столь ужасный, словно возвещавший конец света. С вершины падали целые заросли бамбука и лиан, вниз катились огромные валуны. Пыль и туман полностью заполнили пропасть. Травен не сомневался, что это были последние секунды его жизни. Когда острый кусок камня ударил его по затылку, он увидел на высокоскоростном видео свою несчастную юность в Нью-Рошель, некоторые сцены семейной жизни, которые он давно забыл, обнаженную женщину, которая, казалось, была его женой, кабинет в больнице и, наконец, все его рукописи одновременно.

Затем наступила темнота.

Когда он очнулся от обморока, в пропасти было тихо, как будто это была галлюцинация. У его ног лежал пучок спутанных зеленых лиан. Дно трещины напоминало сердце лавины. Вода ушла. За спиной Травена открылась широкая щель с хорошо заметными изгибами, выступами и выступами. На его вершине было солнечное дружелюбное небо.

XIX

Лишь много недель спустя Гарольд Травен не мог вспомнить подробности своего обратного пути. Он не знал, как долго это продолжалось. Он запомнил с фотографической точностью только тот момент, когда понял, что ему предстоит вылезти из пропасти. Он увидел себя, стиснув зубы от боли и усталости, привязывая к лианам что-то вроде рюкзака, в который поместил два серебряных контейнера из Грота. Он также помнил, как, искалеченный слабостью и страхом, начал шаг за шагом взбираться вверх по разорванной внутренней части скалы.

Но что произошло дальше? Как он смог подняться на пять или шестьсот футов, не имея никакой защиты, кроме собственных окровавленных рук? Что он делал во дворе, под Большим Деревом? Где он провел ночь, ведь ночь наверняка застала его еще в долине? Как получилось, что ни одно животное не напало на него, когда он был беззащитен, голоден и измотан? Как, если можно назвать это чудом, он смог после выхода на поверхность установить по компасу прежний курс и прибавить к нему сто восемьдесят градусов?

И самое главное: когда и где он потерял свое самое драгоценное сокровище — чертеж, найденный когда-то в Рукописи 13 и спрятанный в водонепроницаемой сумке, перекинутой через его грудь?

Он, вероятно, бредил — от боли обожженной руки, от усталости и голода, от жажды и, скорее всего, от того, что он видел своими глазами, что тогда казалось лишь лихорадочным сном. Из последних сил он раздвинул спутанные ветви бамбука и заметил свою команду, он все еще был в бреду.

Чук закричал, вскочил и поддержал Травена, когда тот упал на землю. Только что взошло солнце.Экипаж экспедиции Травена еще до вечера решил, что американец погиб, и готовится к отплытию. Если бы Травен появился двадцать минут спустя, он бы неизбежно умер. Ни один человек, даже самый здоровый, не сможет пройти сорок миль по джунглям.

Чук, Пью и Синг до полудня нянчили, кормили и поили американца. Они перевязали его обожженную руку. Из ближайшего источника они по очереди терпеливо приносили канистры с прохладной чистой водой, которую Травен бесконтрольно выпивал и плеснул себе в лицо. Они сварили рис, к которому добавили нежное мясо перепелоподобных птиц, на которых охотились. Все трое не скрывали радости от того, что это проклятое путешествие наконец-то закончилось. Они провели две ужасные ночи в джунглях, дрожа от страха во время землетрясения, с ужасом наблюдая, как раскачивается Великое Древо. В мире не осталось такой суммы, которая побудила бы их вновь «подглядывать за богами», как они между собой называли это.

Поскольку Травен все-таки не мог стоять самостоятельно, Чук и Пью сплели из лиан удобное кресло-гамак. Травен сел между ними, обняв их за шеи. Прежде чем они ушли, он на мгновение пришел в полное сознание. Он хотел посмотреть, берут ли они с собой оба контейнера. А еще он хотел в последний раз взглянуть на Хантантанчерана Сикрита.

В долине все еще была золотая пыль. Оно покрыло остатки руин. Но оно было достаточно низко, чтобы они могли увидеть, что Великого Древа больше нет. Оно исчезло, как будто это тоже было бредом.

Травен еще раз пришел в сознание на обратном пути — когда марсоходы въехали в живую изгородь Лернг Нохта. Он велел водителю подъехать к пагоде. Затем левой рукой он открыл холщовый чемодан и достал тщательно завернутый рулон бумаг. Монах с крысиным лицом почти поднялся с земли перед башней. Травен содрогнулся от отвращения, но взял верх. Не говоря ни слова, он жестом предложил монаху взять рулон с марсохода.

Монах жадно бросился на свиток, разорвал обертку, сорвал скотч. Потом он упал на колени и начал причитать, рыдать, петь, бормотать.

«Он говорит, — перевел Чук, — что молитвы монахов были услышаны». Он говорит, что теперь к тебе придет много хорошего. И что опасности будут далеко.

— Скажи ему, — с