След Пираньи - Александр Бушков

Витек скорчился, зажимая ладонями виски, простонал:

– Ну, дура…

– Зря ты так, – сказал Мазур. – Она умная. Онатебя, дурака, от Васькиной пули спасает… Кто вербанул-то, Лиза? Ты тихонько,никто и не услышит… – и наклонился, подставив ухо.

«Ах, вот оно что, – подумал он, услышав произнесеннуюшепотом аббревиатуру – несколько честных советских букв. – Соседушкидорогие, конкуренты, мать вашу. То-то конторой за версту попахивало… Всесходится, господа офицеры! Вот только – зачем?

– Так, – сказал он. – Вася, захлопни пасть ипосиди смирненько, тут обмозговать треба… Водки хочешь, Лиза?

– А давайте! Только вы его придержите…

Мазур, чувствуя, что смотрится в ее глазах не столь уж искверно, галантно поднес рюмку вкупе с яблоком. Она лихо осушила, скупо куснулаяблоко и заторопилась:

– Они его, дурака, вербанули на валюте. Все крутят дела свалютой, у всех проскакивает – а Витьку подловили по невезению, при всех уликахи свидетелях, и взялись раскручивать… Знаете, как они его пугали!

– Так ты еще и стукач? – рявкнул Кацуба.

В глазах у него явственно мелькнуло неприкрытое страдание –это ему следовало вести допрос, но опрометчиво выбранная роль пьяногоскандалиста выйти из образа не позволяла…

– Тихо, Вась! – сказал Мазур. – Тут пошлозаграничное кино, сам видишь… Витек, она нам мульку не гонит?

Витек, с лицом самоубийцы, старательно замотал головой.

– Так-так-так… – протянул Мазур, изобразив голосом некуюдолю сочувствия. – Значит, они тебя и подвязали газетку издавать? Истатейку эту идиотскую они подсунули? Кино, бля… Что ж с тобой теперьделать-то? Не убивать же, в самом деле…

– Хоть попинать! – предложил Кацуба. – Нет, пустьон, выродок, точно опишет, кто его мотал, может, киска звездит, как нанятая,лапшу мне вешает…

– Да? – обиделась Лиза. Вскочила, распахнула секретер,бросила Мазуру на колени кипу листков, густо покрытых машинописнымистрочками. – Вот он с чего и переписывал!

– Р-разберемся, – промычал Кацуба, смяв листы изапихнув их в карман. – Ну, раз такие дела – полетели, Вова, комбатусрочно жаловаться. Он им устроит клизьму с дохлыми ежиками… – Уже в дверяхостановился, погрозил кулаком: – И смотри у меня, писатель! Если что, душувыну!

Мазур загромыхал следом за ним по лестнице. Отступление былопроведено грамотно и вовремя, ничего не скажешь. Можно было, конечно, потрястипарнишечку насчет внешнего облика и фамилии совратившего его следователя – нонет гарантии, что фамилия настоящая. А если квартира на подслушивании, сюда ужемогли выехать «соседи», пора уносить ноги, чтобы не влипнуть в излишниесложности…

На лавочке грустил потрепанный бомжик в клочковатой бороде.Кацуба мимоходом сунул ему в руку наполовину опустошенную бутылку и побежал кмашине.

– А ведь не врут деточки, а? – спросил он, выворачиваяна Кутеванова.

– Не врут, – кивнул Мазур. – По крайней мере, всеэто прекрасно ложится в гипотезу… Оперативнички, которые не привыкли защищатьсяот постороннего вторжения, чересчур уж наглый наезд на базу посредствомразболтавшейся печати… Но зачем? Я понимаю, могли купить одного-двух – нопротив нас целое подразделение действует, ручаться можно…

– А может, купленный высоко сидит, – бросил Кацуба.

– Надо ж теперь к генералу…

– Успеется, – отмахнулся Кацуба не безлегкомыслия. – Генерал все равно по делам смотался в штаб округа. Напишуна базе рапорт по всем правилам и хай оно идет согласно бюрократии…

– А они его тем временем спрячут?

– Пусть прячут. – Кацуба правой рукой похлопал себя покарману – Все на пленочке, друг мой. Да и не побежит он рассказывать –потолкуют сейчас со своей Лизкой по уму и решат сидеть тихо, как мышки. ВЛизочке, помимо сексапильности, характер чувствуется, определенно. Ведьрасколола, паршивочка, или, что вероятнее, сам ей в соплях и слезах признался,совета просил, как дальше жить…

…Зеленые створки разъехались в стороны, пропуская машину набазу, но часовой, вместо того, чтобы посторониться, вышагнул наперерез. Кацубапоневоле затормозил. Тут же из караулки вышел незнакомый пехотный капитан ираспахнул дверцу со стороны Мазура:

– Выйдите, пожалуйста.

– В чем дело? – Мазур полез наружу, на ходу вытаскиваяиз кармана пропуск, – вполне возможно, после взрыва меры безопасности, какводится, удесятерили, все мы задним умом крепки. – Вот…

Капитан забрал у него пропуск и, не глядя, сунул в нагрудныйкарман:

– Мазур Кирилл Степанович?

– Так точно, – ответил Мазур, напрягшись.

– Личное оружие при вас?

– Да.

– Прошу сдать.

– Что-о?

– Сдайте оружие, – сухо приказал капитан, положив рукуна кобуру.

Мазур огляделся по сторонам – сзади уже стояли двое, меж ними воротами, чернявый широкоплечий лейтенант и сержант, по возрасту годившийсяскорее в капитаны. Они стояли в положении «вольно», оружия в руках не было –однако Мазуру хватило беглого взгляда, чтобы распознать хорошо подготовленныхволков…

Он вытащил пистолет и рукояткой вперед протянул капитану.Двое моментально встали по бокам, и за спиной с лязгом захлопнулись ворота.Часовой, украдкой зыркая на происходящее, отошел к темно-зеленому «грибку».

– Пройдемте в штаб, – капитан держалсявежливо-отстраненно.

Из машины на них бесстрастно смотрел майор Кацуба.

Скромные труженики специфических профессий еще во временастановления ремесла, в эпохи, не обремененные электроникой и писанымидокументами, открыли простую житейскую истину: попасть на допрос к своим – не впример хуже, нежели к противнику И дело тут не в перечне грядущих неприятностей– порой свои тебе нарежут ремней из шкуры в ситуации, когда чужие ограничилисьбы парочкой оплеух…

Все дело в нешуточной психологической плюхе. Человекмгновенно изымается из прежних отношений, из прежней системы и переходит в иноекачество: окружающие остаются на своем месте, а он словно бы уже чужой…

Невесть откуда взявшаяся троица отконвоировала Мазура вштаб, а там, в комнате, куда Мазур прежде как-то не захаживал, обнаружился ещеодин пехотный капитан – согласно форме. Содержание оказалось несколько иное:капитан предъявил документы, из которых явствовало, что он вообще-то в миру –капитан третьего ранга и имеет честь состоять в контрразведке флота. Тогосамого, к которому был приписан и Мазур всю свою сознательную военную жизнь.Легко догадаться, что неожиданная встреча сослуживцев протекала отнюдь не втеплой и дружественной обстановке. По голове, правда, не били – контрразведчик,исполненный свойственной его ремеслу бюрократической загадочности, вдумчивопроверил документы Мазура, хмуро сличил фотографии с оригиналом, а потомнепринужденно упрятал документы в стол.