Дочь генерала - Нельсон Демилль

— Похоже... Она наверняка знала, что рядовой Роббинз заметила ее машину. Почему бы ей было не подъехать к складу боеприпасов, поговорить с Роббинз, а уж потом ехать на свидание?

— Хороший вопрос.

— И вообще, какой смысл назначать свидание в полумиле от поста? В ее распоряжении было сто тысяч акров запретной зоны.

— Верно. Но там недалеко есть уборные с проточной водой, и Роббинз передала слова своего сержанта, что народ по ночам любит там потрахаться. Предположительно потому, что потом есть где подмыться.

— И все-таки я допускаю, что на нее напал какой-то ненормальный, который не знал, что неподалеку охраняемый объект.

— Пока видимые свидетельства это не подтверждают.

— А зачем затевать что-либо в ту ночь, когда дежуришь?

— Для остроты ощущений. Наша пострадавшая любила откалывать сексуальные номера.

— Но она честно исполняла свой воинский долг. Все остальное — в ее другой жизни.

— Вот именно, в другой... Как ты думаешь, Сент-Джон ничего не скрывает?

— Много, конечно, о постороннем распространялся, но, в сущности, рассказал все, что знает. А как Роббинз?

— От нее я узнал больше, чем она сама знает. Между прочим, недурна собой, свеженькая деревенская девчушка из Алабамы.

— Рядовой первого класса? Она тебе в правнучки годится.

— И наверное, целочка.

— Значит, бегает быстрее парней.

— Что-то мы не в настроении...

Синтия потерла виски.

— Прости, но от твоих шуточек...

— Может, тебе перекусить, а я тем временем позвоню Карлу Густаву? Если узнает о происшествии от кого-то еще, велит меня расстрелять.

— Хорошо. — Синтия поднялась. — Держи меня в курсе, Пол.

— Это зависит от герра Хеллмана.

Она ткнула пальцем мне в живот.

— От тебя зависит, от тебя. Скажи своему герру, что я тебе нужна.

— А если не нужна?

— Нужна, нужна.

Я проводил Синтию до «мустанга». Когда она села за руль, я сказал:

— Знаете, мисс, мне доставило большое удовольствие работать с вами последние шесть часов двадцать две минуты.

— Благодарю. — Она улыбнулась. — Мне и самой из всего срока доставили удовольствие минут четырнадцать... Где и когда мы встретимся?

— Здесь, в четырнадцать ноль-ноль.

Красный «мустанг» рванул со стоянки и пропал в веренице машин.

Я вернулся в здание, отыскал отведенный мне кабинет. Кент посадил меня в комнату без окон, с двумя столами, с двумя стульями, полкой для папок и достаточной площадью, чтобы поставить еще мусорную корзину.

Я сел за стол и перелистал найденную адресную книгу в твердом кожаном переплете. Потом отбросил ее и задумался — не над самим происшествием, а над его внутренней механикой, над отношениями между людьми, с ним связанными, над тем, как мне самому не попасть в сеть интриг вокруг него. И уж потом начал перебирать обстоятельства дела.

Перед тем как звонить Хеллману, надо привести в порядок факты, а версии и собственные мнения держать при себе.

Карл привык иметь дело с фактами и принимает в расчет личные оценки только в том случае, если их можно использовать против подозреваемого. Мой начальник — отнюдь не политическое животное, подспудные проблемы убийства его интересовать не будут. В административной области он исходит из того, что его сотрудники должны работать вместе, если он так прикажет. В прошлом году в Брюсселе я попросил его не посылать меня на то дело или на тот континент, где работает мисс Санхилл. Я мотивировал свою просьбу тем, что у нас не складываются личные отношения. Он не понял, о чем я говорю, но твердо пообещал, что, возможно, выкроит минутку для решения, обдумывать мою просьбу или нет.

Я снял телефонную трубку и набрал номер в Фоллз-Черч, заранее предвкушая удовольствие испортить начальнику день.

«Оберфюрер» оказался на месте, и секретарь-машинистка Дайан соединила меня с ним.

— Привет, Карл!

— Привет, Пол, — ответил он с легким немецким акцентом.

Отбросив любезности, я рванул с места в карьер:

— У нас здесь убийство.

— Та-ак...

— Убита дочь генерала Кемпбелла, капитан Энн Кемпбелл.

Он молчал, переваривая известие.

— Может быть, изнасилована, но наверняка подверглась сексуальным издевательствам, — продолжал я.

— В расположении части?

— Да, на одном из стрельбищ.

— Когда?

— Сегодня ночью, между двумя семнадцатью и четырьмя двадцатью пятью.

На этом информация относительно «кто?», «где?», «когда?» завершилась. Оставался трудный вопрос: «Почему?»

— Мотивы преступления?

— Неизвестны.

— Подозреваемые есть?

— Нет.

— При каких обстоятельствах?

— Потерпевшая была старшим дежурным офицером в штабе. Поехала проверять караулы... — Затем я сообщил ему кое-какие подробности, сказав, что следствие я начал благодаря настоянию полковника Кента, что встретил здесь мисс Санхилл, и мы вместе с ней осмотрели место преступления и городское жилище жертвы. Я не упомянул «комнату отдыха» в цокольном этаже, зная, что разговор могут подслушать и записать на пленку. Строго говоря, мой доклад не содержал секретной информации. А так — зачем ставить старика в неловкое положение.

Выслушав, он помолчал, потом сказал:

— Как только тело уберут, поезжайте туда вместе с мисс Санхилл и привяжите ее к земле в такое же положение и теми же самыми палаточными кольями. Непонятно, почему молодая здоровая женщина не смогла сама выдернуть колья.

— Объясняю. Колья были вбиты с наклоном в противоположную сторону, у потерпевшей не было опоры, и кто-то накинул ей на горло шнур. Я думаю... мне представляется, что все это начиналось как игра...

— Может быть, так, а может быть, иначе. В какой-то момент она должна была понять, что игра кончилась. По опыту прежних лет нам известно, какой сильной становится женщина, когда ей угрожает смертельная опасность. Не исключено, что потерпевшую накачали наркотиками или депрессантами. Проследи, чтобы токсикологи внимательнее все проверили. Тем временем вы с мисс Санхилл попытайтесь воспроизвести ход преступления от начала до конца.

— Ты хочешь, чтобы мы имитировали преступление. Правильно я тебя понял?

— Правильно. В качестве следственного эксперимента не вздумай насиловать и душить нашу подругу.