Чужих не жалко - Евгения Горская

– Правда. Мне сказали, что Лена после того вашего похода упомянула, что познакомилась с художником.

– Кто сказал? – Лиля закрыла дверцу и прислонилась к шкафу спиной.

Разговор Лиле не нравился.

– Я разговаривал с Лениными коллегами.

Лиля закусила нижнюю губу и помолчала.

– Лена меня не любила, ты же знаешь, – наконец вздохнула она. – Мне всегда было с ней трудно…

Это было преувеличением. Лиле никогда не было трудно с Леной хотя бы потому, что они ни одного дня не жили вместе.

– Я старалась установить с ней дружеские отношения, но у меня не получалось. Вот и тогда… Я спросила, как дела. Она ответила, что все нормально. Из нее приходилось вытаскивать каждое слово! В общем, я поинтересовалась, где она была накануне. Я ей тогда весь вечер звонила, а она не отвечала. И она сказала, что познакомилась с художником и он пишет ее портрет. Вот и весь разговор.

– Почему ты мне сразу об этом не сказала?

– Но… – вид у Лили сделался испуганный. – Разве это важно?

– Наверное, нет, – примирительно улыбнулся Игорь.

Она подошла к креслу, на котором он сидел, наклонилась, опершись о подлокотники.

– Игорь, я понимаю, как тебе тяжело. Неужели ты думаешь, что, если бы я знала что-то важное, я бы тебе не сказала?

– Конечно, я так не думаю. – Он потянулся губами, поцеловал ее. – Но… понимаешь, важна каждая мелочь.

– Понимаю. Тебе очень тяжело, да?

Лилины глаза наполнились слезами.

– Я все понимаю, Игорь. У меня ведь тоже недавно папа умер.

Тесть умер два года назад. Перед этим он полгода тяжело болел, смерть его не была неожиданной. Теща дежурила при муже постоянно, Лиля навещала отца раза два в неделю, возвращалась в слезах. Игорь ее утешал.

После похорон они поехали отдыхать. У моря Лиля тоже иногда начинала плакать, и Игорь старался ее утешить.

Он только недавно узнал, что уезжать им тогда не стоило, у тещи был тяжелый гипертонический криз. О том, что теща тяжело болела после смерти мужа, недавно упомянула Лилина родственница. Ту Игорь видел всего пару раз и не знал точно, кем она Лиле приходится.

Впрочем, про криз Лиля могла просто не знать. Теща редко на что-то жаловалась.

– Я понимаю, как тебе тяжело. – Лиля вернулась к шкафу. – Я сама до сих пор не могу в себя прийти после папиной смерти.

Когда они вернулись с юга, исхудавшая, сникшая теща радовалась, что Лилечка так замечательно выглядит.

– Я тогда пыталась расспросить Лену про художника, но она так явно не хотела об этом говорить!.. Я не стала к ней приставать.

Лиля достала висящую на плечиках блузку, рассмотрела, повесила на место. Достала следующую.

– Игорь, почему она меня так не любила? – Лиля повернулась к нему с блузкой в руках.

У нее был вид обиженного ребенка.

– Не думаю, что она тебя не любила, – соврал Игорь. – У нас у каждого свой характер. Лена была немногословна.

– А я болтушка? – обиженно возмутилась Лиля.

– Ты умница и красавица, – улыбнулся Игорь.

День шел как обычно, к вечеру Игорю даже показалось, что жизнь стала прежней, спокойной и уютной, а смерть дочери потихоньку стирается из памяти. Только воспоминание о косметичке смутно беспокоило.

Завтра он отвезет косметичку в Ленину квартиру, и ему перестанет казаться, что он чем-то обидел дочь.

* * *

Марк приехал ровно в восемь утра, как и обещал.

Принимать помощь от мужа Станиславы Ивану было неловко. Во-первых, потому что он привык работать один, а во-вторых, потому что Марк, как подозревал Иван, к предполагаемой поездке относился с иронией.

Иронию Марк, конечно, не высказывал, в таком случае Иван немедленно отказался бы от любой помощи, но веселые искорки в глазах своего спасителя он приметил.

Собственно, про поездку Иван проговорился случайно. Марк велел лежать неделю, принимать таблетки и не перетруждаться. Иван за заботу поблагодарил, но признался, что одну поездку сделать будет необходимо. В общем, получилось так, что Марк помощь предложил, и Иван не отказался.

Без посторонней помощи ему было не справиться – голова продолжала кружиться. Не так сильно, как еще вчера, но ходить он мог только медленно, и в том, что сумеет нормально вести машину, обоснованно сомневался.

– Поедем? – спросил Марк, когда Соня ему открыла.

– Поедем, – мрачно кивнул Иван.

В том, что поездка окажется успешной, сомневался не только Марк, он тоже.

О том, что планируется несанкционированный митинг, Иван узнал из интернета. С одной стороны, если активист и политический оппозиционер Степан прячется от преследователей, он едва ли появится на митинге. А с другой стороны, на то он и оппозиционер, чтобы митинги не пропускать.

Степан на неразрешенном митинге появился. Когда Иван и Марк подошли к протестующей толпе, Степан стоял с микрофоном. Говорил парень правильные слова. О том, что родную землю нельзя превращать в помойку. О том, что верить обещаниям власти, уверяющей в экологической безопасности будущего завода, может только слабоумный или тот, кто никогда в нашей стране не жил.

Толпа парня слушала и поддерживала. Впрочем, называть собравшихся толпой не стоило, люди выглядели очень достойно, требования на плакатах были справедливые и неагрессивные.

У местных властей хватило ума митинг не разгонять. Группа полицейских в сторонке стояла, но проявлению народного недовольства не препятствовала.

– Это он, – шепнул Иван Марку.

Марк нырнул в толпу, исчез за спинами протестующих. Иван попробовал пробиться следом, но не смог, толпа его не пускала. Оставалось только удивляться тому, что это удалось производящему впечатление классического интеллигента Марку.

Еще больше стоило удивиться, когда Марк вынырнул из толпы, держа Степана за рукав.

– Вот он, – улыбался Марк, подтолкнул к Ивану Степана и успокоил недавнего оратора: – Мы тебя надолго не задержим.

Парень сердито озирался. Похоже, рядом с толпой он чувствовал себя уверенно, понимал, что в обиду его не дадут.

– Я объяснил, что Иван Кургин хочет с ним поговорить, – сообщил Марк.

– Иван Кургин это я, – сказал Иван.

– Я вас узнал, – буркнул Степан.

Он был на полголовы выше Марка и почти на столько же Ивана.

– Узнал как блогера, или как того, кому позавчера по голове заехал? – уточнил Иван.

Вообще-то, он не был уверен, что вырубил его Степан. Но оказался прав, парень дернулся и промолчал.

– Пойдемте в машину. – Иван поморщился. – Мне тяжело стоять.