Вся ночь - полет - Уинифред Леннокс

— Какое оригинальное сочетание, — заметила Норма, кивком указав на шишечки хмеля рядом с зелеными пока еще гроздьями. — Мне нравится и это. — Она указала на цветок хмеля, который улегся на пятипалый лист винограда, как на ладонь.

Шейла согласилась и принялась рассказывать о том, какого петушка добыл Сокол Эдвин.

— Что ж, ты должна его похвалить, — сказала Норма.

— Я так и сделала. Но… Я не знаю, чей петушок и что у него за хозяин.

— Полагаю, тебе не стоит думать об этом. — Норма отпила глоток вина.

— Пустить на самотек?

— Вот именно.

— А если…

— Тогда и станешь об этом думать.

— Как приятно получить подтверждение собственным тайным желаниям. — Шейла засмеялась, отпивая из бокала глоток свежевыжатого морковного сока. — Так что же, теперь твои волосы в полном порядке?

— Я думаю, — кивнула Норма. — Доктор научил меня, как можно проверить.

— Как? Говори! — Шейла провела рукой по своим густым волосам. Сейчас они спускались до плеч, обтянутых желтым топиком из тонкого хлопка.

— А вот как. — Норма схватила прядь волос и сильно дернула. — Если у тебя в руке осталось не больше шести волосков, то все в порядке. Ты не облысеешь, сказал мне доктор.

— А если семь?

— Тогда готовься к долгой и упорной борьбе за свою шевелюру.

— Но твои, как я вижу, держатся крепко. Ты не выдернула ни одного!

— Чтобы они держались еще крепче, я не стану отказываться от горячего, — засмеялась Норма. — Что у тебя приготовлено? Уж не тот ли самый петушок?

— Н-ет, — простонала Шейла. — Тот петушок избавил меня от необходимости готовить ужин Соколу Эдвину.

— Вот видишь, положительные эмоции без конца, — заметила Норма.

— Ты думаешь, у меня на ранчо водятся только соколы? Не-ет. Наш Питер завел уток.

— Ты участница утиного праздника? — Лицо Нормы стало серьезным, как будто она ожидала ответа от Шейлы. — Скажи мне честно и без утайки.

— Утиный праздник? — повторила Шейла, как-то сразу подобравшись от серьезного тона Нормы. — А… я не знаю ничего о нем.

Она смущенно смотрела на Норму секунду-другую, потом заметила, как вокруг ее глаз собираются морщинки и большие карие глаза готовятся спрятаться в них. Шейла догадалась, что Норма шутит, но… может быть, на самом деле она что-то упустила?

— Ты ничего не упустила. Ты сама не понимаешь, как правильно ты выбрала блюдо! — Норма захлопала в ладоши.

— Но откуда ты знаешь об утином празднике? — не отступала Шейла.

— Много читаю, — фыркнула Норма. — Перед отъездом к тебе мне попалась на глаза газета, где написано, что в эти дни августа проходит утиный праздник в штате Луизиана.

— Луизиана! — воскликнула Шейла. — Но мы с тобой сейчас обедаем в Калифорнии!

— Я думала, что штат Луизиана для нас обеих кое-что значит, — заметила Норма.

Шейла на секунду замерла, потом энергично закивала.

— Да. Я помню. Тот шкаф с деньгами приехал из Луизианы. Тот самый, который нас с тобой окончательно подружил.

— Значит, в глубине твоей души память об этом штате сохранилась, и она подтолкнула тебя к тому, чтобы в праздничный для Луизианы день мы с тобой вспомнили о ней с помощью утки! Тащи скорее! — потребовала Норма.

Шейла подскочила и метнулась в дом, в кухню.

— Я поджарила ее с инжиром и в яблочном соусе! — вернувшись, объявила она, опуская на стол большое блюдо.

— Какие крупные у тебя на ранчо утки, — похвалила Норма.

Шейла засмеялась.

— Если не смотреть на тебя, а только слушать, можно подумать, что за столом сидит прожорливый гигант, а не миниатюрная женщина. Куда в тебя входит?

— Все сгорает, Шейла, — фыркнула Норма. — О-ох! — протянула она, попробовав кусочек мяса. — Как замечательно иметь ранчо.

— А как хорошо на нем жи-ить! — подхватила Шейла.

— Знаешь, я не прочь как-нибудь прокатиться вместе с тобой в Луизиану, — сказала Норма, отодвигая от себя тарелку.

— Давай, — согласилась Шейла. — Мы можем взять с собой Сокола Эдвина.

— Да, чтобы уж точно остаться с добычей, — согласилась Норма. — Отличная мысль…

Десерт гостье тоже пришелся по душе, особенно она оценила то, что он был не менее интересным, чем все остальные блюда, которые приготовила Шейла. Для Нормы это особый знак — обычно женщина вдохновенно стоит у плиты, когда у нее на душе легко и спокойно. Разве стала бы прежняя Шейла печь воздушные профитроли и начинять их домашним мороженым? Никогда в жизни.

— Шейла, я просто любуюсь тобой, — сказала Норма, и в ее голосе было что-то такое, отчего Шейла вздрогнула.

— Любуешься? — Она слегка нахмурилась.

— Да. Как своим удачным произведением.

Шейла тихо засмеялась.

— Я понимаю. Ведь ты…

— В какой-то мере — я. Но все главное сделала ты сама. Я рада. — Норма улыбнулась. Ее глаза были томными от сытости, ее взгляд медленно прошелся по лицу Шейлы. — Я буду приезжать к тебе почаще, — пообещала она.

— Всегда рада, — поспешила ответить Шейла.

— И очень скоро, — продолжала Норма все тем же ленивым тоном, — я приеду к тебе по очень важному случаю.

Шейла подобралась, как кошка, готовая к прыжку. Норме показалось, что даже золотистые волоски на руках вздыбились. Она тихо засмеялась.

— О, не напрягайся. Это будет очень важное событие, Шейла.

— Ты думаешь, меня все-таки ждет судебный процесс из-за петушка, которого добыл Сокол Эдвин?

— Я не о том, — все тем же тихим голосом говорила Норма. — Я о другом важном событии в твоей жизни, Шейла.

— Но что еще может произойти? — Глаза Шейлы заблестели. — Ты думаешь, мой Эдвин победит в состязаниях, которые наш клуб собирается устроить для молодых соколов?

— Ах нет. — Норма покачала головой, ей доставляло удовольствие поддразнивать Шейлу.

— Тогда — что?

Норма засмеялась.

— Скажу, когда ты принесешь кофе.

— Я сделаю это сейчас же. — Шейла вскочила.

Шейла принесла кофе и бутылку французского бренди «Три бочки».

— Никогда не пробовала такого.

— Еще бы. Это подарок, — сказала Шейла. — Подарок самого настоящего французского мужчины. — Она засмеялась, и ее щеки порозовели.

— Вот как? И ты до сих пор хранила ее?

— Для меня это как воспоминание о том дне, когда… — Шейла посмотрела на Норму, — когда мне снова было приятно говорить с мужчиной.